– Напомни мне, зачем я это делаю, – процедил Ригальдо уже перед самым подъемником, разглядывая острые пики елей внизу. Небо было затянуто молочно-белыми облаками, ветер мел поземку по крутым склонам. Ригальдо резко отвернулся и чертыхнулся, когда Исли отпрянул, проворно уклонившись от столкновения с лежащей на плече лыжей.
Решение согласиться на авантюру Исли «провести выходные небезынтересно» давно уже не казалось ему удачной затеей.
– Ну, мы вроде как пытаемся очертить круг интересов, не связанных с работой, бессмысленным хождением по выставкам, субботним посещением химчистки или физическим контактом, – даже через пижонские горные очки было ясно, что Исли щурится. – Пытаемся дружить. А что, ты уже передумал?..
– Я думаю, что цена неоправданно высока, – подъемник трясся и подпрыгивал, и Ригальдо поймал себя на том, что крепко сжимает руку в перчатке на подлокотнике. – Выглядит небезопасно.
– Если хочешь, могу отвести тебя на склон пониже, – Исли заложил ногу за ногу и вопреки правилам парка выщелкнул из пачки сигарету; внизу под ними проплывала снежная бездна. Подъемник окутало белым дымом. – Туда, где мой племянник тренирует детишек.
Ригальдо вскинул подбородок. Он в сотый раз подумал о том, насколько его это все раздражает: пробки на шоссе по дороге к выпендрежному лыжному курорту и очередь на парковке, сладкий запах черных кофейных сигарет Исли, необходимость целый час слушать нагловатого инструктора, снег, забивающийся в крепления, и дырка на перчатке, в которую постоянно вылезал большой палец. Его бесила куча работы, отложенной до вечера воскресенья и шутки Исли насчет «физического контакта», как будто было что-то особенное в том, что Ригальдо сразу обозначил: он соглашается только на катание, без сауны, массажа, бассейна, ужина в скандинавском стиле и всего остального туристического говна. Ригальдо также подумал, что с удовольствием провел бы вечер в гостиничном баре, а после отоспался бы в номере за неделю, и к черту свежий воздух и популярный курорт, и пусть бы Исли там один кувыркался со склонов. Но он уже согласился. Поэтому, отведя в сторону руку Исли с раскуренной сигаретой, он разогнал дым и сказал:
– Я бы поверил насчет «физического контакта», если бы у кого-то бардачок не был под завязку заполнен презервативами.
– В том бардачке мы их и позабыли, – безмятежно ответил Исли. Подъемник нес их все выше от обжитой части парка.
***
Вопреки очень скептическому настрою, кататься Ригальдо понравилось. В скорости, с которой лыжи несли его вниз, и в ощущении сердца, ухнувшего в живот на трамплине, оказалось что-то невыразимо приятное. Они с Исли поднимались и съезжали со склона до одурения, Ригальдо отбил себе локти и копчик, но ему все равно было хорошо, к тому же странно подогревала мысль, что Исли уже извалялся в снегу не меньше. Скатившись в очередной раз и даже не кувыркнувшись, он выпрямился на подгибающихся ногах и обернулся, ища взглядом Исли.
Тот стоял высоко, в стороне за флажками – маленькая фигурка в синем лыжном костюме и ярко-красной шапке, которая на удивление не выглядела на Исли смешной. Чего-то ждал, воткнув в снег свои палки, а левую руку уперев в бок, будто оглядывая лежащую перед ним долину. «Как король», – почему-то подумал Ригальдо и поднес руку ко лбу. Он не стал брать в прокате зеркальные очки – пожмотился, рассудив, что солнца все равно нет – и теперь ему было неудобно смотреть вверх, потому что снежные склоны все равно так слепили, что из глаз текли слезы. Сквозь прищуренные веки едва удалось разглядеть, как сине-красная фигурка слетела с горы. Корпус Исли был наклонен вперед, колени согнуты, палки отведены назад, выбившиеся из-под шапки волосы развевались сзади. «Скандинавский бог, – подумал Ригальдо, – горный дух, мечта любого пидораса».
