Крысы, застигнутые на «горячем» могут в равной степени,
как кинуться наутек, так и броситься в нападение.
(«Трактат о тварях земных, водных и небесных»)
Альк, переругиваясь и всё больше распаляясь от гнева, с невозмутимостью потянулся к брюкам и стал их надевать. А Рыске было так стыдно, что она схватила одеяло, затравленно глянула в один угол комнаты, потом в другой. Затем весчанский ум посчитал, что в коридоре всё же безопаснее, чем с разгневанным отшельником в одной комнате. Рыска, подхватив свою одёжку, шмыгнула через дверь и боком наткнулась на кого-то!
— Так вы всё ещё невеста, или уже можно забирать? — похабно ухмыляясь в усы, проговорил щуплый работник тайной службы, привалившись к стене…
Так вот, кто привел родственничка к ним прямо в комнату!
Заковыристая, случайно выученная перед сном, фраза сорвалась с Рыскиных уст, будто всегда об этом мечтала! Кинув одеяло в наглую морду, Рыска нарядилась так мгновенно, что сбросившему ткань, мужику, интересного видеть было уже нечего.
Вероятно, в этот момент он впервые подумал, что эта девица не шпионка. А ещё его очень интересовала такая изобретательность в личной жизни его бабушки и целой крысиной стаи на прохладном берегу в особо лунную ночь…
В комнате, между тем, перешли на ринтарский, видимо, чтобы Рыска понимала, чем такое поведение ей грозит.
— Это та скромная девочка, что сопровождала тебя тогда? Талантливая ведунья, которую угораздило связаться с таким балбесом? Ей ты собирался отдать свои деньги?
— Да, крысе золото ни к чему, как ты знаешь. Но она меня освободила! И теперь всё совсем по-другому!
— Это с ней вы умудрились разрушить плотину и прекратить войну? — продолжал допрос отшельник — ТАК ты решил её наградить — позором на всю жизнь?! Прилюдно поцеловал — перед тюремным крысиным отребьем?! И что это за история вообще?!
— Я назвал её своей невестой, и имел полное право хотя бы поцеловать, ты не находишь?!
— Ты ещё скажи, что сейчас зажаришь одну из ваших замшелых доходящих коров, и остаток дороги вы будете иметь право ехать голышом в одном седле?! — ехидно спросил Бовар Хаскиль, скрещивая руки на груди, и, нависая над сидящим оправдывающимся Альком.
— Ты всё неправильно понял, дед!
— Ах, это не впервые? Может, уже и о наследниках успели подсуетиться? Ты просто обязан на ней жениться, и я за этим прослежу!
— Я на ней и собирался жениться.
— Ну, так вот соберись! Позаботился бы взять с собой в путешествие кого-нибудь третьего! И не ночевать с ней в одной постели! Ты совершенно не подумал о сохранении её честного имени!
— Мне совершенно наплевать на то, что могут подумать другие. Я-то точно знаю! А сунулся бы ещё кто проверять, так…
— Я НЕ СОГЛАСНА! — Рыска давно хотела хоть как-то поучаствовать в разговоре, где решали её судьбу, но не могла и слова вставить. А когда появилась пауза, громкий тон девушки прозвучал в тишине ночным набатом.
— В чём ты не согласна, милое дитя? — повернул голову «дед», с исключительно вежливым выражением лица, будто обращается к буйно помешанной.
— Я замуж не пойду.
— А тебя уже никто и не спрашивает! — Прозвучало хором.
Вот, наконец, дед с внуком и сошлись во мнении хоть по одному вопросу. Два перекошенных взгляда встретились, и родня улыбнулась друг другу заговорщицки.
Словно забитый последний гвоздь в гроб — прозвучала ещё одна ночная заковыристая фраза, выученная Рыской чуть пораньше — у каменной стены. Выразительно так прозвучала, с чувством! Даже крыс царапнулся — пытаясь не упасть с её плеча.
— Ты научил?! — сдвинул брови дед.
Альк закатил глаза к потолку, но всё равно было видно, что почти смеётся.
— Я поеду с вами, глупые влюблённые. У меня как раз дела в столице — сказал, будто вынес приговор, старый отшельник и вышел.
