Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, Грана
– Я же говорю – живой. Пошел я. Просили его мастеру Эниму показать. Передай лорду Джастину.
– Ты в лагерь, Н»ьиго? Скажи там, что… Что все обошлось.
– Скажу.
Голоса плавали, как рыба в реке. Да и не понимал я половину: говорили по-грантски.
Я лежал ничком в палатке на походной кровати. Спина болела так, словно меня били, по меньшей мере, неделю. Плюс – сверху щипало и жгло.
Приподнялся на локтях.
Дарам сразу наклонился ко мне. Хорошо, хоть он здесь.
– Что со мной?
– Ты же хотел чего-нибудь этакое натворить? Ну вот и натворил. Радуйся. Теперь на Гране тебя не тронут. Тебя касался сам Великий Мастер, – полусердито сказал он. – Что ты ему наговорил?
– Я не помню. Что-то на тему, что он сам не дорос со мной…
Мне было тяжело разговаривать. Болело словно бы слоями, как в пироге. Ну и сверху тоже.
– Отсроченные удары это называется, – пояснил Дарам. – Мастеру надо было, чтобы ты дошел до лагеря, а там – трава не расти. Хорошо, что кожа лопнула. Значит – «любя» бил, не всерьез. Такие если бьют, то ничего, а вот по плечу похлопав, могут и убить. А ты мог бы и помолчать хоть раз. Правильно Адам говорил, что за тобой глаз да глаз нужен, – экзекутор открыл аптечку. – Я медика вызвал. А пока надо вколоть что-нибудь.
– Не надо … колоть… – губы-то почему такие сухие, Хэд бы их побрал. – Я сейчас встану. Ребята должны видеть, что со мной все в порядке.
Дарам, особо меня не слушая, достал устройство для внутривенного введения.
– Встать лучше помоги! – я был зол на себя за эту предательскую слабость, накатившую так не вовремя. Грантсы же терпят и не такую боль, я же читал!
Дарам помог.
В результате я таки встал, но меня качало.
– Голова не кружится? – спросил Дарам, переключаясь на второй аптечный ящик.
– Нет. Голова – нет. Только плечо болит. (Про спину и говорить нечего, и так понятно.)
– И мне плечо твое не нравится. Спину Н»ьиго чем-то местным обработал. Щиплет, сказал, зато следов не останется.
Это у них называется – щиплет? Спина, как огнем горела.
– Нужно посмотреть сначала, что там… – я стоял, покачиваясь, и палатка покачивалась вместе со мной, я держался за опору ее пластикового каркаса. Смешное, наверное, зрелище. Сам чуть не выше палатки.
Дарам косился на меня, и на лице его читалось неодобрение.
– «Там» все как раз нормально. Местные разошлись. Лагерь мы почти разбили. Я же сказал: с местными у нас проблем больше не будет. Один из Великих Мастеров говорил с тобой. И даже удосужился коснуться посохом. Все видели. Так что, давай разбираться «здесь».
Я облизал пересохшие губы. Помогло мало.
– Сколько меня не было?
– Минут семь-десять, если по нашему времени.
– А ты как тут оказался?
– Так ты ж часа полтора без сознания был. Я только сейчас Н»ьиго сменил.
– Это психотехник? А где он?
– Будет тебе психотехик. Вечером, когда отдохнешь.
– Охренеть. Что же ребята подумали? – я увидел, что Дарам нашел наконец ампулу и вставил ее в шприц. Хотел убрать руку, но не успел, боялся отпустить пластиковую опору. – Зараза! Еще обезболивающее называется! – боль терпеть я больше не мог, наступил какой-то предел терпению, наверно. – Дарам, да помоги ты мне! Надо, чтобы бойцы видели, что я живой, что все в порядке!
Однако никто меня сегодня из палатки выводить не собирался.
Дарам только покачал головой, не одобряя моих усилий.
