Больше жестами нежели словами Гоша попытался объяснить службе безопасности супермаркета, что он мирный гражданин и просто обронил запонку. Или пуговицу, запонок ведь на куртке отродясь не бывало. Но то ли лицедей из бывшего сотрудника нежотдела вышел хреновый, то ли охранники попались тупые, но диалог как-то не заладился.
— Ягода? Большая ягода? Не ягода? А что? Желудь? Фига? Ты вообще кому тут кукиши крутишь? — оба охранника вместе со своим начальником жадно следили за гошиными руками и пытались угадать, чего показывал задержанный. — Не нам, а кому? Слышь, парень, может тебе провериться надо: тут кроме нас с тобой никого нет!
Гоша отчаянно закрутил головой, даже не пытаясь объяснить, что знак отводящий морок он сложил для ухохатывающегося Жихарки, который с наглой мородочкой сидел на мониторе и строил паскудные рожи, а еще и дразнился: выдувая из собственного носа-пуговки серую пыль и демонстрируя всем своим наглым видом, что и новую порцию собирается высыпать Гоше в лицо.
— Ходить? Инвалид? Ты инвалид?! А как тогда в охрану устроился? — удивился начальник, когда Гоша зашевелил пальцами, показывая как будто что-то ищет. — Ты же не слепой вроде…
— Чи-и-и-и-и-их! — выругался Гоша, выплеснув в богатырском чихе весь эмоциональный накал от идиотской ситуации, гребанной игре в крокодила и охреневшей магазинной нечисти, которая даже святое наплевать готова — а именно на страдания сотрудника нежотдела, который был единственным человеком в этой конторе на весь город.
— Вот, милый, — Крикса призрачным дымком зависла перед Гошиным носом, бережно протягивая в прозрачной тонкой ручке несколько капель воды. — Давай носик промоем.
Вдыхать зелено-черную воду, которая, мягко сказано, неприятно пахла, вернее откровенно смердела застарелым болотом, с яркими нотками городской канализации и отчетливым трупным ароматом, Гоше не хотелось, но иначе от Жихаркиной пыли не избавишься. А Криксы могут действовать только той водой, которой когда-то нахлебались и подавились. Возможно, раньше эта вонючая жижка и была криничкой или колодцем, но теперь она больше напоминала отраву. Гоша мужественно зажмурился и запрокинул голову, предпочитая не дышать и не раздумывать о составе капель. Крикса наклонила ладошку и по три капли влила в каждую гошину ноздрю — эффект от процедуры был подобен взрыву светошумовой гранаты. Гоше показалось, что у него в голове взорвались тысячи черных фейерверков, виски и затылок прожгло злой болью, а потом перед глазами все поплыло и окрасилось фиолетовым. Кое-как Гоша проморгался, затем торжественно высморкался в позаимствованный со стола охранников лист бумаги и злорадно развернулся к съежившемуся Жихарке.
— В доме моем много углов и окон, и одна дверь. И на каждое окно я накину запор, и в каждый угол положу гореч-траву, и на дверь я накину запор серебрянный. В доме моем хозяином ты не будешь, а станешь служить по слову и воде, по огню и силе, что в матице от века скопилась, что хозяином мне завещана. Слово мое крепко, дело мое хозяйское.
Шкодливый нечистик от каждого слова сжимался все больше, а после слов про гореч-траву и вообще стал тоскливо визжать на одной высокой ноте. Правда этой какофонии охранники это не слышали, а у Гоши, особенно после вонючих капелек, вообще голова аж разрывалась от боли.
— Простите, мужики, я просто пуговицу в у вас посеял, а как наклонился и вдохнул от витрины… — Гоша наморщил лоб, гадая чего бы еще наплести, чтобы правдоподобно выглядело. — Как вдохнул, так аллергия и разыгралась, а сейчас вот ничего — продышался. Спасибо, что увели от прилавка.
— Слышь, а чего у тебя на коньяк аллергия? — посочувстовал один из охранников.
— Да нет, — Гоша отчаянно шмыгнул носом — еще бы от аромата капелек избавиться, ато такое чувство, что все вокруг давно протухло. — На клей, ну некоторые этикетки им мажут. Вот там, видно, такой и был. Пойду, короче, водочки куплю, здоровье поправить — дезинфекция так сказать.
