Больше жестами нежели словами Гоша попытался объяснить службе безопасности супермаркета, что он мирный гражданин и просто обронил запонку. Или пуговицу, запонок ведь на куртке отродясь не бывало. Но то ли лицедей из бывшего сотрудника нежотдела вышел хреновый, то ли охранники попались тупые, но диалог как-то не заладился.
— Ягода? Большая ягода? Не ягода? А что? Желудь? Фига? Ты вообще кому тут кукиши крутишь? — оба охранника вместе со своим начальником жадно следили за гошиными руками и пытались угадать, чего показывал задержанный. — Не нам, а кому? Слышь, парень, может тебе провериться надо: тут кроме нас с тобой никого нет!
Гоша отчаянно закрутил головой, даже не пытаясь объяснить, что знак отводящий морок он сложил для ухохатывающегося Жихарки, который с наглой мородочкой сидел на мониторе и строил паскудные рожи, а еще и дразнился: выдувая из собственного носа-пуговки серую пыль и демонстрируя всем своим наглым видом, что и новую порцию собирается высыпать Гоше в лицо.
— Ходить? Инвалид? Ты инвалид?! А как тогда в охрану устроился? — удивился начальник, когда Гоша зашевелил пальцами, показывая как будто что-то ищет. — Ты же не слепой вроде…
— Чи-и-и-и-и-их! — выругался Гоша, выплеснув в богатырском чихе весь эмоциональный накал от идиотской ситуации, гребанной игре в крокодила и охреневшей магазинной нечисти, которая даже святое наплевать готова — а именно на страдания сотрудника нежотдела, который был единственным человеком в этой конторе на весь город.
— Вот, милый, — Крикса призрачным дымком зависла перед Гошиным носом, бережно протягивая в прозрачной тонкой ручке несколько капель воды. — Давай носик промоем.
Вдыхать зелено-черную воду, которая, мягко сказано, неприятно пахла, вернее откровенно смердела застарелым болотом, с яркими нотками городской канализации и отчетливым трупным ароматом, Гоше не хотелось, но иначе от Жихаркиной пыли не избавишься. А Криксы могут действовать только той водой, которой когда-то нахлебались и подавились. Возможно, раньше эта вонючая жижка и была криничкой или колодцем, но теперь она больше напоминала отраву. Гоша мужественно зажмурился и запрокинул голову, предпочитая не дышать и не раздумывать о составе капель. Крикса наклонила ладошку и по три капли влила в каждую гошину ноздрю — эффект от процедуры был подобен взрыву светошумовой гранаты. Гоше показалось, что у него в голове взорвались тысячи черных фейерверков, виски и затылок прожгло злой болью, а потом перед глазами все поплыло и окрасилось фиолетовым. Кое-как Гоша проморгался, затем торжественно высморкался в позаимствованный со стола охранников лист бумаги и злорадно развернулся к съежившемуся Жихарке.
— В доме моем много углов и окон, и одна дверь. И на каждое окно я накину запор, и в каждый угол положу гореч-траву, и на дверь я накину запор серебрянный. В доме моем хозяином ты не будешь, а станешь служить по слову и воде, по огню и силе, что в матице от века скопилась, что хозяином мне завещана. Слово мое крепко, дело мое хозяйское.
Шкодливый нечистик от каждого слова сжимался все больше, а после слов про гореч-траву и вообще стал тоскливо визжать на одной высокой ноте. Правда этой какофонии охранники это не слышали, а у Гоши, особенно после вонючих капелек, вообще голова аж разрывалась от боли.
— Простите, мужики, я просто пуговицу в у вас посеял, а как наклонился и вдохнул от витрины… — Гоша наморщил лоб, гадая чего бы еще наплести, чтобы правдоподобно выглядело. — Как вдохнул, так аллергия и разыгралась, а сейчас вот ничего — продышался. Спасибо, что увели от прилавка.
— Слышь, а чего у тебя на коньяк аллергия? — посочувстовал один из охранников.
— Да нет, — Гоша отчаянно шмыгнул носом — еще бы от аромата капелек избавиться, ато такое чувство, что все вокруг давно протухло. — На клей, ну некоторые этикетки им мажут. Вот там, видно, такой и был. Пойду, короче, водочки куплю, здоровье поправить — дезинфекция так сказать.
— Ну, давай, — начальник похлопал Гошу по плечу, — только возле коньяка тогда уже не ходи, а то вдруг опять накроет. Ты лучше через хлебный отдел обойди, а потом на колбасный повернешь — заодно и закусь прикупишь.
