Палата напоминала шикарный номер в отеле.
Вот только окна вместо внешнего мира демонстрировали цифровую картину города столетней давности.
— В наше время тюрьмы оборудовали скромнее, — сказал Виктор, раскинувшись на диване и устремив рассеянный взгляд в потолок.
Две недели назад, когда он впервые заговорил о странностях реабилитационного процесса, Павел не хотел его слушать. Но сейчас возражать не стал.
Ровно тридцать восемь дней назад первый в истории человечества пилотируемый космический корабль-разведчик «Одиссей» вернулся домой. У экипажа путешествие к планетарной системе Шератана и обратно заняло двенадцать лет. На Земле за время их отсутствия минуло больше века. Результаты миссии превзошли все ожидания: планета, на которую указали ученые, действительно оказалась пригодной для жизни и обладала мягким климатом. Ее назвали «Эдем».
Но как любой другой рай, Эдем потребовал подношения на свой жертвенный алтарь. Поэтому из троих участников экспедиции вернулись только двое.
Павел устало вздохнул.
— Как ты думаешь, почему они не выпускают нас наружу? Что там может быть таким опасным для нашей психики?
Разговор прервал мелодичный перезвон.
Павел простонал.
— Опять! Как они меня достали своими психологическими тестами! Хуже только иглоукалывание.
Его компаньон усмехнулся:
— А давай сегодня мы им процедуру устроим? Прямой массаж коры головного мозга. Не сольешься, как в прошлый раз?
— Когда ты в таком настроении, командир, только самоубийца тебе откажет, — улыбнулся Павел.
Виктор был старше не только по статусу на корабле, но и по возрасту. Согласно бортовому хронографу ему в этом году исполнялось сорок два. Он был невысокого роста, коренастый, с глубокими лучиками морщин в углах глаз и почти белый от ранней седины. А вот его друга природа пощадила больше: волосы остались русыми, глаза — такими же васильково-синими, только некогда стройная спортивная фигура слегка расплылась.
Через несколько минут дверь открылась, и в палату вошла трогательно хрупкая, миловидная девушка.
— Доброе утро, меня зовут Кира Савушкина, и я буду вашим гидом в сегодняшний день! Вместе мы будем постепенно привыкать к особенностям современного мира, пока он не станет для вас комфортным, — оптимистично заявила гостья, широко улыбаясь.
И это была не раздражающая приветственная маска, искусственная, как полиэтиленовые цветы на кладбищенских аллеях. Девушка улыбалась и губами, и огромными сияющими глазами цвета гречишного меда, и солнечно-рыжими волосами, и даже каждая клеточка ее прелестного тела, казалось, светилась радостью и весной.
Павел растерялся, зарделся, как маленький мальчик, и захлопотал вокруг нее.
— Здравствуйте! Разрешите предложить вам присесть? Чем вас угостить?
— Благодарю, Павел Сергеевич, ничего не надо. Я только, с вашего позволения, присяду.
— Пожалуйста, я сейчас вам пластичное кресло принесу — фантастически удобная штука!
— Право, не стоит!
Виктор с беззлобной ухмылкой покачал головой.
— Вы уж простите моего друга, он просто слишком давно не видел красивых женщин. Почти весь персонал — мужики.
Девушка вопросительно вскинула брови.
— А разве это не соответствует вашим… эстетическим пожеланиям?
— Чего?
Павел замер на месте, с широко распахнутым от возмущения ртом. Из груди Виктора вырвался приглушенный стон.
— Вы там что, с ума все посходили? — с сердцем произнес он.
— Но вы эмоционально так близки…
— Еще бы мы не были эмоционально близки! Мы десять лет провели бок о бок в кабине «Одиссея», как близнецы в утробе матери!
Кира смутилась. Радостное свечение ее глаз угасло. Казалось, она вот-вот расплачется.
— Простите, я допустила бестактность. Мы все совершили ошибку…
— И что, за все это время ни один из ваших психологов так и не смог определить, что мы гетеросексуалы? Что же это за специалисты такие?
— Витя, да что ты напал на бедную девушку! — вмешался Павел.
— Просто я не понимаю, как такое возможно!
— Но вы же наотрез отказались жить в разных палатах, несмотря на преимущества, и все сделали выводы. В нашем обществе под одной крышей живут только те носители, которых связывает физическая потребность в контактах друг с другом, — попыталась еще раз возразить Кира.