«Любой пидорас» зубами содрал с перчатки обледеневший снег и подвигал окоченевшим большим пальцем, и вдруг стремительно поднял голову, внезапно осознав, что Исли только что взял совсем другую трассу.
***
– Я не понимаю, почему это тебя так задевает, – Исли даже не задыхался, хотя был вынужден идти быстро, чтобы не отставать. – Ты вообще не хотел кататься.
– Я заплатил за билет и сам решаю, чего я хочу.
– Слушай, – Исли догнал его, но Ригальдо дернул плечом, сбрасывая руку. – Есть правила, ты за них расписался. У тебя бейджик новичка, а у них – ограничения на профессиональные трассы. Они не имеют права тебя на нее выпускать.
– Но ты съехал!
– Я здесь катаюсь не в первый раз.
Снег скрипел под ногами, тропинки почти не было видно. Изо рта валил пар. За те полчаса, что Ригальдо потратил, скандаля с работниками парка, солнце село и склоны укрыли сумерки, холодные и по-зимнему синие.
Из-за голых деревьев доносилась далекая мажорная музыка и светились огоньки работающего на спуск подъемника.
– Если хочешь, утром я переговорю с Лаки, – Исли говорил совершенно нормальным тоном, без тени издевки, но Ригальдо все равно изнемогал от раздражения. – Наверняка у них есть какие-нибудь подходящие секретные трассы. Он сводит нас туда потихоньку и…
– Отвали.
Они сделали еще несколько шагов, прежде чем Ригальдо замер и всмотрелся в прореху между деревьями.
– А кстати, вот эта ничего, – он сбросил лыжи на снег.
– Это дикий склон, – Исли больше не улыбался. – По ним запрещено съезжать.
– Не будь кретином. Она аж блестит, так наезжена.
– Уже слишком темно. Там может быть обрыв или дерево. Ты вроде недавно тревожился за свою безопасность?..
– Тогда бы он был огорожен, разве нет?..
Ригальдо наклонился и застегнул крепления, а когда выпрямился, Исли крепко взял его под локоть.
– Только сломай себе что-нибудь, и я тебя уволю за саботаж, – задушевно сказал он.
Ригальдо почувствовал, как по лицу расползается безудержная ухмылка.
– О, так мы уже не пытаемся дружить?..
Исли все равно крепко прижимал его к себе, и пришлось как следует извернуться, чтобы натянуть ему красную шапку на глаза и, вырвавшись, оттолкнуться палками. Деревья отчаянно замелькали справа и слева, все убыстряясь и убыстряясь, а луна, неожиданно рано вылезшая на небо, замаячила над спуском эталонным серебряным долларом. Ригальдо сумбурно подумал, что оказался прав – горка была прекрасно наезжена, и только в самом низу сделала резкий виток в сторону. Он полетел кувырком и приземлился в сугроб между черных косматых елей. Кусты чиркнули его наискось через левый бок, и снега, конечно же, набилось до самых трусов, и он совершенно точно услышал резкий, отвратный хруст – какое счастье, что это были не кости, а лыжа.
Пошевелившись, Ригальдо осознал, что лежит на снегу навзничь, глядя на круглый доллар луны. Он поднял руку и вытер лицо снегом, чувствуя сухость во рту и бешеное сердцебиение, вызванное притоком адреналина.
Ему не было слышно, как Исли спускается вниз, просто вдруг рядом разлился сладкий запах табака и кофе.
– Ты здесь? – позвал он, барахтаясь, как жук, опрокинутый на спину. – Я, кажется, сломал лыжу. Исли?..
Ригальдо застыл и прислушался.
Музыка подъемника доносилась уже очень слабо. На миг ему показалось, что рядом никого нет, что он здесь один, вдали от нахоженных троп и трасс. Как будто Исли ушел, разозленный его выходкой, не стал его дожидаться, а запах сигарет просто мерещится, потому что Ригальдо к нему привык.
Он выбрался из ямы, кряхтя и охая, с наслаждением отщелкнул крепления и высвободился – и сразу увидел Исли, который с непокрытой головой сидел на поваленном бревне. Ригальдо сделал к нему пару шагов и остановился.