Гоша искренне поблагодарил за заботу и побежал в указанном направлении. Возле аппетитно разложенных на подносе слоек его догнали и цепко впились в штанину.
— Куда собрался, хозяин? — зло поинтересовался Жихарко, снизу вверх поглядывая на человека. — Ты формулу сказал? Сказал! Вот теперь и владей: корми, оберегай, задания давай.
Гоша с полминуты очумело хлопал глазами, осмысливая услышанное, а когда осознал всю глубину и ужас своего положения, то с размаху пляснул себя ладонью по лбу. Будь он не в столь многолюдном месте, так еще бы и заскакал, и заорал, и ногами затопал, проклиная все на свете. И, в первую очередь, зловредного шиша, который послал его на дело без жетона. Хотя, с другой сторон, произнеси он с жетоном заговор против мелкого шкодника, то мог бы получить этого нечистика в свое владение пожизненно. А так… Гоша закатил глаза к декоративному потолку, припоминая сколько там по конспекту полагалось страдать в роли хозяина Жихарки после заговора — выходило что от трех до пяти.
— Да если бы я им весь стеллаж разбил и то меньше бы получил, — в сердцах бросил Гоша.
— А мне чего дашь? — сбоку от витрины с гелями-шампунями скользнул дымок. — Я же старалась.
— А чего ты попросишь? — традиционной фразой ответил Гоша. С криксами иначе нельзя — придется соглашаться на ту цену, что заломят, иначе могут просачиваться и ночами мучить, что не уснешь и помрешь от бессонницы по итогу. А все равно всю одежду от них не отчистишь, да и вообще достаточно микроскопической капельки на коже, чтобы эта девка вредная вовек не отвязалась.
— Хочу свой колодец, — мечтательно протянула Крикса.
И Гоша, не выдержав, застонал: мало того, что с алкашом еще не разобрался и оборотня не вызволил, так в придачу в дожники к Криксе угодил, и Жихаркой разжился. А вот о том, как отреагирует его собственный домовой на нового постояльца даже лучше не думать — из самого невинного просто всю квартиру разнесет: домовые и жихарки испокон враждовали, ибо одни были за порядок, а другие шалить любили. Да и вообще в доме либо шкодник жил и вредил, либо домовой. Ну разгромленное жилище как-то пережить можно, а вот если Тишка обиду затаил или вовсе уйдет восвояси — как тогда быть?
Крикса нетерпеливо закрутилась дымной спиралью — она ждала ответ человека.
— Будет тебе то, чего просишь, — вздохнул Гоша. Пропадать так с музыкой, и лучше всего с похоронной. Проще ведь самому закопаться, чем выбить у городской администрации разрешение на реконструкцию водоемчика, на месте которого построен гипермаркет. — А может, мы тебе новый колодец подберем? — с надеждой уточнил Гоша, — с чистой водичкой, здоровой, свежей? — При воспоминании о закапывании в нос Гошу аж затошнило, но он хладнокровно сглотнул, справляясь с накатившим спазмом. — А ты туда свои капельки водички переселишь и будешь жить — горя не знать.
Крикса с важным видом выслушала уговоры и милостиво кивнула, то не соглашаясь, не то обещая обдумать заманчивое предложение.
— Эй, парень, ты чего, опять заблудился?
— Нормально, — Гоша даже не вздрогнул, когда подкравшийся со спины начальник охраны похлопал его по плечу. — Вспоминаю, что еще надо купить, а то список забыл.
— Ну-ну, — начальник впился в проблемного покупателя профессиональным взглядом, — давай уже шопингуй и вали домой.
— Понял, ухожу, — покладисто согласился Гоша, сквозь зубы приглашая следовать Жихарку за собой. А то если не позовешь вежливо, то подлый дух сам прилепится, но тогда мстить станет. — Благодарствую и до свиданьица, загляну еще на днях. — Попрощался Гоша с Криксой.
Пару поллитровок он все же купил, прихватил также половинку хлеба и кольцо вареной колбасы — жаль что мешок не взял, так что пришлось гостинцы распихивать по карманам, представляя как угорают над ним охранники через систему видеонаблюдения. Да и шиш с ними, было дело про них переживать, когда тут проблема на проблеме размножается.
Рана оказалась пустячной – порез, почти царапина, но Черного пробирал озноб всякий раз, как он представлял себе лезвие, рассекающее плоть. Он хорошо знал, с какой силой разит брошенный им нож…
Нежинка наметала снег на озимые – этой зимой выпало мало снега. В мирное время колдуны собирались и вызывали снегопады…
– Ну говорю же – глупый! – смеялась она. – Ну какое Зло? Добрые духи дают мне силу, а что с ней делать – мне решать. Так ведь и топором можно и дома рубить, и головы. Что ж, и топор – орудие Зла?