Наннет судорожно рыдает. Захлебывается, глотает слезы. Я беспомощно оглядываюсь на Перла. У него лицо строгое, почти торжественное.
— Девочка жива, — тихо говорит он.
У меня звон в ушах, колокола.
— Какая девочка?
— Та самая. Мария. Дочь Геро.
Услышав это имя, Наннет жалобно стонет и дергает за седую, жалкую прядь, будто пытается извлечь из головы кровавый жалящий корень.
У меня слабеют ноги, подгибаются. Кожа влажно липнет к одежде и сразу же хватается ледком. А сердце прыгает, ударяет в горло, потом сразу в живот. Я сползаю на скамью.
Мария… жива?! Эти двое меня разыгрывают? Насмехаются? Мгновенная вспышка ярости. Да что вы себе позволяете, господин шут. Кровь высокомерных д’Антрагов и вспыльчивых Бурбонов ударяет мне в голову.
— Перл, что здесь происходит?
Мой голос холоден, как испанский клинок. Я помню, кто мой отец. Я умею повелевать, умею подчинять и наказывать. Но шут не смущен.
— Я объясню — спокойно отвечает он – От этой бедняжки все равно нет никакого толка. Я едва добился от нее связных ответов.
— Что происходит? – жестко повторяю я.
— Ты подожди, не кипятись. Успеешь в батюшку своего сыграть. Вон глаза как искрами сыплют. Ты послушай, а я расскажу по порядку.
И он рассказывает. По мере его рассказа я от ступней к коленям и выше обращаюсь сначала в камень, затем из камня в светящийся мелкозернистый туман, а напоследок выпадаю горьковатой росой на раскаленный круг ярости. Как назвать то, что случилось? Подарком судьбы? Ее насмешкой? Издевательством?
Или она, подобно царю Ээту, предлагает в очередной раз запрячь железных быков Гефеста и вспахать на них поле? Мария жива!
Дочь Геро не умерла от детской лихорадки. Она не упала с лестницы, не обваривалась кипящим супом, не попала под копыта взбесившейся лошади. Случилось нечто гораздо худшее – девочка пропала.
В тот злосчастный день, когда Геро постучал в дверь дома на улице Сен-Дени, Мария была наверху, в комнате, которая когда-то принадлежала ее матери. Наннет, вышедшая на стук, обомлела и едва не лишилась чувств.
В доме Аджани ненавистного зятя считали умершим. Наннет сама принесла эту новость, когда после продолжительного неведения, решилась отправиться в загородный замок герцогини Ангулемской.
Обычно не проходило и недели, чтобы Геро не давал о себе знать. Он присылал с нарочным то небольшие подарки, то лакомства, а то и просто осведомлялся о здоровье дочери в коротких записках.
Так же в первых числах каждого месяца у дома Аджани появлялся лакей с гербами Ангулемского дома, чтобы вручить мэтру Аджани увесистый мешок с пистолями.
Иногда, так же с угрожающим постоянством, на пороге возникала одетая в черное дама, Анастази де Санталь, являвшаяся, чтобы собственными глазами взглянуть на девочку и убедиться в её благополучии.
Несколько раз, внося смятение и глухую зависть, появлялась запряжённая четвёркой английских лошадей карета, без гербов, но настолько внушительная, что сомнений в её принадлежности не оставалось. В этом экипаже Наннет с Марией отправлялись в Конфлан.
Мадам Аджани с ненавистью смотрела на бывшую кормилицу своей блудной дочери, ибо её саму, олицетворение добродетели, в замок принцессы крови не приглашали.
В течении трех лет заведенный порядок почти не нарушался. Время от времени разрыв между свиданиями отца и дочери увеличивался, но придворная дама герцогини своих визитов не отменяла.
В последнее время встречи Марии с отцом стали чаще. Она проводила с ним все больше времени, ей позволили провести в замке рождественскую ночь, и Наннет лелеяла надежду, что когда-нибудь отцу и дочери больше не придется расставаться.
Возможно, ее высочество будет настолько милостива, что позволит девочке жить в замке.
Почему, собственно, нет? Ведь прошло уже три года, а её отец, студент из Латинского квартала, по-прежнему оставался в фаворе. Герцогиня осыпала его знаками своей благосклонности и не похоже было на то, чтобы она собиралась его этой благосклонности лишить.