– Психотехника, как ты видел, не съели. Он сидел тут с тобой, и никто его не тронул. Так что – гордись своими сержантами, воспитал. Я бы пристрелил его в такой ситуации, если бы помоложе был.
– Ты? Не верю, – мог бы, я бы поддразнил его. – Ты расспрашивал, что тут было, когда я..? – Хэд, больно-то как.
– Парни сказали, что, когда ты вошел в пещеру, стало спокойнее. А потом – совсем отпустило.
Я попытался сделать два шага, отделяющие меня от кулера, и выругался, оступившись.
– Ты хотя бы сядь, что ли? – не выдержал Дарам, подхватывая меня. Я был тяжел для него, хотя сложения он крепкого и роста тоже не маленького.
– Сядь! Воды я сам налью. Брось уже героя изображать – все равно никто не видит. Мало ли, что мастер мог с тобой сделать? Такие много чего могут. Надо тебе – я лучше сюда кого-нибудь позову. Сержантов позвать?
А ведь Дарам рассердился! Это проскользнуло и в интонациях, и в глазах появилась сталь. Редкое дело. Я всего один раз видел, какой он, когда злится, да и то злость эта была больше демонстративная, не из глубины.
Я осторожно опустился на складную кровать, коснулся ладонями лица.
– Не ищи, мы тебя умыли.
– А зачем меня кровью облили? Да еще чужой?
– Тебе правду сказать?
– А что, правда – страшней, чем я два часа назад?
Дарам посмотрел на меня, фыркнул, и сталь ушла из глаз. Ну и ладно. Потом как-нибудь попробую узнать, что с ним бывает, когда у него «щелкнет». Чего я сегодня, в самом деле, бросаюсь на всех? День такой?
– Это ты такой. Когда тебе некомфортно – начинаешь дерзить.
– Некомфортно – больно, что ли?
– Больно, страшно. Испугался сегодня?
Я задумался.
– Сам не понял, – сказал я честно. – Не думал об этом. На меня «давили», надо было все время держать себя в… отрешенном состоянии. Чтобы меня не…
Все, я запутался.
– Ну, молодец, в общем-то, – согласился Дарам. – Голову сумел отключить и действовал инстинктивно. Самое правильное решение в твоей ситуации. Если бы не дерзил – облили бы тебя кровью и выпустили.
– Зачем облили-то? – обезболивающее наконец начало притуплять ощущения. Как хорошо-то, Беспамятные боги, когда можно расслабить мышцы.
– Обряд такой. Когда мастера «проверяют», как минимум кровь из носа идет. Сосуды лопаются. Сам же сказал: «давят» – правильно сказал.
– А у меня почему не пошла?
– Да кто ж тебя поймет? Не пошла почему-то. Кончай мне зубы заговаривать. Медик будет через час. Раньше ему не долететь. А прособирался – так и через два. Сейчас зову сержантов, минут на пятнадцать, не больше, и – спать.
– Но…
– Влана примчится – ты ей покажешься в таком виде?
Я открыл рот и закрыл. Сказать было нечего. Да и Дарам – тот еще воспитатель. Если бы, когда отец ругал, меня тоже бросало то в жар, то в холод, я бы, наверное…
И тут меня качнуло вперед, и горлом пошла кровь. Пол и потолок махнулись местами…
Дарам что-то делал со мной, но я не очень понимал – что. Меня буквально наизнанку выворачивало.
Когда очнулся второй раз, в палатке толпились медик, Влана, Рос и два грантских (!) психотехника, примелькавшихся, но не знакомых. А Дарам с Н»ьиго быстро переговаривались в углу по-грантски, так быстро, что я и не понимал ничего. Под ногами у них вертелась местная собака – длинноногая, с круглыми кошачьими ушами.
Медик разглядывал снимки и жаловался Влане:
– Не понимаю ничего, на снимке – все нормально, а на ощупь вот здесь – уплотнение.
Я лежал на спине, она немного горела, но боли почти не было. Приподнялся.