Черной не рвался в проповедники, а потому не смог объяснить, почему Храм считает колдунов воплощенным Злом. Нежинка ничего не слышала о чудотворах, не считала Предвечного всемогущим и не понимала сущности Добра.
Кровь у нее была красной, как у всех людей, а не черной, как говорили Надзирающие.
И Черной подозрительно быстро смирился с тем, что она колдунья, принял это как должное. Никто из храмовников, проповедовавших Добро, добра ему не делал. Может, все это соблазн и обман, только в живых он остался на самом деле, без обмана. Может, Предвечный и любит людей, но жалела Черного и на горящие раны дула злая колдунья, а не добрые чудотворы.
Через три дня Нежинка вернулась гораздо раньше обычного и принесла с собой увесистый вещевой мешок. И только она вошла, он сразу все понял – и тоскливо стало, горько.
– Тебе надо уходить, – сказала она с порога, еще не отдышавшись. – Наши из Цитадели вернулись. Могут сюда заглянуть.
– Сколько их?
– А сколько бы ни было. – Она вскинула глаза. – Они родичи мои.
– Ладно, ладно, – согласился Черной. – Я так… спросил просто…
– Я тебе еду в дорогу собрала. Одежду еще. Стеганка у тебя волгородская, тут многие в таких ходят, а шапка-то дертская, и сапоги не наши – сразу наемника узнают. Я и одеяло раздобыла, вдруг в лесу ночевать… И рукавицы.
– Спасибо.
И надо было побыстрей добраться до Хстова – успеть вытрясти деньги из первого легата, разыскать своих, пока они не ушли в Дерт, поискать замену убитым. Черной еще в лагере присматривался к армейским стрелкам: стоило переманить к себе десятка два неплохих ребят. Но все равно было горько – не хотелось уходить. Еще бы несколько дней… Обычно он не любил подолгу торчать на одном месте, скучал и искал перемен. Мысль о том, что и здесь он бы тоже вскоре заскучал, почему-то не принесла удовлетворения.
– И жених твой вернулся?
Нежинка кивнула с полуулыбкой – Черному показалось, игривой… Выглядело это невинно и даже трогательно.
– Я хочу на него взглянуть.
– Зачем? – опешила она.
– Просто. – Он пожал плечами: не знал, в самом деле не знал, зачем ему это нужно.
– Не надо, – сказала она и отвернулась.
Черной собрался в дорогу быстро – еще не рассвело. Успел поесть. Вещевой мешок теперь не раздувался, стоило лишь потуже свернуть одеяло и выложить лишнее, – Нежинка, наверное, думала, что до Хстова он будет добираться месяц, а не три-четыре дня.
Она проводила его немного – до речушки, по которой он собирался двигаться на юго-запад. В смешном платке, с румяными от мороза щеками, она выглядела совсем девочкой. Светало. И ясное небо на западе снова окрасилось в странный сине-зеленый цвет…
Черной остановил ее на берегу, обнял одной рукой и поцеловал на прощание – по-дружески, в благодарность. Нежинка улыбнулась – немного грустно, но светло и вовсе не по-детски.
А когда он уже шел по льду, она вдруг окликнула его:
– Погоди!
Черной не хотел оглядываться, но не смог ее не послушать.
– Что? – Он повернулся к ней.
– Я не выйду за него.
– Что?
– Я знаю, зачем ты хотел его увидеть. Ты хотел убедиться, что ты лучше. Ты лучше. И я не выйду за него. Теперь иди.
Итак, сегодня у нас на повестке дня еще одна секретная сокровищница драконов. На этот раз очень редких и специфических – бесцветных. Эти драконы ближе всего к Хаосу как таковому, за что видимо и были полностью уничтожены. А отыскать эту сокровищницу не догадался до сих пор никто. Кроме нас.
Да, да, снова мы с Тэвлином идем заниматься тырингом яиц. Вот счастья-то привалит на наши головы. Этот клан был намного больше опаловых, так что яиц здесь будет вагон и тележка… И растить их придется все тем же методом. Что за напасть-то?
Но ладно, это все мое нытье. Прошу не обращать внимания, это издержки моего скверного характера. В общем бродим мы теперь под землей в одном мире, обозначенном как Хаосный. Но мир сам по себе не совсем Хаосный, скорее оригинальный. И именно в нем жили бесцветные драконы. Поэтому и схрон сделали здесь же. Почему мир кажется Хаосным? Очень просто — живущие в нем бесцветные драконы сами этого добились, да и их способность принимать облик любого встречного дракона очень похожа на способности Хаосных существ.