Наннет видела, в какой роскоши он живет, какие драгоценности украшают его одежду, какие шелка и кружева он носит. Подобное богатство ей и не снилось.
Она только не могла понять, почему он всегда такой печальный и бледный. Он оживлялся только в присутствии дочери. Будто она была единственной причиной его существования, была самой жизнью. Глаза его загорались, он улыбался, на щеках появлялся румянец.
Но стоило дочери от него оторваться, глаза выцветали, словно звезды в рассветном небе.
А ведь она, Наннет, помнит его веселым и жизнерадостным, проказливым студентом, который вместе с братом Мадлен, Арно, горазд был устроить какую-нибудь забаву.
Что же с ним случилось? Конечно, он потерял жену, и сын его родился мертвым. Но так на то воля Божья, вокруг десятки женщин умирают в родах.
У самого герцога Орлеанского жена умерла спустя год после свадьбы, рожая девочку. Тут уже ничего не поделаешь. Расплата за грех праматери Евы. А он все горюет и горюет, винит себя. Чего ж винить?
Ему выпал такой шанс, такая неслыханная удача. И у дочери судьба будет полегче. Так рассуждала Наннет, несчастная, бесхитростная женщина, рожденная в нищете и знавшая лишь непосильный труд в чужом доме.
Грех её осуждать, что она надеялась на перемену в судьбе девочки, надеялась, что она покинет мрачную обитель бабки, где её не любили, и навсегда поселится с отцом, а могущественная герцогиня Ангулемская позаботится о её будущем.
Но надежды не оправдались. Перестали появляться вестники с подарками, не явился лакей с деньгами. Мадам Аджани ядовито заметила, что мерзавца, вероятно, вышвырнули на улицу, где ему и место среди воров.
Наннет хотела ответить, что подобное несчастье принесет немалый ущерб делам мэтра Аджани, ибо деньги, доставленные из Конфлана, он вкладывает в торговлю с голландцами.
Но промолчала.
Она места себе не находила от беспокойства, и Мария все время спрашивала об отце.
Уже Великий пост подходил к концу, а от него не было вестей. Наннет вспомнила, как он стоял в тонком камзоле из темного бархата на дороге под ледяным ветром и смотрел им вслед. Глаза темные от тоски. В волосах – снежная пыль.
Да что же он стоит на этом ветру и себя не жалеет. Или он прощается с ними? Господи, как бы он чего с собой не сотворил! Она все чаще вспоминала о нем, и тревога ее нарастала.
Она не могла больше выносить неизвестность, и сама отправилась в Конфлан. Даже хозяйка не стала возражать. Поворчав, дала какую-то мелочь на дорогу.
До ворот Сент-Антуан Наннет шла пешком, мимо Бастилии и развалин Турнельского дворца. И только оказавшись за городской стеной, напросилась в повозку к торговцу вином. Он ехал налегке, бочонки были пусты, поэтому сразу согласился подвезти ее до развилки между Венсенном и Конфланом.
Там он её высадил, поехал в сторону королевского замка, а Наннет свернула на парковую аллею.
Загородная резиденция герцогини Ангулемской казалась странно заброшенной. Все окна закрыты ставнями, двор пуст, ни голосов, ни лошадиного ржания.
У Наннет сердце стало тяжелым как камень. Но она тут же попыталась объяснить эту тишину: герцогиня могла переехать в другую резиденцию, поближе к Фонтенбло; могла заскучать и остаться на время карнавала в Париже. Если Наннет задаст вопрос, то именно так и окажется.
Надо всего лишь спросить. Но кого? Наннет в нерешительности топталась во дворе, пока из дверей кухни не вышла пожилая женщина, прачка или посудомойка. Наннет робко приблизилась, чтобы задать свой вопрос. Женщина долго моргала, подслеповато щурилась, будто гостья, задавшая вопрос, имела внешность нечеловеческую и по этой причине вопрос ее звучал странно.
Наннет спросила, может ли она видеть господина Геро. Затруднений не должно было возникнуть, в замке его знали. Фаворита герцогини, особы могущественной и безжалостной, знали, как человека мягкого, добросердечного, готового всегда замолвить слово. Или даже добиться прощения.
Слуги за немногим исключением боготворили этого странного печального юношу, который не видел радости в свалившемся на него богатстве.
