— Ваша Светлость, отец требует Вас!
Стоило Лиэль спуститься с набегавшейся Тучи, как к ней подлетел запыхавшийся слуга. Тиль сразу забрала поводья у княжны и повела обеих лошадок в конюшню.
— Я просто каталась, как всегда, что за спешность? — поинтересовалась девушка, направляясь за слугой.
Тот окинул взглядом ее не слишком парадный наряд, столкнулся взглядом с отблеском чешуек за воротником рубашки и опустил взгляд.
Уже по этому мимолетному жесту девушка поняла, что приехал очередной врачеватель.
В первые же дни после того, как случайный путник заколдовал ее или проклял, Лиэль осмотрели, оглядели сотни глаз, и истерзали сотни рук. Ее отец созвал всех врачевателей и волшебников княжества, из соседних королевств, со всей округи. Девочка была слишком маленькой, чтобы помнить эти недели, но, неверное, это было большим неудобством — не иметь возможности даже поспать нормально. Говорят, именно видя, как сотни рук прикасаются к ее дочери и не могут помочь, княгиня тогда поседела полностью.
С возрастом девочка уже точно знала, что значит фраза «К тебе пришли».
«К тебе пришли, дорогая», — ее мать находила ее, и эта фраза преследовала девочку в детской, в саду, в большом зале и за обеденным столом, и иногда даже будила ночью.
Маленькая послушная Лиэль вздыхала, поправляла одежку, снимала любимое жемчужное ожерельице и покорно шла на растерзание очередному колдуну, волшебнику или знахарю. Пока чужие, пахнущие мазями и отварами руки исследовали чешуйки на ее спине и ручках, девочка болтала ножкой и смотрела в золоченый потолок.
Лиэль росла и со временем визиты случались реже, но все еще регулярно. Это напоминало смотрины невесты, которые никогда не оканчивались помолвкой. Она видела знахарей Востока, знала, какие песни поют шаманы на севере, изучила узоры на шее лесных шептуний из разных кланов. Многие из них могли бы даже временно поднять мертвеца из могилы, хотя не распространялись об этом открыто.
Но никто не был в силах помочь девушке. Лиэль пробовала мази, которые делали ее чешую мягче и нежнее, пила травы, от которых ее кожа бледнела и почти сливалась по цвету с серебристой шкурой, а на плече у нее был шрам от попытки одного из врачевателей просто удалить эти чешуйки прочь. Новые там не выросли, но рана с таким трудом затягивалась, что эту идею отвергли, тем более, что она не останавливала роста других, новых чешуек.
Первое время девушка вообще не понимала, что с ней не так. Когда она раздевалась, чтобы няня искупала ее в ванной, наполненной теплой водой с молоком, то видела на своей груди узор из маленьких серебрянных кругляшков, похожих на монетки. Они охватывали всю ее грудь и заходили на бока. Чешуйки не доставляли ей неудобства – они ловили лучики и смешно отражали их на края ванны, они никогда не чесались и были мягкими и гибкими. Чешуйки всегда блестели, их нельзя было поцарапать так просто, как кожу, и девочка думала, что так выглядят все. И няня, под своими пышными складками одежды, и папа в княжеском камзоле, и мама. Но врачи приходили снова и снова, взгляд княгини был все печальнее.
Сейчас каждое утро Лиэль смотрела на себя в зеркало, отмечая появление еще нескольких чешуек. Они подкрадывались со всех сторон – обвивали лодыжки, доползли до ямочки между ключицами и хотели взобраться на шею, как рукава плотно обхватывали руки. Все тело девушки словно было выковано из серебра, блестело и переливалось, в то же время оставаясь подвижным и нежным.
Окруженная любовью и оберегаемая от волнения, она не чувствовала страха за свое тело. Все равно, что взрастить ребенка с одной рукой, дав ему уверенность в том, что это нормально и тоже красиво. Когда он узнает, что отсутствие руки — это редкость и печальное явление, то ему уже будет все равно.
Когда Лиэль первый раз сказали о проклятии, девушка не поверила. Не поверила она и потом. В то время как на ее собственной шее чешуйки смыкались кольцом, дурные сны по ночам начинали душить только князя и княгиню, но сама девушка не чувствовала ничего. Сложно относиться как к врагу — к собственному телу, когда тебе в нем настолько комфортно.
Первый отголосок страха родился в ней несколько месяцев назад. Она заметила одинокую чешуйку, притаившуюся за ухом, и поняла, что еще каких-нибудь полгода, и все ее лицо покроется серебром. Свою внешность девушка очень любила — и ей стало грустно полностью обрасти чешуйчатой маской. Следующая мысль не заставила себя ждать.
Что будет, когда ее тело полностью покроется чешуей? Она превратится в серебряную статую, и что дальше? Или проклятие не лжет, и каждый сантиметр ее собственной, пусть и не такой как у всех, кожи, наполнен ядом и убьет ее?
Так страх все-таки поселился в сердце девушки. Если бы не Тиль, вечно придумывающая затеи для княжны, страх бы постоянно сжимал ее горло ледяными пальцами. Лиэль старалась не показывать свое возрастающее волнение, чтобы не тревожить родителей. Ситуация с ее странной болезнью все равно не изменялась — никто по-прежнему не мог сказать, как избавиться от этой напасти.
Когда княжна спустилась в зал для приема гостей, где ее отец выслушивал путников, вел переговоры с купцами и заключал союзы, в нем уже стоял, согнувшись в поклоне, очередной старец.
Человеку, который не первый раз видел странных личностей, было просто угадать, что старец не прост. Он был одет в пыльное, но довольно неудобное для труда одеяние и закутан в синие ткани. Крестьяне не ходили в такой одежде. Проходя мимо, чтобы занять свое место рядом с отцом, Лиэль окинула гостя взглядом. На руках у него были начертаны какие-то символы, а на поясе висели мешочки и кошельки с травами. Девушка ни на что не надеялась, поэтому подумала, что если разговор со знахарем закончится быстро, то она еще успеет почитать перед обедом.
— Ты знахарь, колдун или шаман? — обратился к старику князь Драхган.
— Сегодня первое, завтра второе, потом третие, — размыто ответил старик и улыбнулся: — Я никак не называю себя, просто делаю, что знаю и что могу.
— Как твое имя?
— Не помню.
Князь нахмурился. Старик не был похож на шарлатана, но стал походить на шутника.
— Меня уже сорок лет не называли по имени, я предпочитаю, чтобы люди запоминали меня по моим поступкам. А имя — что оно значит перед волей Богов?
— Ты сказал, что знаешь, как излечить мою дочь, — перебил Драхган. — Говори, если так, потому что я принял в своих покоях уже тысячу знающих, и не хочу тратить свое время и время своей дочери.
Старик перевел взгляд на Лиэль и девушка отчего-то поежилась. На нее смотрели по-разному — с удивлением, с интересом, с отвращением, с жалостью, но старик смотрел так, словно видел ее уже не в первый раз.
— Я не знаю, как излечить вашу дочь, дорогой князь. Но я знаю, кто может помочь. Вы слышали когда-нибудь о Зеркале Оллара?