Попасть в этот мир совсем не просто. Грубо говоря, планета окружена шикарным силовым полем или его магическим аналогом и пройти сквозь него может только тот, у кого добрые намерения к этому миру и его обитателям. Очень хорошая защита, нужно взять на заметку и сделать такие же силовые поля над нашими мирами.
Кроме силового поля этот мир защищен и иначе. Тот, кто пришел со злом – зло и получает. Чтобы найти сокровищницу, следовало сначала найти обелиски, ведущие к ней. Подходящий обелиск мы нашли быстро, немного застопорились со способом прохода внутрь, но и эта проблема решилась.
Нужно было всего лишь послать воздушный поцелуй этой каменной махине. Смеяться разрешается, сама ухохатывалась. Зато после двойной процедуры в до сих пор монолитной стене обелиска образовалась дверь, а огромный зеленый камень стал светить радужными переливами.
Я решительно потянула Тэвлина за собой в прохладу каменного изваяния. Интересно, что нас ожидает здесь? Внутри, как ни странно, темно не было, но и видимых светильников тоже не наблюдалось. Светились вырастающие из стен тонкие полупрозрачные кристаллы размером с небольшой стакан. Чем дальше мы шли, тем причудливее становились кристаллы.
Периодически из стен торчали ярко-красные кристаллические цветы. Ни листьев, ни стеблей, просто цветы на стене, бликующие светом в такт нашим шагам.
Узкий коридор постепенно извивался и спускался вниз, все глубже и глубже. Стало заметно холоднее, изо рта демиурга при выдохе выплывало облачко пара. Я машинально накинула на него теплую куртку и обернула вокруг шеи шарф. Мне не холодно и в блузке, а вот кашляющих демиургов я еще точно не видела.
Наконец мы дошли до высокой металлической двери, по цвету больше всего напоминающей медь. Ни ручки, ни замка, ни иных магических приспособлений сей предмет интерьера не имел, а потому я решила, что здесь какой-то иной принцип открывания.
— Ты правую сторону смотри, я левую. Щупаем каждый узорчик, возможно он и есть нужный нам рычаг.
Ощупанная и оглаженная в четыре руки дверь медленно приоткрылась. Я на всякий случай подперла ее найденным тут же булыжником и просочилась внутрь обширного помещения. Так и не понятно, кто именно из нас нажал пресловутый рычаг и был ли он вообще.
За дверью скрывался целый зал, занавешенный полупрозрачными простынями. Они висели прямо в воздухе в совершенно произвольном порядке, не отражая абсолютно никакой системы. Некоторые были параллельны полу, некоторые стояли вертикально, некоторые висели в косых плоскостях. Этот зал был бы прекрасным пособием для занятий геометрией, но что-то мне подсказывает, что драконы подобными глупостями не страдали, а эти простыни при случае могут сработать как оружие, спеленав врага.
Через некоторое время мои предположения подтвердились, когда я не обнаружила рядом с собой Тэвлина. Бедняга чего-то испугался и простыни моментально закутали его в полупрозрачный кокон, только нос торчит на виду. Смех смехом, но надежная, однако, штука. Я ласково погладила верхний слой ткани, чтобы показать свое отношение к сокровищнице; лоскут на ощупь оказался совсем не похожий на ткань. Скорее на тонкую клеенку.
Постепенно слои распутались, бледный до синевы Тэвлин был освобожден и тут же награжден вкусняшками и горячим какао для морального успокоения. Нет, я совсем не желаю вызвать у бедного демиурга диабет, просто сладкое для их расы что-то вроде валерьянки и корвалола в одном флаконе для людей. Успокоит и приведет в норму. Понятия не имею, что его могло испугать в этих простынях, но что-то нашел, раз стал белее стенки.
Впрочем, долго думать нам было некогда, поскольку Тэвлин, идущий теперь впереди, чтоб я его видела, обнаружил огромного дракона в стазисе. Поначалу я приняла его за статую, мало ли, чем древние драконы украшали свои сокровищницы. Но присмотревшись поняла – дракон жив. Только почему он в полном драконьем облике, а не в обычном людском – большой вопрос. Дракон застыл так, словно собирался сойти с постамента. Одна лапа протянута вперед, возможно тянулся к чему-то исчезнувшему в глубоком прошлом. Вторая машинально у бедра – вероятно, он всегда носил оружие.
Снимать дракона с постамента я не решилась, скорее всего он выйдет из стазиса, а здесь в кустарных условиях я вряд ли смогу грамотно и правильно ему помочь.