Да и сама герцогиня как будто оттаяла и стала более милостивой за то время, пока он здесь жил. Наннет не раз слышала эти разговоры на кухне.
Конечно, его считали немного чудаковатым, слегка блаженным, за все эти странности, но зависти он не вызывал. Скорее, наоборот, его жалели, а беззаветная любовь к дочери вызывала у женской прислуги умиление.
Ходили слухи, что первая статс-дама герцогини Анастази де Санталь, холодная как клинок, и столь же опасная, верна ему как собака.
Поэтому Наннет была несколько удивлена, когда встреченная ею женщина не ответила сразу. У нее изменилось лицо, она отвернулась. А у Наннет глухо стукнуло сердце.
— Нет его, — тихо сказала женщина.
— А где он?
— Далеко.
— Он уехал? Куда?
Женщина долго на нее смотрела. Потом смахнула что-то с шелушащегося, красного века.
— Туда, где всем лучше. Умер он…
Наннет застыла.
— Как умер? Когда? Он же еще… совсем молодой!
— А болезнь не различает, старый или молодой. От оспы он помер. Заболел сразу после Рождества. Тут бродячий цирк проезжал. Они, видать, и принесли заразу. Он, по доброте душевной, не то денег им дал, не то еды. Вот и подхватил. Кроме него, никто не заболел. Только он. Через три дня уже в беспамятстве был. Не узнавал никого. Любен, лакей его, рассказывал, что он в бреду дочку все свою звал, и жену покойницу… А тут как раз её высочество из Парижа вернулась. Ну и распорядилась… Его в лечебницу свезли. Там он и преставился. Царствие небесное и прощение всех грехов.
Наннет неподвижно стояла во дворе. Мартовский ветер срывал слезы с ее ресниц. Служанка давно ушла, а Наннет все не могла двинуться с места. Она не чувствовала холода. Она все еще видела их, юных, отвергнутых и влюбленных — свою маленькую Мадлен, подарок Господний, ее милую белокурую девочку, такую кроткую, такую нежную, и его, темноволосого, дерзкого и смущенного одновременно.
Наннет помнила, как пришла к ним тайком, после того, как они обвенчались, в крохотное жилище под самой крышей. Мадлен была на шестом месяце беременности, похудевшая, прозрачная, но счастливая. Она не сводила влюбленных глаз со своего мужа. И он отвечал ей тем же.
Они были совсем одни, от них отвернулись родители, у них не было денег, но от них исходил свет. Эти двое были как сошедшие на грешную землю звезды. Они покинули светлый, небесный чертог, чтобы принести в мир зла и отчаяния немного звездной пыли, которая осядет на помертвевших душах и возродит их.
Наннет сама ощутила, как в ее иссохшем сердце что-то пробуждается, что-то вспыхивает и швыряет животворные искры. Там, в комнате, кроме них, был кто-то еще, неведомый, могущественный. Наннет со страхом ощутила это необъяснимое присутствие.
И много позже, когда осмелилась разумом вернуться в тот миг, она с благоговейным восторгом узнала присутствующего.
Бог. Это был Бог. Господь был с ними рядом и оберегал, как оберегал Иосифа и Марию в пустыне египетской. Он шел с ними рядом, Он благословлял их.
А те двое, они были прекрасны. Когда Геро только появился в доме Аджани, Наннет по вполне понятным причинам не доверяла ему. Уж слишком он был красив! Неправдоподобно.
Такая красота больше приличествует принцам, чем бедному студенту из Сорбонны. Для невинной девушки прямая погибель. Он разобьет ее сердце.
Она хотела предостеречь Мадлен, защитить ее, но девушка не слушала. Она влюбилась. И потеряла голову. А с ней невинность и родительский дом.
Однако, тот, кому Наннет не доверяла, оказался столь же прекрасен душой, как был прекрасен телом. Не раздумывая и не сомневаясь, он стал мужем Мадлен. Он возился с новорожденной дочерью, он не спал ночами, чтобы заработать для них немного денег. Он был благословением и счастьем для Мадлен, ее ангелом-хранителем.
И вот его нет. Мария осталась сиротой. С трудом переставляя ноги, Наннет поплелась в город. Что же она скажет девочке?