— Я уже готов куда угодно съехать, — выдохнул Павел.
Виктор в ответ рассмеялся.
— Кораблев, твой научный мозг совершенно не приспособлен к реальной жизни. Разве ты не видишь, что это чистой воды провокация?
Павел как-то осел, весь его пыл сразу улетучился.
— Но зачем?
— Затем, что ты — тряпка, наивный, как пятилетний ребенок, и останешься таким до последней искры в печи крематория. А я — персонифицированная компенсация твоего атрофированного скептицизма. Так что распаковывай чемоданы, милый, развод отменяется. Предлагаю сменить тему разговора. Кира, вы…
— Да-да, я для вас кое-что принесла! — излишне оживленно заговорила девушка, торопливо расстегивая сумочку. — Кураторы решили, что вы уже достаточно окрепли для ознакомления с информацией о современной эпохе.
— Слава Богу! Да, командир? Мы так давно этого ждали! — воскликнул Павел.
Виктор молчал.
— Это микрофильмы о развитии искусства, науки и техники в тот период, когда вы отсутствовали. Сейчас расскажу, как работает транслятор.
— Не интересно, — прервал ее Виктор.
Кира непонимающе похлопала ресницами.
Ах, какие у нее были длинные, пушистые ресницы! А какие глаза!
Виктор отвернулся.
— Возможно, мой друг и не откажется посмотреть все это на досуге. Он прежде всего ученый, и уже потом немножко космонавт. А вот я — солдат, мне все эти исторические экскурсы нервную систему не возбуждают. Я привык исследовать местность сам.
Кира странно отреагировала на его слова. Она на мгновение замерла, а потом встрепенулась, словно приняла какое-то решение.
— Виктор Александрович, если вы намекаете на необходимость прогулки во внешний мир, то я должна вам честно сказать: она невозможна, пока вы находитесь в эмоционально возбужденном состоянии… — заговорила Кира, многозначительно глядя Виктору прямо в глаза.
Виктор удивленно посмотрел на нее. Она и так сказала немало, но явно хотела между строк донести что-то еще.
— Мне кажется, ваше неспокойствие проистекает из неопределенности. Если я назначу точную дату экскурсии во внешний мир, обязуетесь ли вы выполнить все необходимые подготовительные процедуры?
— Это бы многое изменило в моем отношении к ситуации, — осторожно выбирая слова, ответил Виктор.
Кира одобрительно кивнула и улыбнулась.
— Хорошо. Тогда ровно через неделю мы с вами осуществим двухчасовую прогулку, после которой вернемся обратно в центр.
— Было бы здорово.
Виктор смотрел ей в глаза, а в груди все сильней разрасталось ощущение обжигающего тепла.
— Спасибо вам, Кира. За участие.
Она улыбнулась.
— Не за что.
Потом снова на мгновение замерла, вздохнула, и как-то неуверенно спросила:
— У вас есть еще ко мне какие-то вопросы?
— Да, раз уж все так удачно складывается, мы бы с удовольствием посмотрели ваши фильмы. Расскажете, как этим пользоваться?
Когда Кира ушла, Павел еще долго сидел, растерянный, прижимая к губам кончики пальцев, словно насильно удерживая рвущийся с них вопрос.
— А ты обратил внимание, что она употребила слово «носители» вместо «люди»? — произнес он наконец.
Вечером того же дня космонавтам вручили символические золотые карты, а в правую руку вживили по крошечному устройству.
— Мы отказались от использования наличных денег более пятидесяти лет назад, теперь роль пластиковых карт выполняет устройство контроля за личными средствами, — объяснил им официальный представитель Общественного Банка. — На врученных вам картах дана информация о состоянии личного счета каждого из вас.
Павел взглянул на свою карточку и подпрыгнул.
— Да мы богаты! Мы очень, очень богаты!
Представитель елейно улыбнулся.
— Совершенно верно, ваша премия увеличилась больше чем в четыре раза за счет колоссальных процентов.
Виктор недоверчиво смотрел в нереальные цифры, написанные на золотистой кожице карты. Таких денег он себе даже представить не мог.
— Моя сумма на несколько порядков больше, чем даже тройная премия. Откуда это? У меня не было никаких сбережений на момент отлета.
