Сердце мое зависло где-то, и я даже не смог ответить, когда Дьюп меня обнял.
Словно бы одеревенел, с ужасом осознавая, что уже ничего не чувствую. Ничего. Только мозг продолжал так и эдак раскладывать пазлы, подсказывая, что здесь замешан-таки Мерис со своими идиотскими играми.
Дьюп встряхнул меня.
– Дд… Колин…
– Да зови, как привык.
Он был совершенно чужой. Только глаза на незнакомом бородатом лице – его. Черные, разрезом похожие на зерно айма. Лорд Михал принадлежал к линии ТАЙАНСКИХ лордов.
Я оглянулся на Мериса. Оглянулся зло и беспомощно.
Дьюп тоже посмотрел на генерала, угадав сразу, что ступор на меня напал не от радости.
– Виллим, что ты ему сказал? Что я умер?
Он еще раз встряхнул меня:
– Анджей?
– Хуже, – выдохнул я. – Я сам тебя… – задохнулся. – Похоронил.
– Ладно, потом разберемся, – закрыл тему Дьюп. (Он же лорд Михал? Интересно, с какого момента?)
У меня возникло навязчивое желание разобраться с Мерисом прямо сейчас, но Колин крепко держал меня за плечи. Я дернулся, пытаясь сбросить его руки.
Мерис, угадав мои намерения, шутливо поднял ладони вверх, сдаюсь мол. Он улыбался! Ему, зараза, было весело!
Я рванулся сильнее. Вырваться, однако, не смог. Не оттого, что сил не хватило, кто из нас теперь сильнее, я понять так и не успел, а потому что в груди заболело вдруг не по-детски.
– Анджей, что с тобой? Дыши медленно, слышишь?
Я хватал ртом воздух.
Улыбка сбежала с лица Мериса.
– Что с ним? – спрашивал он не понятно у кого, я не видел, кто там у меня за спиной.
– Это не со мной, – с трудом выдохнул я, осознавая, что иголка в сердце, хоть и болезненная, но слишком далекая и призрачная. – Это с кем-то из наших. Гарман! Где Гарман?
Гарман тут же материализовался. Значит, таскался за мной, как хвост.
– Набери «Ворон», узнай, что у них там? – дыхания хватило только на эту фразу.
– Дыши ровно и медленно, – повторил Дьюп. Его голос отдавался у меня в ушах, словно мной забивали сваи. Я слышал, как Мерис вызывал медиков, как Гарман пытается связаться с Келли, а корабль не отвечает.
– Может, капитана Лагаль набрать, она-то рядом? – спросил сержант. – У вас же выделенный канал продавили, генерал Мерис?
– На самом деле Колин (мы познакомились, когда он уже называл себя так) и есть родной сын лорда Михала – Томаш Кристо Михал, якобы погибший, а на самом деле просто вышвырнутый старым лордом, что называется в том, что на наследнике было, – рассказывал инспектор. – Я не помню, как возникла версия об убийстве, но обошла она тогда все дэпы. Возможно, столько шума поднялось оттого, что Колин пропал, но наследства официально лишен не был. Лорд Михал, насколько я понимаю его действия, просто чихал на законы Империи. А по экзотианским меркам изгнание наследника не требует заявления каких-либо формальных претензий. Однако в Империи все поняли иначе… Мы с Колином познакомились в Академии. Я инспектировал, он – заканчивал. Прочитав личное дело, я зацепился за какие-то несовпадения в биографии, провел небольшое расследование и, выяснив, из какой он семьи, решил поговорить с ним перед распределением. Я предлагал парню какие-то достойные его имени варианты, на что мне было весьма радикально заявлено, что он советует делать с родовыми именами и в какой последовательности. Я навел справки и узнал, что, поступив в академию, Колин так же радикально поговорил с отцом. Это, скорее всего, и побудило старого лорда громко хлопнуть дверью. Скажу честно, я был заинтригован и немного присматривал за этим молодым человеком. Потомственный аристократ, с отличием окончивший факультет истории и философии на Диомеде, подающий надежды философ… И вдруг – академия пилотов. Я совершенно не понимал его сначала. А потом тоже почувствовал. Мир изменялся, философская система нашего существования рушилась. Аристократии, не экзотианской аристократии, оставалось одно – ешь, пей и развлекайся. А ледяные лорды готовили из своих наследников убийц. Мы угрожающе и страшно катились к войне. В конце концов наши с Колином интересы все-таки совпали. Сначала мы сошлись в целях с Виллимом, а потом и с ним. Правда, я не скажу, что к сотрудничеству мы пришли легко. Колин фантастически упрям. Он делает только то, что ему позволяют собственные понятия о совести, а понятия у него – весьма специфические…
Они сидели рядом: стройный седовласый лорд Джастин с выправкой истинного аристократа, тонкими чертами лица и почти белой кожей, такой непривычной в космосе, худощавый, острый и жилистый генерал Виллим Мерис и мощный, широкоплечий Дьюп (он же – Колин Макловски, он же – Томаш Кристо Михал, наследник лорда Чеслава Томаша Михала).
Мне места на медицинской кушетке не хватило, да я и не хотел сидеть, иначе сел бы на пол. А так – втиснулся в угол между кушеткой и криосекцией и приклеился там намертво.
Лорду Джастину тоже не сиделось. Он встал, прошелся по предбаннику операционной палаты – восемь шагов вдоль и пять поперек.