Мария только и мечтает о встрече. Только и повторяет, что отец сказал, да что отец сделал. Мария не помнит матери, для нее есть только он, самый лучший, самый сильный, самый красивый. Бог, ступающий по земле. Для нее он не может умереть, для нее он бессмертен. Бедная, бедная девочка…
Она не поверит. Она будет смотреть в окно и ждать. Ждать. Она не знает, что такое смерть, для детского разума смерть непостижима в своей бесконечности. Мария будет верить, что он вернется, что он придет.
Но он не придет. Потому что его нет. Больше нет.
Вернувшись в город, Наннет долго бродила по улицам. Ей нужно было набраться сил, нужно было что-то придумать, какую-то ложь. Маленькие дети доверчивы. Их легко обмануть. Достаточно будет сказать, что отец отправился в дальние страны, чтобы привезти своей девочке диковинную зверушку или птицу, умеющую говорить. Кажется, он рассказывал Марии нечто подобное, о говорящих птицах.
— Сэмми… потерпи, вот, выпей…
— Не буду я больше ничего пить, вы, ***! – Сэм сжимает губы, парня колотит озноб, и темные глаза смотрят не видя. Ненавидя. – Нечисть…
Черт! Дин еле спас бутылку с водой благодаря судьбу за привязной ремень, удержавший бредящего брата на сиденье… Что же это такое, какого демона творится с Сэмом? Что делать? Если б это была рана, он бы знал, что делать, знал, как поступать с переломами, сотрясениями и другими «подарочками» от нечисти… Он бы, черт побери, знал, если б у Сэма было просто похмелье! Но теперь-то что?
Он просто мечтал о том светлом моменте, когда на руке шерифа засияет обручальное колечко психованного священника. Тогда можно будет наконец добраться до горла этого сволочного служителя закона и вытрясти из него, что он сделал с Сэмом, ублюдочный ***!
— Тиффани, ну где она?
— Дин, прошло только семь минут! Лучше укрой его, его трясет…
— Вижу…
Он как раз укрывал братишку нежно-розовым пледом, когда Тиффани радостно воскликнула:
— Вот и Мильда.
Дин обернулся… и почувствовал, что Пит с ним наполовину рассчитался. На них двигалось воплощение его детского кошмара. Была у него когда-то такая учительница по математике. Целых два месяца была… Он тогда чуть ли не впервые наврал отцу, чтоб в школу не идти, он чуть на охоту с отцом не увязался! Скорей бы прикончить чудище (не миссис математичку, а того призрака, из-за которого они торчали в городке) и свалить ко всем чертям! Но призраков оказалась целая стая, и день за днем приходилось идти в школу, слушать про деление столбиком под немигающим взглядом сухопарого кошмарика. «Не вертись, Дин. К доске, Винчестер. Подумай внимательно, Винчестер, включи воображение! После уроков дополнительное занятие! Опять спишь на математике, мне нужно побеседовать с твоим отцом.» И хищное сверкание очков…
— Это она?! – голос Дина только в слабой степени выражал ту бурную смесь чувств, которая сейчас бушевала в его голове. – Вот это?
— Ну да. Мильда Харпер. – Тифффани понизила голос, — По прозвищу Гарпия.
— Прозвище в тему…
Мисс Гарпия… тьфу ты, Харпер! Мисс Харпер была… запоминающейся. На ее фоне Тиффани казалась королевой красоты!
Высокая, прямая, как копье, и такая же тощая, дама надвигалась на них строевым солдатским шагом, столь же неумолимая, как пароход на всех парах. Сходство усугублялось дымящейся сигаретой в углу тонких как ниточка губ. Руки и ноги вызывали стойкую ассоциацию с паучьими лапками (кривоватые, тонкие, и даже вроде как слегка волосатые), а жилистая шея напоминала горло немолодой курицы. Волосы она, очевидно, считала личным врагом – столько шпилек и заколок стягивали ее дикую прическу. Прическа, однако, не уступала хозяйке характером и топорщилась десятками морковных спиралей… Жесткий взгляд пробивался даже сквозь толстенные стекла очков, неумолимый и въедливый, точно у коршуна перед атакой.