— А это ваше наследство, господин Терехов. Ваша бывшая супруга, Маргарита Поплавская, завещала вам после смерти половину своего состояния.
— Марго? — изумленно переспросил Виктор.
— Бывшая супруга? — воскликнул одновременно с ним Павел. — Великая Маргарита Станиславовна Поплавская?!. Я все правильно понял?
— Ничего не могу сказать насчет величия, но красивой она действительно была, — задумчиво ответил Виктор, глядя на след от чипа на своей ладони.
Кира сдержала обещание.
Оказавшись снаружи, Виктор на секунду остановился, закрыв глаза. У него закружилась голова, как у человека, выбравшегося на воздух после длительного заточения в подземелье. И это было прекрасное чувство!
Экскурсия над городом в маленьком аэротрамвайчике привела Павла в восторг. Лаконичные высотные сооружения, навесные скверики, похожие на пирамиды торговые центры — все сливалось в головокружительную картину. Кира с дежурной улыбкой рассказывала о городе, об особенностях транспорта, о промышленных центрах, но Виктору почему-то казалось, что мысленно она находится в другом месте.
— Вас что-то беспокоит? — спросил Виктор.
Медовые глаза Киры были грустными.
— Сегодня — очень важный день. И я волнуюсь.
— Все будет хорошо, — заверил ее Виктор и, чтоб подбодрить, коснулся ее маленькой ручки.
Ручка была теплая и нежная, как у ребенка.
После этого прикосновения Виктор окончательно убедился, что его влечет к Кире, и, судя по нежному румянцу на девичьих щеках, с ее стороны тоже происходила какая-то химия.
А ведь в ее глазах Виктор должен выглядеть столетней ветошью.
— Павел Сергеевич, вы сказали, что хотите зайти пообедать в ресторан?
— Очень хочу! Мы закажем все самое лучшее, и вы будете моей гостьей! — выпалил Кораблев.
— А мне ты предлагаешь снаружи подождать? — проворчал Виктор.
— Ну, можешь за соседним столиком покушать, — захохотал тот.
— Притормози-ка, брат, пока жестокая гравитация не долбанула тебя об ледяную гладь разочарования.
— Если она меня и долбанет, то только после тебя, брат, — саркастично возразил Павел.
— Ну, старый опытный корабль знает, как мягко приземляться.
— Угу, а как взлетать твой старый корабль не забыл?
Кира запротестовала.
— Пожалуйста, перестаньте! Давайте я просто свяжусь с одним из лучших заведений города и закажу столик.
— Может, не стоит? Лучше спонтанно…
— Спонтанно — это несерьезно.
Она вытащила из сумочки очки, при помощи которых, как рассказывалось в одном из фильмов, можно было выходить в сеть. Ее изящные пальчики побежали по невидимым кнопкам.
Когда через полчаса Кира подвела друзей к дверям заведения, Виктор улыбнулся, и, круто развернувшись, ткнул пальцем в кафе напротив.
— А пойдемте-ка лучше туда? Мне вывеска больше нравится.
Кира замахала руками.
— Нет-нет, у нас же столик заказан…
— Я так решил, и Пашка меня поддержит! — Виктор схватил ее за руку и потащил в кафе.
Внутри было почти пусто. Играла приятная музыка, похожая на нежный перезвон бубенчиков, а в воздухе пахло корицей.
— Я выбираю столик рядом со светильником!
Официант подошел к ним только через пятнадцать минут, когда терпение Виктора уже подходило к концу.
— Могу ли я предложить гостям меню?
Терехов усмехнулся.
— А могу ли я поговорить с вашим администратором?
— Виктор Александрович, не стоит! — поспешно вмешалась Кира.
— Стоит, мы едва не умерли с голоду! — поддержал друга Павел.
Официант вздрогнул, как-то демонстративно встрепенулся — и, по-женски поправив волосы, заявил:
— Добрый день, я — Анна Ямская, администратор кафе. Чем могу служить?
У Павла открылся рот. Виктор непонимающе вытаращился на официанта.
— Что здесь про…
— Прошу вас, уйдите! — воскликнула Кира, тыкая в нос официанту маленькую карточку, похожую на удостоверение.
Он взглянул на нее и, поклонившись, неторопливо удалился, повиливая бедрами.