– Это самое глупое, что случилось со мной за последние десять лет, – сказал он честно и одновременно с вызовом. – Ну, не считая аллергии на цветы.
Он развел руками, подразумевая все сразу: курорт, дурацкую выходку, зимний лес, запахи снега, сигарет и туалетной воды Исли. Исли долго и молча смотрел на него снизу вверх, и сигарета тлела в его пальцах.
– Это, дорогой, и называется «дружить», – наставительно выговорил он. – И прямо сейчас это меня изрядно пугает.
Ригальдо вспыхнул, пытаясь понять, в чем подвох, и тогда Исли, поднявшись на ноги, отшвырнул сигарету и притянул его к себе. И принялся целовать, долго и медленно, приперев к стволу сосны. Ригальдо бессильно сжимал и разжимал пальцы. В дыхании Исли чувствовался вкус сигарет, жвачки и почему-то еще привкус снега. Когда Исли всунул колено ему между ног, Ригальдо не стал возражать – он лишь потерся о твердое бедро взад-вперед, чувствуя, как к низу живота приливает кровь. Тогда Исли положил руки ему на бедра, подхватил под ягодицы и вжался пахом в пах. Чувствуя даже через плотные лыжные брюки его эрекцию, Ригальдо склонил голову и поцеловал узкую полосу белой кожи на шее Исли, чуть выше высокого ворота куртки. С дерева мягкой шапкой им на головы упал снег. «Как школьники, ей-богу, – подумал Ригальдо, – нет, как два дурака, которых скоро пойдут разыскивать работники парка». Он почти был готов обкончаться прямо на месте, но Исли мягко отстранился.
– Ты должен Лаки одни лыжи, – хрипло сказал он. – Поищи хотя бы, куда улетели палки.
***
В домике, который служил им номером, Исли поймал ладонь Ригальдо у самого выключателя и, не позволяя ни включить свет, ни разуться, потеснил его в комнату.
– Куда! – прошипел Ригальдо, едва успев сгрузить в коридоре лыжи. – Снега натащим! Горничная потом…
Переступив порог, он осекся, слегка обомлев. Исли мог бы предупредить об окнах от потолка до пола – окей, о целой прозрачной оконной стене. Ебать, как Ригальдо любил приключения в таких стеклянных домах в триллерах про маньяков. Из комнаты открывался идиллический вид на горы, темное звездное небо и разукрашенный огоньками гостиничный поселок. «Стоит включить свет – отчетливо понял он, – и мы сами будем для всех, как на ладони».
– Надеюсь, здесь есть жалюзи, – пробормотал он почти в панике, прежде чем Исли опрокинул его на кровать. Прямо в верхней одежде и лыжных ботинках. Ригальдо неловко заворочался, ему было и смешно, и неудобно, и жарко.
– Пусти! – прошипел он и брыкнулся, пытаясь спихнуть Исли, успевшего сбросить на пол свою куртку и оставшегося налегке. Он как раз собирался пошутить насчет недопустимости «физического контакта» между «друзьями», когда Исли дернул его за бедра к краю кровати и опустился на колени. Громко вжикнула молния на ширинке.
Ригальдо почувствовал, что едва может дышать. Он стащил с головы шапку, зашвырнул ее в угол вместе с перчатками и тут же впился зубами в ладонь, потому что Исли, проклятый Исли, расстегнул на нем штаны, низко наклонился и поцеловал его член через трусы.
Ригальдо подумал, что умрет прямо здесь. Он чувствовал губы Исли на члене, чувствовал, как тот трется о мошонку подбородком, носом, щекой. Ригальдо носил боксеры, но сейчас ему показалось, что они испарились: теплое дыхание Исли и его кожа ощущались слишком живо, как будто между ними и телом Ригальдо вообще ничего не было, и когда губы Исли случайно задели головку, Ригальдо подкинуло на кровати – и он подумал, что от возбуждения на трусах уже должно расползаться влажное пятно.
– Пусти! – он дернул ногами и попытался сесть, очень вовремя вспомнив о том, что после целого дня лыж наверняка потный и вонючий. – Мне надо в душ!