Несказанная красота была принаряжена в зеленое платье с немилосердными для зрителей вырезами (Дин спешно перевел взгляд выше) и производила сильнейшее впечатление. С трудом оторвав зачарованный взгляд от Мильдии… то есть гарпии… то есть Мильды, Винчестер-старший обнаружил собственную руку у бедра с пистолетом. Слишком уж целеустремленно она смотрела…
— Знакомьтесь, это Мильда. Это Дин.
— Привет, — только и сказал парень. – Рад познакомиться.
— Который мой?! – нацеленная на замужество гарпия не стала терять времени на представления и церемонии, спеша закогтить добычу. Голосок у нее оказался под стать – хрипловато-визгливый. Прямо как крики сокола. Или коршуна? Дин неосознанно передвинулся так, чтоб оказаться между гарп… Мильдой и Сэмом…
Не помогло – стиснутый ремнем Сэм как раз дернулся и застонал, выныривая из очередного приступа бреда. Вскрик, стон, невнятное ругательство… какие-то непонятные слова… юридические термины? Офигеть, Сэмми… Ругать шерифа каким-то параграфом законодательства! Ты б его еще присяжным предъявил…
— О! Это он? – реагирует гарпия, нацеливаясь… Дин быстро вмешивается:
— Эй, леди, ваш левее!
— Помолчите, молодой человек! – железным тоном рявкает будущая супруга Пита, — Тиффани, это тот парень, про которого ты говорила?
— Тот, но…
— Эй!!! – возмутился Дин, но кошмарная девица выплюнула сигарету и надвинулась:
— Тобой я потом займусь, — пообещала она, — Сначала – он. Пропусти.
— Эй, стоп!
— Не дергайся! — — заявил в лицо парню ходячий кошмарик, — А то хуже будет!
Страсти быстро накалялись. Она что, угрожает? Вот стерва!
— Да отстань от него! – только необходимость соблюдать тишину возле гостиницы-обиталища призрака заставило охотника держать себя в руках. Дин ткнул пальцем на заднее сиденье, где мирно дрых Пит, не подозревая об ожидающей его участи, — Вон туда смотри, там твой дружок! Бери и делай что хочешь! Хоть… э… ну сама знаешь!
— Убери руки, ты, самец с повышенными репродуктивными инстинктами!
С ЧЕМ?! Дин изумленно хлопнул ресницами. Это когда она … выяснила про его инстинкты? И с чего она вообще про ЕГО инстинкты заговорила? Только не это. В смысле, пусть это, но не с ним!
— Эй, полегче! Остыньте, леди. Я вас не трогал!
И в жизни не трону! Боже упаси. Даже не посмотрю, клянусь! Даже если ваш вырез до талии дойдет.
— Думаешь, я позволю себя тронуть? – нашла новый повод оскорбиться прилетевшая на жареное кандидатка на замужество, — И не мечтай!
— Леди, клянусь, это последнее, о чем бы я мечтал!
— Хам! Шовинист! Мужчина! Потомок тупого шимпанзе! – язычку гарпии позавидовал бы скорострельный автомат, а от ее голоса, хоть и тихого, начинало в ушах звенеть, — Индивидуум с ректумом вместо головы!
Что? Рек… Как? То есть какого черта? Обозленная гарпия выпалила еще с десяток высказываний о недозрелых особях, жертвах какого-то токсикоза и прочем, и просверлила парня взглядом – точь-в-точь коршун, невесть с чего нацепивший очки! Пару слов Дин даже не знал, и по интонации подозревал, что узнавать смысл не стоит…
Он сжал зубы, стараясь сдержаться. Тиффани не ошиблась с выбором. Да уж, то, что надо! Сварливость у невесты Пита была как на заказ! Но злиться не стоит, спокойно, Дин, сам же хотел. Просил? Вот и получил… Теперь не жалуйся! Краем глаза Дин увидел Тиффани – привалившись к боку Хаммера, невеста тихо загибалась от смеха.
— Пропусти меня к этому парню! – гарпия набрала в легкие новую порцию воздуха.
— Леди, вам тут не магазин! Берите что дают, или уходите!
– Вы отказываетесь от помощи?
— Какой к черту помощи?!
Тощая лапка метнулась мимо Дина и цепко ухватила Сэма за рубашку.
— Отойдите! Сначала я возьмусь за этого, а потом уже разберемся. Дай-ка я его раздену!