— Что все это значит? — проговорил Виктор, переводя взгляд на девушку.
Она отвела глаза.
— Я должна была всеми возможными средствами уберечь вас сегодня от знакомства с главной особенностью нашего времени. Не получилось. Официант только что сменил личность, Виктор Александрович. Функции администратора выполняет вторая полноценная личность, живущая в его теле.
Он уставился на Киру, пытаясь понять смысл ее слов.
— Извините, я… — проговорил он, поперхнулся словами, и, прокашлявшись, почему-то растерянно спросил, — а сколько их всего?
— Не знаю. Может, три, может, пять. К примеру, у меня их две.
— Подождите, я не понимаю… Как такое возможно? Это же шизофрения чистой воды!
— В некотором смысле, так оно и есть. В ваше время нормой считалось моно-личностное сознание. Спонтанное, неконтролируемое развитие поли-личностей дестабилизировало и разрушало корневую личность, и само явление воспринималось как болезнь. Однако…
— Погодите. То есть вокруг — один сплошной дурдом? В буквальном смысле этого слова? — громко воскликнул Павел, вскакивая с места.
Люди у барной стойки обернулись.
— Сядьте, пожалуйста, я вас прошу, — взмолилась Кира, — позвольте мне все объяснить!
— Что вы хотите мне объяснить? Как вам весело живется в обществе Киры-джокера, Киры-маленькой девочки или кого-то там еще?
— Нет никакой маленькой девочки или джокера, Павел Сергеевич! Присядьте же, мы и так привлекаем слишком много внимания.
Он тяжело опустился на стул.
Виктор жестом подозвал официанта.
— Дайте нам с другом чего-нибудь покрепче. Прежде чем слушать дальше, я должен выпить. А даме — чего они там коллективно пожелают.
Официант многозначительно посмотрел на Киру. Та отрицательно качнула головой и заказала чашку чая.
Когда алкоголь расслабляющим теплом побежал по сосудам, Павел сразу обмяк, и его агрессивный протест потерял напор. Эстафету подхватил Терехов.
— Итак? — спросил он, опрокидывая еще одну стопку обжигающей горьковато-кофейной жидкости.
— В ваше время поли-личностное состояние разрушало корневую личность, но теперь все не так. Это стало возможным, когда ученые-психологи научились открывать сознание, то есть задействовать все возможности головного мозга, включив в активную работу все его участки. Согласитесь, довольно нерационально пользоваться только одним пальцем на руке, когда от природы их пять? Как правило, вторичные личности занимаются интеллектуальной и творческой деятельностью, что позволяет им развиваться с минимальной необходимостью использования физического тела. И каждая из них — абсолютно полноценная и самостоятельная.
— Как вообще это происходит? То есть, у вас там с утра планерка, кто во сколько часов будет двигать руками и ногами?
— Не совсем. Ко мне приходит устойчивое требование предоставить возможность использовать тело — и я удовлетворяю его, как только появляется возможность. Иногда вторичные личности прорываются наружу без предупреждения, но только если возникают веские причины. При желании я могу вызвать вторую личность на диалог, но в обычном состоянии мы не отслеживаем опыт друг друга. Некоторые люди дружат со своими вторичными личностями, и зачастую уступают наиболее талантливым из них приоритетное право на использование тела. Особенно уникальные и ценные сущности по мере старения их физического носителя могут даже прививаться к новому корню.
— Вот почему она тогда сказала слово «носители»! — пробормотал Павел, осушая третий бокал.
— А если какая-нибудь личность взбунтуется? Начнет междоусобную войну?
— Это расценивается как уголовное преступление, и личность будет призвана к ответу. Наказание соответствует причиненному вреду, вплоть до полного уничтожения, — ответила Кира.
— И вы хотите сказать, что все, абсолютно все люди вокруг — такие?
— Это новый уровень эволюционного развития.
— То есть я, по-вашему, недоразвитый? Умственно отсталый?
— Я бы не стала использовать такие формулировки. Но — да, вы находитесь на предыдущем витке развития.
— Обалдеть…
Кира ласково взяла его руку в свою.
— Не переживайте. Это поправимо. Небольшая процедура по открытию сознания — и вам можно будет подсадить вторичную личность. Если она приживется, то дальше вы справитесь сами.
— То есть, если я соглашусь, меня аккуратно и по-научному сведут с ума, и я стану, как все?