– А мне надо, чтобы ты полежал, – шепот Исли завораживал, и Ригальдо осознал, что безнадежно проигрывает с «физическим контактом». – Или зачем, по-твоему, мы так далеко тащились сюда?..
Ригальдо обреченно застонал и выгнулся, упираясь в постель затылком. Исли стянул с него брюки вместе с трусами – но только до колен, не давая полной свободы. Под тяжестью зимней одежды Ригальдо начал злиться и задыхаться. Он рванул молнию на куртке и еле выпутался из рукавов, пожалев, что не сможет скинуть на пол тяжелые ботинки на шнуровке. А потом Исли положил ему руки на бедра, придавливая к постели, и Ригальдо совсем перестал соображать.
Исли провел языком по стволу, от основания до головки, и член Ригальдо тяжело качнулся над животом. Когда губы Исли легко обхватили головку и тут же соскользнули с нее, раздался очень тихий, но совершенно непристойный чмокающий звук. В номере было очень темно, и Ригальдо подумал: какое счастье. Он был бы рад, если бы во всем поселке разом отключили электричество.
Терпеть это все никаких сил не было, и он просительно вскинул бедра: ну давай же, пожалуйста. По его животу скользнули пряди длинных волос. Исли подался вперед и, плотно обхватив губами его член, начал сосать. С первого же движения Ригальдо непроизвольно взмахнул рукой и снес с тумбочки светильник, а дальше только и мог, что комкать покрывало, кусать губы и дрожать. Он отвернул голову к окну и сильно втянул воздух носом. Сквозь огромное прозрачное стекло вместо стены на него будто наваливалась вся плотная звездная декабрьская чернота.
Исли творил с ним чего-то совершенно ужасное: то глубоко втягивал, так, что Ригальдо чувствовал, как член упирается во что-то упругое и жаркое в чужой глотке, то наддрачивал пальцами, то приотпускал. Брюки мешали широко развести бедра, и может, это было и к лучшему – иначе Ригальдо давно бы уже кончил от одной мысли, что валяется здесь в лыжном костюме, а шеф отсасывает у него, стоя на коленях.
Исли выпустил его член с протяжным мокрым звуком, но, не успел Ригальдо взвыть, стиснул ствол в кулаке, наклонился еще ниже и прошелся по яйцам горячим влажным языком. Ригальдо ахнул и закрыл глаза. Ему показалось, что он сейчас выстрелит, как пробка шампанского.
И тогда с коротким смешком Исли лизнул ему уретру, и одновременно – до основания загнал в задницу средний палец, да так, что Ригальдо захлебнулся криком и через несколько мгновений обмяк в конвульсиях бешеного оргазма.
– Господи… – пробормотал он, когда снова обрел возможность складывать звуки в слова. – Полный пиздец. Сколько раз нужно проехать по этой трассе, чтобы мне выдали «профессиональный» бейджик?..
Исли тихо рассмеялся, сидя на полу, и уперся лбом в колено Ригальдо. Его плечи слегка содрогались. Ригальдо мучительно прикинул, стоит ли подтянуть трусы на место – или, может быть, снять их совсем?
– Послушай, а ты не хочешь… – спохватился он, приподнимаясь на локтях. Исли покачал головой.
– Ну что ты, – хрипло сказал он и гибко прогнулся в пояснице. – Я вспомнил, что мы сегодня друзья. Никаких саун и массажей, никакого разврата. Я иду в душ.
Ригальдо прикусил губу. Друзья, как же. Он тоже кое о чем вспомнил и встал на ноги. Натянул брюки и тщательно заправился, застегнул куртку.
– Куда это ты? – настороженно спросил Исли. Ригальдо пошарил в своей спортивной сумке, наслаждаясь взятой паузой.
– Я на парковку, – наконец признался он. – Хоть мы друзья, сигареты у тебя просто ужасные. Не могу допустить, чтобы от отсутствия некоторых привычных вещей наша дружба дала крен.
– И где же твои сигареты?..
– В бардачке, – он уже не мог сдерживать ухмылку. – Вместе с презервативами. Думаю, их я тоже с собой прихвачу.