Демиург склонился над постаментом, долго там шарился, щупал выступы и наконец объявил:
— Это руны, если нажать правильную комбинацию, мы выведем его из стазиса.
— А можно лучше его как-нибудь обратить без выхода и отправить нашим умникам? – пропихивать драконью тушу в экран занятие не для слабонервных. Да и неизвестно, что еще нас ожидает в самой сокровищнице…
— Наверняка… — Тэвлин принялся с удвоенным энтузиазмом щупать постамент, наконец, когда я едва не пожевала ради пробы протянутую драконью лапу (никак не избавлюсь от паршивой привычки все тащить в рот), он случайно качнул чашкой с горячим какао и несколько капель пролилось на руны.
— Твою мать! – дракон медленно окутался туманом и… стал уменьшаться. Через минуту мы уже имели дракона в человеческом виде, но по-прежнему в стазисе. – Давай больше так не будем делать?
— Хорошо, — Тэвлин залпом допил какао и убрал куда-то чашку. Пожалуй, нам еще повезло, что пролитый напиток всего лишь сделал то, что нам нужно, а не вызвал взрыв или не активировал какую-нибудь ловушку.
Дракон был осторожно поднят и отправлен в экран к нашим друзьям-товарищам, с нетерпением ожидающим сюрпризы из сокровищницы…
А дальше была целая аллея таких вот красавцев и красавиц, правда уже в людском облике. Молодые прекрасные девушки и юноши застыли, словно в янтаре. Я насчитала целых сорок два неподвижных дракона, которые были выстроены в два ряда вдоль стен. В конце этой своеобразной аллеи виднелась дверь из того же материала, что и предыдущая.
На Шаале ожидали все, что угодно, но целую партию стазисных драконов не ожидали уже точно. Когда мы переправили последнего замершего дракона, а я получила нехилую затрещину от демиурга за намек на хорошо ложащиеся в руки формы красивых драконих, только тогда приступили к открыванию второй двери.
В этот раз дверь открылась без всяких загадок, от простого толчка. Массивные створки заскрипели, а я застыла с открытым ртом. Пора изживать эту дурацкую привычку, вечно в рот влетает что-то несъедобное…
Яйца драконов, поменьше, чем у опаловых, но все равно крупные, стояли ровными рядами на полочках вдоль стен. И эти ряды яиц уходили куда-то вглубь пещеры… Собирать это предстояло долго нудно и кропотливо.
Мы засучили рукава на рубашках и достали заранее заготовленные лотки из магических карманов. Вот это адская работенка…
***
Глубокой ночью последнее яйцо бесцветных драконов покинуло сокровищницу. К этому моменту мои руки дорожали, словно от паркинсона, поскольку я настолько зажала все токи плазмы, что восстановить теперь нормальную циркуляцию было проблематичным. Тело работало на пределе, но кроме физической усталости больше ничего не чувствовалось. Так боялась уронить или повредить эти несчастные яйца.
Тэвлин выглядел не лучше. Мы вывалились из экрана прямо на Шаалу в добрые руки Шеата и компании… Ужин благополучно был пропущен, но добросердечные эльфы оставили нам вкусненького…
Дракон меня вычихвостил, перекинул через плечо и оттащил подальше в угол столовой на природе, как немудрствуя обозвали это недокафе. А после, не слушая моих слабых возражений, принялся пичкать меня прямо в плазму без разбора всем, что нашел в нехитром меню…
Пепельная дракоша примерно так же поступила с Тэвлином, всей и разницы, что еда запихивалась ему в рот, а мне куда попало, все равно пролезет.
Под конец Шеат уверился в моей полной покорности и самостоятельно открыл экран. Не портал! Я вытаращилась на это чудо, но дракон не дал и слова сказать, перекинув меня прямиком на корабль в нашу комнату и залезая следом.
— А теперь ложись и терпи…
К чему это было сказано, я поняла буквально через пару минут. Где это чудо природы добыло массажное масло, ведомо одним богам, зато эффект был хорош. Ловкими точными движениями он вбил плазму в руках прямо мне внутрь тела, а после принялся массажировать и формировать руки заново, таким образом восстанавливая естественную циркуляцию плазмы. Да этот чертов дракон знает обо мне больше, чем я сама! Правда масло невкусное совсем, но об этом Шеату знать не обязательно…
Уже засыпая, я слышала переговоры Шеата с кем-то…
— Сколько? Это точные данные? – дракон странно затих, а после прошептал: — Это же надо! Тысяча семьсот пять яиц! Не удивительно, что руки отваливаются…