– Я должен тебе кое-что сказать, – сообщил Ригальдо, когда их оставили дожидаться в приемной. В глаза Исли он при этом не смотрел. – Прямо сейчас.
Исли ощутил, как сердце ухнуло куда-то в живот и затрепыхалось, сдавленное поясным ремнем. Он медленно поднялся с дивана и одернул легкий летний пиджак, который неожиданно стал давить на плечи, как бронежилет.
– Ты передумал, – сказал он скорее утверждая, чем спрашивая.
– Нет! – Ригальдо бросил на него короткий сердитый взгляд и тоже пружинисто встал на ноги. – Но мне было страшно, и в туалете я сделал пару глотков виски. И теперь боюсь дышать на судью.
– О господи, – Исли взял его под руку, незаметно сжал пальцы. – Это же просто глупая, претенциозная и устаревшая формальность, одолжение, которое ты мне делаешь, чтобы я не ебал тебе мозг. Ты же сам так говорил.
– Я говорил, – согласился Ригальдо. – Но все равно как-то не по себе.
Исли оттеснил его к окну – глупо было торчать посреди комнаты. На улице бесновался густой летний ливень, лужи на асфальте кипели от пузырей. Он полез в карман и достал жвачку.
И когда Ригальдо взял ее, признался:
– Мне тоже.
Июнь и июль были жаркими и сумбурными, будто бы до краев наполненными дрожащей красноватой дымкой, которая появлялась на небе еще за час до рассвета, и город тонул в ней вместе с запахом раскаленного гудрона, гудками машин, чадом рыбных закусочных и льющимся по вечерам изо всех дверей любительским блюзом. Контуры вулкана Рейнир плавились на горизонте. Из-за этой маятной и вездесущей жары приходилось связывать волосы в узел, чтобы по шее не лился пот, а сердце временами тихо и неприятно ныло. Сбежать от нее можно было только в работу, и они всю весну и лето работали, до самого вечера прячась в офисной прохладе, а по выходным отсыпаясь за наглухо задернутыми шторами, укрывшись до ушей, чтобы не простыть под кондиционером.
В первую субботу августа в Сиэтле похолодало, небо затянуло молочно-белыми облаками, а ветер потащил с моря запах воды и соли.
За неделю до этого они с Ригальдо получили в мэрии разрешение и договорились о проведении гражданской церемонии.
– Лаки точно придет? – мрачно спросил Ригальдо, глядя в окно. – Что он сказал?
«Вы ебанулись, – восхищенно сказал Лаки по телефону. – Но я приеду!»
– Он будет, – вздохнул Исли. – Но в его точности я уже не уверен.
Телефон у него в кармане коротко пикнул.
«я проспал! – писал Лаки с кучей смайлов. – уже мчусь!111»
– Как хорошо, что мы не отдали ему кольца, – фыркнул Ригальдо. И, когда Исли, тяжело вздохнув, повернулся к нему, повторил с нажимом: – Ведь мы же не отдали?..
Исли прикусил изнутри щеку.
«Не будет никакого мальчишника, – объяснял он Лаки всю эту неделю. – Ни торта, ни шариков, ни гостей, ни клятв, ни, боже упаси, орхидей в петлицах. Только гражданская регистрация. Ты, мы и мировой судья. И ни одной тупой сиропной шутки про «невесту», слышишь, Лаки? И не опаздывай! Я тебе голову оторву!»
«Да брось, – неожиданно серьезно оборвал его Лаки. – Ригальдо нормальный мужик, с чувством юмора. Но послушай, мне что же, нельзя будет позвать с собой Клэр?..»
– Спорим на что хочешь, – снова заговорил Ригальдо, глядя в окно. – Он опоздает на час. Мне не принципиально, кто там распишется, клерк или свидетель, но, блядь, я же просил насчет колец!..
Телефон снова пикнул.
«клр ужетам, – писал Лаки, очевидно, не попадая по кнопкам. – кст кольца у нее».
– Боже, храни Клэр, – с чувством сказал Исли и схватил Ригальдо за руку. – Пошли.
Девушку Лаки они опознали сразу. Среди нескольких невест, их гостей и подружек она была в самом простом платье – и при этом выглядела самой красивой, очень серьезной и очень мокрой.
– Лаки боялся, что может опоздать, и еще вчера отдал кольца мне, мы должны были встретиться здесь. Такси встало в пробке на перекрестке Пайн-стрит и Пятой Авеню, – сказала Клэр, вытирая волосы бумажным полотенцем. – Я решила, что пешком успею быстрее.
– И ты пошла под дождем, чтобы успеть принести нам кольца?!
– Ну да, – спокойно сказала Клэр, глядя на Исли снизу вверх. Даже с растекшейся тушью она была хороша. – А что?..
Ригальдо молча снял пиджак и накинул ей на плечи. А Исли подумал, что Лаки чертовски повезло.
– Сегундо, Фёрст, – объявила чиновница. Исли почувствовал, как Ригальдо стиснул его ладонь.
– Ну, наконец-то! – его шепот звучал почти нетерпеливо. – Сколько можно тянуть.
Церемония оказалась не страшной и очень короткой.
Лаки опоздал всего на чуть-чуть. Когда он бочком прокрался в кабинет судьи и встал у двери, его лицо было улыбающимся, красным и мокрым, а грудь тяжело вздымалась, как будто он пробежал несколько кварталов.
Пальцы Ригальдо не дрожали, когда Исли надевал ему кольцо, но губы были сжаты в нитку. Свое кольцо он надел на палец Исли так плотно, будто вкручивал гайку на резьбу. Когда Исли наклонился к его лицу, Ригальдо закрыл глаза. Его скулы потемнели. Зная, как он взвивается при любом намеке на «сопливый, сиропный флафф», Исли поцеловал его в лоб. Ригальдо вспыхнул еще сильнее.
– Я очень боялся, что ты передумаешь, – очень тихо сказал Исли.
Губы Ригальдо едва заметно дрогнули, а глаза, когда он открыл их, были светлыми и прозрачными, как море в штиль.
– Я тоже, – так же тихо сказал он и ухмыльнулся. – Но после того, как живая девушка вымокла из-за этих колец, слиться мог бы только полный пидорас.