Они обедали в ресторане на вершине башни Спейс-Нидл, откуда открывался панорамный вид на весь центр Сиэтла и залив Эллиот.
– Ты все так же любишь высоту? – спросила Тереза, расчленяя в тарелке краба под соусом. – Нравится чувствовать себя королем мира? Ты уже показывал город с крыши завода тому мальчику с благотворительного вечера?
– Люблю, – признался Исли. – Нравится. Показывал. Дорогая, как тебе салат?
– Не увиливай, – Тереза поморщилась. – Я тебя не видела с того самого вечера и хочу об этом поговорить.
– Не уверен, что мне хочется отвечать.
– Ой, да ладно, – она тряхнула кудрями. – На банкете ты вел себя куда раскованнее, да еще и на камеру позировал, так что мое любопытство закономерно. Честно говоря, – Тереза сделала глоток воды, – сначала я неосмотрительно записала твою выходку на свой счет. Ну, то есть, я решила, что это такая эскапада, чтобы привлечь мое внимание. Даже подумала: вдруг ты таким образом хочешь снова меня заинтересовать?..
Исли засмеялся.
– Милая, твое самомнение колоссально.
– Есть немного, – улыбнулась Тереза и наколола краба на вилку. – Я все ждала, что ты появишься, чтобы объясниться, но ты не объявлялся. Потом я увидела в новостях запись, как быстро ты тогда рванул за своей Синдереллой, и ждать перестала.
Исли вдруг ощутил, что голоден как волк, и подвинул к себе тарелку с гребешками в имбирной подливке. Гребешки были так себе. Вот что значит мейнстрим. Все-таки кухня в «космической башне» была рассчитана на туристов.
– Так что это все означало?..
– Ты меня осуждаешь? – вопросом на вопрос ответил Исли.
Рука Терезы на мгновение замерла.
– О боже.
Исли улыбнулся, чувствуя одновременно и неловкость, и странную печаль.
– Не то чтобы осуждаю, – сказала Тереза через минуту молчания. – Я никогда не причисляла себя к гомофобам. Но я и не из тех женщин, которые сюсюкают при виде детей и геев. К тому же осознавать, что пока ты встречалась с человеком, он, возможно, мечтал потискать крепкий член…
– Ты ужасная, – Исли сдержал ухмылку. – И, кстати, мой отец, пока был жив, любил повторять, что яйца у тебя точно есть.
– Ничья, – заключила Тереза, и они рассмеялись. А потом, полюбовавшись немного в окно, на голые деревья внизу и небоскребы, подпирающие собой небо, Тереза сказала:
– В общем, мне как-то сложно описать свои чувства. Это немного и ревность, и обида, и… зависть, и беспокойство за тебя. Но я привыкну, – она пошевелила вилкой морской салат. – На самом деле, по большому счету мне все равно, с кем ты спишь. Я чувствовала бы то же самое, если бы в новостях рядом с тобой появилась красивая юная женщина, – она подняла глаза. – Есть кое-что, что беспокоит меня гораздо сильнее. Вчера мне позвонил Орсей Блэкмэн. Он был немного неадекватен и сильно пьян.
Исли нахмурился и вытер руки салфеткой. А вот теперь пошел действительно неприятный разговор.
– Орсей нализался после встречи акционеров. Не знал, что у него есть твой телефон.
– О, мы довольно тесно общались в то время, когда считалось, что я должна стать «миссис Фёрст». Он все повторял, что «приглядывает» за мной по дружбе, а сам расхваливал мне Римуто. Должно быть, надеялся, что я сменю жениха… – она опять взглянула Исли прямо в глаза и отщипнула клубнику с десерта.
Исли выдержал ее взгляд.
– Чего он хотел вчера?
– Просил повлиять на твои решения в совете, – Тереза поболтала ложкой в чашке кофе. – Как будто мне это все еще интересно. Но вот что меня действительно взволновало… Присцилла была там? Это все еще продолжается?
Исли откинулся на спинку кресла.
– Давай не будем об этом говорить.
– Исли, – голос Терезы прозвучал очень устало. – Что ты делаешь?..
Он молчал, холодно улыбаясь, и Тереза повторила:
– Ты совершаешь большую ошибку. Если она так нужна тебе финансово, но ты хочешь сохранить семейное структурирование, почему бы не перевести ее активы на… мальчика? Сколько ему лет?
– Мальчика зовут Лаки, – сказал Исли. – Ему двадцать один. И он ебал семейное дело Фёрстов. И дело совсем не в финансах. Не в них одних.
– Я верю. Но не понимаю.
– Знаешь, – Исли смотрел на укрытый туманом город, – я ценю то, что ты для меня сделала…
– «Но не лезь не в свое дело», – понятливо подхватила Тереза. – Знаешь, ты в чем-то прав. Это уже три года как не мое дело. Но когда случится что-то плохое – я почти уверена, что оно случится еще раз, – я себе не прощу, что не пыталась тебя предупредить. Официант!..
Исли накрыл ее руку своей.
– Мне очень жаль. Я виноват.