— Ну, давай, — начальник похлопал Гошу по плечу, — только возле коньяка тогда уже не ходи, а то вдруг опять накроет. Ты лучше через хлебный отдел обойди, а потом на колбасный повернешь — заодно и закусь прикупишь.
Гоша искренне поблагодарил за заботу и побежал в указанном направлении. Возле аппетитно разложенных на подносе слоек его догнали и цепко впились в штанину.
— Куда собрался, хозяин? — зло поинтересовался Жихарко, снизу вверх поглядывая на человека. — Ты формулу сказал? Сказал! Вот теперь и владей: корми, оберегай, задания давай.
Гоша с полминуты очумело хлопал глазами, осмысливая услышанное, а когда осознал всю глубину и ужас своего положения, то с размаху пляснул себя ладонью по лбу. Будь он не в столь многолюдном месте, так еще бы и заскакал, и заорал, и ногами затопал, проклиная все на свете. И, в первую очередь, зловредного шиша, который послал его на дело без жетона. Хотя, с другой сторон, произнеси он с жетоном заговор против мелкого шкодника, то мог бы получить этого нечистика в свое владение пожизненно. А так… Гоша закатил глаза к декоративному потолку, припоминая сколько там по конспекту полагалось страдать в роли хозяина Жихарки после заговора — выходило что от трех до пяти.
— Да если бы я им весь стеллаж разбил и то меньше бы получил, — в сердцах бросил Гоша.
— А мне чего дашь? — сбоку от витрины с гелями-шампунями скользнул дымок. — Я же старалась.
— А чего ты попросишь? — традиционной фразой ответил Гоша. С криксами иначе нельзя — придется соглашаться на ту цену, что заломят, иначе могут просачиваться и ночами мучить, что не уснешь и помрешь от бессонницы по итогу. А все равно всю одежду от них не отчистишь, да и вообще достаточно микроскопической капельки на коже, чтобы эта девка вредная вовек не отвязалась.
— Хочу свой колодец, — мечтательно протянула Крикса.
И Гоша, не выдержав, застонал: мало того, что с алкашом еще не разобрался и оборотня не вызволил, так в придачу в дожники к Криксе угодил, и Жихаркой разжился. А вот о том, как отреагирует его собственный домовой на нового постояльца даже лучше не думать — из самого невинного просто всю квартиру разнесет: домовые и жихарки испокон враждовали, ибо одни были за порядок, а другие шалить любили. Да и вообще в доме либо шкодник жил и вредил, либо домовой. Ну разгромленное жилище как-то пережить можно, а вот если Тишка обиду затаил или вовсе уйдет восвояси — как тогда быть?
Крикса нетерпеливо закрутилась дымной спиралью — она ждала ответ человека.
— Будет тебе то, чего просишь, — вздохнул Гоша. Пропадать так с музыкой, и лучше всего с похоронной. Проще ведь самому закопаться, чем выбить у городской администрации разрешение на реконструкцию водоемчика, на месте которого построен гипермаркет. — А может, мы тебе новый колодец подберем? — с надеждой уточнил Гоша, — с чистой водичкой, здоровой, свежей? — При воспоминании о закапывании в нос Гошу аж затошнило, но он хладнокровно сглотнул, справляясь с накатившим спазмом. — А ты туда свои капельки водички переселишь и будешь жить — горя не знать.
Крикса с важным видом выслушала уговоры и милостиво кивнула, то не соглашаясь, не то обещая обдумать заманчивое предложение.
— Эй, парень, ты чего, опять заблудился?
— Нормально, — Гоша даже не вздрогнул, когда подкравшийся со спины начальник охраны похлопал его по плечу. — Вспоминаю, что еще надо купить, а то список забыл.
— Ну-ну, — начальник впился в проблемного покупателя профессиональным взглядом, — давай уже шопингуй и вали домой.
— Понял, ухожу, — покладисто согласился Гоша, сквозь зубы приглашая следовать Жихарку за собой. А то если не позовешь вежливо, то подлый дух сам прилепится, но тогда мстить станет. — Благодарствую и до свиданьица, загляну еще на днях. — Попрощался Гоша с Криксой.
Пару поллитровок он все же купил, прихватил также половинку хлеба и кольцо вареной колбасы — жаль что мешок не взял, так что пришлось гостинцы распихивать по карманам, представляя как угорают над ним охранники через систему видеонаблюдения. Да и шиш с ними, было дело про них переживать, когда тут проблема на проблеме размножается.