Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, открытый космос – Тайа
Кье делала свое мокрое дело по-женски обстоятельно, рассевшись посреди навигаторской. Услышав мое рычание, дежурный подхватил испуганное животное под брюхо и торопливо ликвидировал лужу.
Щенком никто особо не занимался, и к туалету его так и не приучили. Не оказалось в моем ближайшем окружении специалиста по щенкам. Баловали Кье все, а воспитывать и обучать крайнего не нашлось. Только меня она побаивалась. И то исключительно за командный голос. У меня не было времени следить за ее безобразиями.
– Разрешите, господин капитан?
В дверном проеме возникла физиономия Гармана.
Я кивнул.
Гарман выглядел не в меру озабоченным. До него уже довели, что скоро нужно будет заменить Влану, и он проникся.
– Господин капитан, у меня тут боец за дверью. Из бывшего меддесанта. Может, вы с ним поговорите? Пока был на Гране, я на него нарадоваться не мог – совсем на человека похож стал. Вел себя адекватно в лагере, лучше многих. А как на корабль вернули – ходит, словно стеклянный. И ничего не могу добиться – молчит. Тем более, он «крестник» ваш.
– В смысле? – не понял я.
– Ну, парни говорят, что это из-за него тогда весь спектакль с десантом…
– Логан, что ли?
– Так точно.
– Ну тащи своего бойца.
Я прошелся по навигаторской. Млич бросил на меня вопросительный взгляд – может, передохнем, мол, раз так.
– Иди, – отпустил я его. – Пообедаешь, и через час продолжим. Прессу хоть посмотри, в самом деле. Я тоже немного переключусь.
С навигатором мы с утра прикидывали, как вести в условиях высокогорья поддержку с воздуха.
– Кстати, я после обеда и Келли позову. Может, он чего доброго скажет.
Логан выглядел гораздо лучше, даже выправка появилась, значит, мышечный тонус восстановился. Однако он, действительно, смотрел на меня стеклянными, как у снулой рыбы, глазами. Что же с ним такое? Я не спрашивал, просто прислушивался. Кроме дискомфорта от моего присутствия, этот Логан испытывал еще что-то. Тосковал, что ли? Похоже. Я обошел его кругом. Влюбился на Гране? А чего так сильно вдруг? Не пацан уже.
Спросил Гармана:
– Может, происшествия какие-то перед отъездом?
Гарман задумался. Вызвал сержанта, который командовал погрузкой. Тот только плечами пожал – да ничего такого.
И тут из-под стола выбралась Кье и опять стала присаживаться конкретно посреди навигаторской.
– Дежурный! – рявкнул я. – Вы что, простудили эту собаку?!
Рявкнул я громко. Кье, едва успев набезобразничать, присела от страха прямо на мокрое. Теперь ее купать придется.
– Вспомнил! – сказал сержант.
Я обернулся.
Логан смотрел на щенка, и губы у него побелели, словно ругался я не на собаку, а…
– Он же в корабль собачонку хотел протащить. Я запретил, конечно… – продолжал сержант.
Вот как, значит. Что позволено капитану, то к младшему личному составу не относится. Какие мы впечатлительные.
– Ладно, – сказал я. – Нам все равно нужен человек, который будет смотреть за этой безобразницей. Вот пусть и смотрит. Боец Логан, приказ понятен? С девицы этой перекормленной глаз не спускать. Сносить в медблок – не простудилась? Или перекормили чем-то? Если все нормально – приучить к туалету. Через неделю проверю. А то у нас тут скоро каток будет. И проследите, чтобы печенья ей больше не давали. Дежурный, покажите ему, что и как.
Дежурный с готовностью бросился собирать игрушки, раскиданные щенком по навигаторской, дабы всучить их Логану.
Я посмотрел на штрафника. Он мне ничего не ответил, кроме стандартного «приказ понял», но лицо уже обрело гораздо более осмысленное выражение. Вот пусть и занимается.
Посмотрел на часы и решил, что тоже успею перекусить. Гарман вышел за мной следом.
– Вы не боитесь, господин капитан? – спросил он, нагоняя меня. – Ведь штрафник же…
Я пожал плечами:
– У меня перед глазами, сержант, у него будет гораздо меньше шансов что-нибудь натворить.
– Но…
– Приказы мои будете обсуждать, когда назначение получите. Сейчас можете пожаловаться капитану Лагаль. Вдруг она вас поймет?
Гарман покачал головой. Влана, по его мнению, тоже относилась к штрафникам излишне мягко. Вот ведь удивительно – сам нянчится со всеми подряд, а нам, значит, нельзя.
– У тебя конкретно что-то по этому Логану есть, или ты так, вообще?
Гарман расплылся в улыбке. Наедине или в полевых условиях я часто переходил на «ты» и ребятам разрешал. Мне все равно, а им приятно.