– Мне тоже, – помедлив, кивнула Тереза. – Я до сих пор вспоминаю время с тобой как одно из самых красивых в моей жизни. Но мне никогда не было так страшно, как в тот самый день. И сейчас, когда я смотрю на твою семью со стороны, этот страх ко мне возвращается.
Она наклонилась через стол и легко его поцеловала.
– Я отвезу тебя, – сказал Исли, поднявшись.
– Не надо, – Тереза качнула головой. – Я не хочу. Вызову такси.
В машине он посмотрел на часы и чертыхнулся. Ровно половина пятого. Пока он доберется по пробкам, будут все пять часов.
– Мисс Сауз, – он набрал Люсиэлу уже по пути. – Сегундо был в офисе?
– Он все еще здесь, – хихикнула секретарь. – Ждет в приемной. А мисс Лафлер уже не приде-о-от?..
– Скажите ему, чтоб дождался.
– Я передам, – шепнула Люсиэла и очень нежно пропела: – Может быть, все-таки ко-о-фе?
Что ей ответил Ригальдо, Исли не расслышал.
***
Когда стрелки часов в приемной перевалили за пять ноль пять, Ригальдо поднялся с дивана для посетителей и повесил на шею шарф.
Улыбка Люсиэлы, напоминающая оскал, немного померкла.
– Куда это вы? – удивленно спросила она и подняла красивую бровь. – Шеф уже едет.
Ригальдо указал на часы. Люсиэла хлопала глазами, и он снизошел до объяснений:
– Рабочий день закончился. Я ухожу.
– Но он же… – она не договорила. – Не надо нарочно его злить.
Ригальдо сосредоточенно застегивал пальто на все пуговицы.
– Сегундо! – растерянно окликнула Люсиэла, когда он уже был в дверях.
Он оглянулся:
– Что?
– Ничего, – она дернула плечом. – Подождите еще немного?.. Фёрст скоро будет, я уверена.
– До свидания, мисс Сауз, – вежливо сказал Ригальдо. Он прикрыл дверь и пошел по коридору. За стеклянными перегородками было видно, что кое-где еще вовсю шла работа. Ригальдо поймал несколько любопытных взглядов. Когда он проходил мимо своего бывшего кабинета, то увидел, что Галатея красит губы бледной помадой. Она все еще была в темных очках.
Ригальдо ускорил шаг.
Два дня в филиале, куда его засунули от безысходности, потому что прежнее место уже было занято, оказались сущим адом. Его угораздило попасть под начало Кроноса, и Кронос его заебал. Такого потока изводящих и едких придирок Ригальдо не получал со времен своей первой работы в Эймсе, когда мыл посуду в бургерной на колесах. Он расхаживал по торговому залу, сцепив зубы, и выслушивал все новые доебки, а внутри, как давление в паровом котле, росли обида и ярость. Когда на ночь глядя пришла смс-ка от Исли, Ригальдо едва не шарахнул телефоном о стену.
Все было плохо, совсем-совсем плохо. Прошло уже две недели, как он отдал злополучный проект. Он… сука, он очень старался, его по-настоящему захватил масштаб почти военных планов Исли, и Ригальдо выложился так, как не упахивался даже в начале своей работы в компании, когда хотел, чтобы его заметили. На самом деле после его возвращения из Эймса проект был единственным, что держало его на плаву. Он терпеливо ждал Исли из Канады. Он подготовил список ответов на вопросы, которые можно было обсудить только лично. Он знал, что при внимательном чтении вопросы у Исли обязательно должны были возникнуть.
Вот только Исли не рвался с ним ничего обсуждать.
В душе Ригальдо понимал, почему так могло получиться, и это вызывало отдельную злость. Все полетело в пизду после их разговора. Вот, блядь, реально все поломалось. Может, он что-то там и ляпнул, не слишком фильтруя, но, честно говоря, предложение Исли зажить вместе тогда и насмешило, и напугало его. Он ждал, что Исли вернет ему его колкость, как было сто раз до этого, и все сойдет на тормозах. Это была уже привычная часть их общения – он упрямился, Исли не сдавался. Он даже не попытался сгладить резкость на следующий день – Исли должен был его понимать. И вдруг, когда он отдал отчет и немного отдышался, оказалось, что что-то пошло не так. Исли наконец-то оставил его в покое. Кончились глупые смс-ки, предложения сходить в кино или на пейнтбол, насмешливая болтовня и распускание рук в общественных местах. И секс прекратился – и горячий и жесткий, и ласковый, как у улиток. Последний раз они с Исли трахались на Рождество.
И даже нормальная, продуктивная работа закончилась, как будто в фирме, которой Ригальдо отдал немалую часть себя, для него вдруг не стало места.
«Сука, – беспомощно думал Ригальдо, глядя в стеклянные двери лифта. – Да не больно-то и хотелось. Найду работу не хуже. И заживу всем назло… вдвоем с котом».
– Сука, – повторил он вслух.
Огромное помещение подземной парковки казалось на редкость безлюдным – даже удивительно, ведь из здания вот-вот должен был повалить поток спешащих домой людей.
И в этом огромном пустынном помещении ему было бы затруднительно взять и выкатить «Форд Фокус» на середину – его машину зажал знакомый хромированный монстр.