— Не «сведут с ума», а помогут подняться до современного уровня.
— А если я не соглашусь?
Кира погладила Виктор по руке.
— Вы непременно согласитесь, Виктор Александрович. Вы ведь хотите стать полноценным членом общества? Не считать окружающих безумцами, и самому не быть в их глазах умственно отсталым? Ничего ужасного вам не предлагают, поверьте.
— А мне? Мне тоже будут подсаживать вторую личность? — поинтересовался Павел, и по интонациям в его голосе чувствовалось, что алкоголь начал делать свое дело.
— У вас, Павел Сергеевич, все пройдет гладко, даже беспокоиться не о чем, — нежным, баюкающим голосом ответила Кира.
— Почему?
— Ваша аутичная личность легко и с удовольствием адаптируется в новых условиях. Вы только представьте себе, что вы можете себе позволить больше никогда не отвлекаться на заботы о физическом теле. Вы сможете погрузиться в изучение интересующих вас вопросов настолько глубоко, как сами того пожелаете. А другая личность тем временем обеспечит хорошее питание, комфорт, здоровый образ жизни, омолаживающие процедуры, и в любой момент, когда вам захочется прочитать лекцию, поучаствовать в семинаре или просто пойти на свидание с девушкой вы обнаружите себя в идеальной физической форме, ухоженным и одетым по моде.
Павел хмыкнул.
— А неплохо.
Виктор негромко выругался.
— Кораблев, горе ты мое! Объясню на языке твоих кошмаров: представь, сколько ее и твоих личностей будут подсматривать, как тебе отказывают в чашечке кофе! Или, еще хуже — не отказывают.
Павел поперхнулся.
— Нет-нет, не слушайте вашего друга! — запротестовала Кира. — Личности не могут подсматривать! Они изолированы от внешнего мира, пока не вступают во владение телом!
— А жениться я смогу?
— Конечно, если все ваши и ее личности дадут свое согласие на ваше юридическое взаимодействие. На физическое взаимодействие разрешения не требуется, — добавила она.
Виктор поднялся из-за стола.
— Паша, расплатишься? Пойду-ка я проветрюсь.
Кира испуганно всплеснула руками.
— Куда вы?
— В церковь, на могилу бывшей жены, в бордель, в парк — какая разница? Я должен подумать.
— Подождите!
Она была в смятении.
— Подождите, пожалуйста! Так вы сделаете себе только хуже!
Виктор вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Не бойся за меня. К вечеру я вернусь в центр, обещаю.
Павел и Кира возвращались в центр реабилитации, как в воду опущенные.
С высоты почти прозрачного перрона весь район был как на ладони. Здания, улицы, люди. Павел облокотился о перила, засмотревшись на большую группу людей на площади. Они, казалось, просто сидели на земле, время от времени поднимая руки вверх.
— Что там происходит? Какое-то религиозное собрание?
— Скорее политическое.
— Извечное недовольство масс?
— Сегодня проходит суд над одним из фракталов. А это всегда повод для сборища любопытных и сидячих митингов. Сейчас даже рассматривают возможность закрытых слушаний, хотя давным-давно все судебные процессы проводятся публично.
— А кто такие фракталы?
— Когда в корневой личности содержится еще одна-две или более вторичных, абсолютно аналогичных корневой, но с небольшими поправками, это явление называют фракталом.
— А те в свою очередь тоже содержат несколько подобных друг другу сущностей?
— Именно. В принципе, цепочка может продолжаться и дальше, но я о таких случаях не слышала. Фрактальное движение приобрело характер ереси средневековья — их уничтожают, а они все множатся.
— За что же вы их так жестоко?
— Самостоятельно породить полноценную не фрактальную личность они не в состоянии, а подсаженных они убивают.
— Так может, их просто оставить в покое?
— Они непредсказуемы, склонны к разрушительным действиям, не поддаются контролю, харизматичны, способны оказывать большое влияние на окружение.
Павел рассмеялся.
— Ба, да вы как будто одного нашего общего знакомого описываете!
Кира строго посмотрела на своего собеседника.
— И у общества нет другого варианта защититься от них, кроме как с помощью очень жестких мер.
Улыбка с лица Павла улетучилась.
— Ваш друг находится в серьезной опасности, — прошептала девушка.