– В детали меня Виллим не посвящал, но я был в курсе задуманного. Если бы я знал, что ты уверен в смерти Колина, Агжей, я не стал бы молчать… Виллим, это жестоко, в конце концов, – повернулся инспектор к Мерису, но тот не поднимал глаз. – Чего ты добивался, я не понимаю? Чтобы он озверел и на людей бросаться начал? Что бы мы делали, великий ты конспиратор, если бы Агжей не доверился чутью и открыл огонь?
Мерис не реагировал. Он весь ушел в собственную скорлупу, даже глаза смотрели внутрь.
– А все эти наши споры, чему и когда верить больше! Сколько бы я ни показывал тебе на твоих же примерах, Виллим, ты не веришь, что интуиции нужно иногда доверять больше, чем разуму. Мы изменяемся, генерал. Да, мы не знаем, что с этими новыми ощущениями делать, но заливать их «кровью дракона» – тем более бессмысленно. Да, возможно, и я где-то бываю не прав, но почему мы бьемся, как сумасшедшие белки – каждый в своей клетке?! И только мальчишка – единственный из нас, кто умеет доверять самому себе. Я не знаю как, но он понимает, где нужно просчитывать, а где – полагаться на интуицию… Так, Агжей?
Я вроде бы кивнул. Это было не важно.
Важно, что сидели мы перед дверью операционной. Сюда не пускают обычно, но двух генералов, один из которых был сам не свой от горя, и лорда не пустить оказалось трудно. А меня вообще побоялись спросить, какое отношение я имею к оперируемой. Я меньше всех здесь умел скрывать эмоции: грязный, в пропитанной кровью Тако форме…
Мне казалось, что лицо мое вообще стерто событиями прошлых дней. Стоял в полном отупении и не чувствовал ничего. Не в плане нормального, человеческого ничего, а чувства не работали просто. Словно бы я пережег какой-то предохранитель.
– Так уж сложилось в нашей компании…
Говорил один лорд Джастин. Мерис говорить не мог, Дьюп – не хотел, он не любил говорить, когда не мог ничего сделать.
– …Виллим просчитывает, он не верит, что мы изменяемся, что просыпающееся в нас чутье – сильнее логики и расчета. Он и рассчитал, что бунта на Аннхелле не избежать, и предположил: если мы временно выведем из игры Колина, то создадим серьезный резерв, спрячем в рукав самую крупную карту. В общем и целом – он оказался прав. Он полагал, что только Колин может хоть как-то обуздать старого лорда. Виллим не верит во все эти наши «предвидения и липкую паутину», так он это называет, только в жесткий расчет. Колин должен был умереть так, чтобы наши враги не усомнились в гибели лендслера. Ты подходил для опознания его «трупа» как нельзя лучше. Ты знал его и любил. Наши враги в правительстве, после того, что ты там натворил с террористами, даже не усомнились в том, что лендслер действительно погиб. Но ты заинтересовал их, Агжей… И этого Виллим учесть уже не мог. Это то, во что он как раз не верит…
Мерис вскочил и снова опустился на кушетку.
Это он отправил в столицу Влану.
Когда он связался со мной, отступившим почти до Бриште, то решил, что там так или иначе не избежать стрельбы. Но ошибся. В столице оказалось гораздо опаснее.
Шлюпку с Вланой или заминировали, или она попала под случайный обстрел. Мы пока не знали, что там произошло. Если бы не я со своими реакциями, вряд ли девушку вообще удалось бы спасти. Однако дальняя связь уже работала. Мы сумели связаться со столичным спецоном и с медиками.
Виллим просчитывал, лорд Джастин пытался опереться на новое видение, которое изменяло его сознание. Дьюп… Дьюп просто не делал ничего поперек своей совести.
Они были так непохожи друг на друга. Все перешагнули столетний рубеж и изменились. Империя усиленно охотилась все это время за малейшими проявлениями физических мутаций, а природа потихоньку изменяла наши мозги. А может, мозги всегда были такими. Мы просто не доживали до того возраста, когда накопленная информация вытолкнет мышление на качественно новый уровень. Банальный переход количества в качество. Не опробованный. Не отлаженный поколениями, иначе он не был бы таким болезненным.
Дьюп ждал. Мерис мучился. Он только сейчас понял, что Влана была единственным по-настоящему близким ему человеком. Более-менее спокойно отнесся к происходящему только лорд Джастин. Наверное, он схоронил слишком много близких.
– Все, что Виллим так тщательно планировал, начало трещать по швам, и он обратился за помощью ко мне. Хотел, чтобы я как-то сдержал тебя. Но ситуация все больше выходила из-под контроля. Я мог частично предугадывать события, но в этот раз мои «варианты» совершенно не совпадали с расчетными. Я позволял тебе, Агжей, действовать страх и риск и видел, что у тебя получается. Только основные линии событий, связанные с холодными имперскими умами, все еще как-то соответствовали нашим планам. Однако и здесь до самого последнего момента мы не знали, что главный предатель в нашем лагере – сам лендслер. Сэус маскировался настолько искусно, что лишь вернувшийся с переговоров с экзотианцами Колин смог его вывести на чистую воду. Командующий экзотианскими войсками – человек честный. Он достаточно категорично дал понять, что они сражаются за планету, где ждут и желают помощи их оружия. У правительства Аннхелла просто не было возможности выйти прямо на эрцога Локьё. Но такая возможность была у лендслера, генерала Сэуса. Из-за него Колин едва не опоздал. С отцом он встретился только в последнюю вашу ночь в долине. И тут мы тоже едва не просчитались. Старый лорд оказался в превосходной форме. Если бы не твой человек, Агжей, который отвлек его на себя, неизвестно, чем бы все это закончилось…