– Кое по кому меня Н»ьиго предупреждал, но по этому типу ничего не говорил. Я не понимаю его просто, молчит все время.
– Так ведь и Рос, в основном, молчит. Сравни на досуге. Потом наблюдениями поделишься. Психотехнику покажи, в конце концов. Нашему. Чтобы назад с распечаткой вернули.
– Боюсь, – признался Гарман. – Жалко мужика. Те, грантские, не ломают, как наши, имел возможность сравнить. Теперь своим и здорового не покажу, пошли они…
– Отчего вдруг? – удивился я.
– У нас так «смотрят», что ничего своего у человека вообще не остается, – пробормотал, опустив глаза, сержант.
– Ну, давай, сюда кого-нибудь позову, – не стал я с ним спорить. – Пусть пообщаются. Был у меня один такой положительный опыт.
– Так ведь молчун же он!
– Ну, не разговорит – хреновый психотехник. Или, хочешь, я его с собой к мастеру возьму? Говорят, он целитель.
Полетели втроем – Рос, Логан и я. Логана я взял с собою, не спрашивая. Услышав, куда мы едем, он, кажется, испугался: плечи окаменели, да и лицо стало совсем отрешенным. Может, зря я?
Хотя откуда мог вот этот слышать о мастере Эниме? Чего же он тогда испугался? А может, на него подействовало состояние Кье, которая перед отлетом закатила настоящую женскую истерику?
Тайа, пожалуй, единственная территория с экзотианскими корнями, где люди в массе рослые и плечистые. Нет, вру, «ледяная аристократия» (с Дома) – тоже далеко не коротышки.
На Тайэ, как и на Доме – зима длится большую часть года. И в теплой одежде мужчины выглядят настоящими вашугами. (Женщин я не видел.) Современные тонкие теплоизоляционные ткани на Тайэ не в моде. В моде борода. От того лица кажутся ничего не выражающими и дикими.
Впрочем, сам мастер Эним брился. Худенький, низкорослый, но крепкий такой старичок, за которым толпами ходили вашугообразные – то ли ученики, то ли телохранители. Здоровенные бородатые мужики не очень вязались в моей голове с ученичеством, хотя кто их тут знает.
Город окружала широкая каменная стена. Понятно почему. Я успел прочитать, что на Тайэ полно реликтового местного зверья. Оно к условиям здешней зимы приспособлено лучше людей.
Шлюпку в городе сажать не разрешили, и Рос остался ждать нас «в чистом поле». Впрочем, пока видимость хорошая, он мог развлекаться местным пейзажем, оно того стоило.
Мы с Логаном отправились в город. Дверь в стене, арка – и вход в огромное каменное здание. Похоже, в храм: высокие, сужающиеся кверху потолки, огромные залы. Мне показалось, что здесь даже холоднее, чем на улице, но я снял куртку. Из вежливости. Потому что местные сбросили меховые плащи.
По их поведению я предположил, что сегодня по здешним меркам жаркий день. Светило солнце, снег не хрустел под ногами. Было немногим ниже нуля.
Логану я, впрочем, раздеться не приказал.
Минут пятнадцать мы просто стояли в зале. Молча. Я поклонился и ждал ответных действий. Мастер благодушно взирал на нас. Мужики вокруг застыли, как замороженные, только глаза поблескивали на бородатых лицах. Разрез глаз у двоих-троих чем-то зацепил меня. Подойти бы и посмотреть поближе… Но я побоялся показаться невежливым.
Оглядел каменные стены, украшенные оружием, непохожим на виденное мной раньше – мечи с ненормально длинными рукоятями, копья с широченными лезвиями наконечников. Видно, звери населяли Тайу серьезные. Я знал, что вашуг – не чета нашему медведю, хоть и видел его только по головидео. Больше всего зверюга напомнила мне малую шлюпку, вооруженную когтями.
Устав ждать, я вытолкнул вперед Логана и открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: «Мастер – целитель, не смог бы он…»
Мастер кивнул мне. Он вроде как уже выслушал мой вопрос. Я так и застыл с открытым ртом, хотя пора бы уже привыкнуть. Мои мысли предугадывали на Гране, и лорд Джастин грешил ответами на невысказанное. Но там это происходило в русле беседы. Здесь же мой мысленный вопрос приняли за настоящий.
Мастер встал. Двигался он легко, был хорошо сбит и крепок, только лицо – морщинистое и сухое.
Он протянул руки открытыми ладонями к нам, покачал головой и сел. Махнул одному из мужиков. Тот принес на изумительной работы металлическом подносе три стакана воды. Самых обыкновенных на вид стакана из стеклопластика. Предложил Логану. Тот неуверенно взял один, но не удержал. То ли от страха, то ли от напряжения – пальцы его разжались, и стакан полетел на каменный мозаичный пол…
Я видел падение, словно в замедленной съемке. Мой мозг, опережая события, уже представлял разлетающиеся осколки.