– Ребята, я тут не лишний?
Все уставились на меня.
– Ты почему проснулся? На тебя ведро снотворного извели! – рассердилась Влана.
– А вы бы орали громче.
Я закашлялся, хотел сесть, но Дарам глянул прицельно, и мышцы отказались мне повиноваться. Ну, эпитэ а матэ!
– Садист! – выдохнул я, падая на толстый матрац, явно не наш, у нас таких сроду не водилось.
– А то, – усмехнулся Дарам и опять заговорил с Н»ьиго.
Полог откинули и вошли два грантса!
Один – тот бретер из пещеры, похоже, его звали Абио. Второй, судя по одежде, местный охотник. В руках охотник держал свежесодранную шкуру какого-то зверя, сплошь из длинных пестрых колючек и свисающих во все стороны «хвостов», и фляжку литра на полтора. Собака, виляя всем телом, бросилась к нему.
Охотник протянул фляжку Дараму:
– Вот тут кровь кьехо, нужно развести пополам с вином.
Дарам поблагодарил кивком. Хотел послать дежурного за вином, но Влана сказала, что привезла с собой.
Я ничего не понимал. У меня что, грантсы теперь вот так запросто ходят по лагерю?
Пока думал, полбутылки вина эта компания приговорила, чтобы было, куда доливать кровь.
Заглянул Неджел, сказал, что кто-то из местных хочет видеть Н»ьиго.
Я был в полном недоумении. Но к горлу временами подкатывало, потому молчал. Просто смотрел и слушал.
Влана, охотник и Абио пытались определить дозу, необходимую на мой вес. Сошлись на половине стакана. Деваться было некуда. Стакан держала Влана, мою голову – охотник, Абио командовал:
– Вдох, выдох…
На стандарте он говорил прекрасно. Как и Н»ьиго. Да и охотник вполне понятно выражался. Вот гады. А я-то вбил в себя столько грантских фраз…
Кровь оказалась вонючая и жирная, несмотря на то, что с вином. Меня каким-то образом не вырвало.
– На рассвете глава горного клана должен засвидетельствовать тебе, Агжей, свои отеческие чувства, – сказал Дарам. – Так что мы все сейчас уйдем, а ты – отдыхай.
Отдыхай? И вдруг меня пробило.
– Сколько времени – знает кто-нибудь?
– Девять, – сказала Влана.– Но вставать даже не думай.
– У меня завтра в десять утра по карабельному времени совещание на «Гойе».
И тут все заткнулись. Стало тихо. Для грантсов болезнь не является оправданием для неявки на важную встречу, наши тем более в курсе, что с начальством не спорят: кто, где и когда должен быть.
Дарам и Н»ьиго переглянулись.
– Я поговорю со старейшиной клана. Он придет, как только солнце сменится. Сразу, – сказал Н»ьиго и вышел.
Похоже, встреча со старейшиной тоже должна была состояться «несмотря на погоду». Как солнце сменится – это когда?
– Через час, значит, – нечаянно пояснил Дарам. – И лететь часов семь-восемь. Должны успеть. Рос, идите, готовьте шлюпку. Одно кресло – демонтировать, капитан должен лежать столько, сколько возможно, иначе кровотечение возобновится. Со мной полетит Н»ьиго.
Значит – двойной я, Дарам и психотехник. А тут-то кто останется, если Дарам полетит со мной? Влана должна вернуться к «медицинскому десанту». Кого-то из сержантов придется… Самые крепкие нервы у Ано, пожалуй. Я вспомнил, как он вел себя на «Короне». Что ж, давно пора делать из него лейтенанта. Теперь я имел право присваивать звания выше сержантских: «Каменный ворон» классом выше эмки, и в моей должностной это предусмотрено.
– Неджела позовите кто-нибудь? – попросил я. Приказывать в такой обстановке было бы смешно, примерно половина из находящихся в палатке моими подчиненными не являлась.