Но бородатый так же медленно нагнулся, продолжая удерживать в правой руке поднос, левой подхватил у самого пола стакан и с поклоном попятился назад. Воды он не пролил.
– Человек темный – мертвый человек, – тихо и медленно сказал мастер Эним. Голос его усилился, отразившись от каменных стен, и покатился по залу. – Пил не из того источника. Один раз пил – всю жизнь мучиться будет. Убил в гневе и по глупости – дорогу открыл теням, чтобы его пили. Выпьют скоро. Жалеешь – молодым отдай. Пусть убьют.
Сказал он это так буднично и просто, что я растерялся. Как убьют? Просто возьмут и…
– Так и возьмут раз само пришло. Один раз умереть – не вредно совсем. Сам-то ведь умирал уже?
Я не понимал, о чем он. О той подставе с моей якобы смертью? Так я и убивал немеряно.
– И вокруг тебя теней хватает. Матери боятся пока – не тебя. Хочешь, чтобы тебя боялись? А удержишь себя? Шаг в сторону сделаешь – и чужой.
– Кому чужой?
– А кто тебя знает? Дух наш принадлежит добру, ум – злу, душа – тени. Что тебя держит?
Тени у стен дрогнули, из узкого окна пробился луч заходящего солнца и отразился от старинного щита на стене.
Как понять, что держит? Где? Но действовал я не от ума, точно. От души?
– Правда твоя, от души. И сам между смертью. Вот и ему – умереть дай. Да ты самого-то спроси? Пойдет?
Логан стоял, опустив голову. По мне, так он вообще уже выпал из происходящего.
Два моложавых еще мужика, оба здоровенные, широкоплечие, отделились от свиты и подошли поближе к мастеру.
– Пойдешь с моими, молчун? – добродушно так улыбаясь, спросил мастер Эним.
Я охренел просто, когда Логан кивнул. Может, гипноз?
– Боец Логан, – сказал я громко, – у вас с головой все в порядке?
Он поднял на меня глаза. Взгляд испуганный, но вполне осмысленный.
– Никто вас никуда идти не заставляет! Слышите меня? Никто!
– Так все равно он у тебя помрет, – сказал мастер так же буднично и равнодушно. – Сожрут его тени. А у нас тут холодно, глядишь и отстанут.
Может, он имеет в виду ритуал какой-нибудь? Чего я испугался-то в самом деле?
За узкими окнами зашумел ветер.
– Боец Логан, я не совсем понял, что нам предлагают. Увести вас силой я не дам, но и держать не буду.
Сказал «не дам» и развеселился. Я один, а мужиков этих бородатых – дюжины четыре. Когда я это осознал – успокоился. Ситуация стала привычной боевой, с явным преимуществом противника. Мне не привыкать.
Не знаю, поверил ли Логан, что я смогу его «не пустить», но он смерил меня взглядом и отвернулся. Мне даже обидно немного стало. Вроде как понял он меня, но эти, бородатые, внушали ему больше доверия.
Бородачи вывели моего бойца через высокие, узкие двери, украшенные неуловимой игрой линий. Линии казались то горизонтальными, то вертикальными, а то превращались в сетку. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от этого текучего наваждения. Логан не оглянулся.
– Ну а ты чего пришел? – спросил мастер Эним еще более буднично и равнодушно.
– Не знаю, – я вежливо наклонил голову, как делали местные бородачи. – Великий Мастер велел мне…
– А сам?
– Я совсем ничего не понимаю в себе, – признался я. – В эйнитский храм вошел случайно. Что-то происходит со мной.
– Что-то происходит, – согласился мастер. – Хочешь-то чего? Понять?
Я кивнул.
– Поймешь.
И вновь стало тихо.
Наконец двери распахнулись и вошли два бородача, но уже без Логана. Их длинная одежда, головы, бороды – все было облеплено снегом. Значит, пошел снег. А глаза у бородачей похожи, оказывается, на черные плоды айма – горьковатые, якобы укрепляющие мужскую силу орехи адского дерева из влажных экзотианских миров соседней системы Дождей. 27-й сектор. На Аннхелле мы как-то захватили контрабандный груз в четыре тонны этих самых орехов. Кое-кто у меня здорово тогда наукреплялся, до рвоты.
А ведь я видел такие глаза раньше… Однако раздумывать было некогда.
– Боец мой где? – спросил я у бородатых.
Один кивком указал на дверь.
– Он же замерзнет с непривычки!
– Уже не замерзнет, – сказал бородач, отряхиваясь.
Я сам не понял, как вылетел из зала через те же узкие двери, пронесся через второй зал, свернул в какой-то непонятный коридор, распахнул одну дверь, другую… Увидел у порога снег…