— Дин, она медик! – успевает сказать Тиффани…
Вовремя!
Дин как раз собрался решить проблему кардинально – то есть оглушить чокнутую гарпию, а там видно будет…
Гар… Мильда осматривала Сэма, усевшись ему на колени – иначе в машине было не разместиться как следует… А с сиденья водителя, как она заявила, все как следует не увидишь! В общем зрелище было не для слабонервных, и Дин боялся думать, что скажет Сэм, если вдруг очнется. Особенно когда кошмарик стащил с Сэма рубашку и принялся исследовать плечи и руки…
— Ты что делаешь?
— Придержи язык! – прошипела та, но взяла себя в лапки, тьфу ты, в руки, и постаралась ответить, не плюясь ядом. — Ищу следы уколов.
— Уколов?
— Дело явно не только в алкоголе. Что-то еще. Но если это то, что я думаю, то… ***, **** в*** этого хомо ***!
— Что?
— Заткнитесь и не мешайте!
Тиффани оттащила Дина в сторону.
— Подожди. Она конечно, мегера, но специалист неплохой и будет обходиться с твоим братом мягко. Пока он без сознания, по крайней мере.
Спасибо за честность!
— Она работает в больнице?
— И в школе. На полставки. Врачом.
— Неудивительно, что тут такие нервные дети… – Дин невольно тронул лоб – шишка сошла, синяк остался.
— Заткнитесь! – рявкнуло воплощение профессиональной любезности. – Тиффани, быстро венчаемся и тащим этого парня ко мне. Ему не помешает парочка уколов. Где мой нареченный?
— Что с моим братом? – Дин встревожился не на шутку. Уколы? Больница? Что с Сэмми?
— Ничего особенного. Отравление. Твой брат как насчет выпить?
— Ничего крепче пива.
— Ну вот. А тут сразу столько алкоголя плюс какое-то лекарство. Они б его еще ядом напоили! Ладно, хватит болтать. Тащи моего жениха на крыльцо.
— А вы не хотите сначала на него посмотреть?
— А смысл? – пожал плечами неразборчивая невеста. – Результат один, личность объекта не имеет значе… Пит Эриксон?!
Кажется, личность все-таки имела значение: в горле гарпии даже что-то булькнуло при виде жениха.
— Мильда, ты против? – встревожилась Тиффани.
Но та не спешила отвечать. Она молча смотрела на помощника шерифа и тонкие губы потихоньку растягивались в такой пугающе-хищной улыбке, что Дин хмыкнул: Пит попал. По полной. В этот миг Мильда была куда больше похожа на разъяренного оборотня, чем бедняга Марсия.
— Эриксон… — наконец прошипела Мильда. – Этот питекантроп, наследивший в моем медпункте… Нарушитель стерильности!
Все.
Питу крышка. Тон гарпии напоминал… ну, гарпию. И еще кое-что.
Шторм. Торнадо. Нападение индейцев. Ритуальное убийство у пыточного столба при ликовании племени…
Эти слова прозвучали смертным приговором. Дин кивнул. Аминь, Пит Эриксон. Да будет твоя семейная жизнь долгой… и несчастливой.
Повтор финала предыдущей серии.
Яна бежит по пустым улицам — за ней кто-то гонится. Тяжелое дыханье, силуэт в сумерках. Яна выбегает на берег реки — тут она узенькая, вместо мостика перекинуто бревно. Яна бежит по бревну, срывается, тонет. Уходит на дно, захлебывается. Последний кадр из-под воды — на фоне светлого неба темный широкоплечий силуэт в шляпе с загнутыми полями.
***
смена кадра
***
Флешбек Яны.
Аня (Яна) сидит в участке полиции, мокрые волосы, в одеяле, ее трясет. На улице дождь. Аня ноет, пытается разжалобить полицейских.
Аня:
— Ой, дяденька, тут помню, тут не помню. Ой, только не надо к родителям!!!
Дежурный листает какие-то бумажки.
Дежурный:
— Ну что, набегалась? Я бы на месте родителей тебя выдрал как следует за такие фокусы!
Аня (поняв, что разжалобить не удалось, меняет тон на наглый, сплевывает):
— Ха! Можно подумать, не выдерут!
Дежурный:
— Постыдилась бы, Яна! У тебя такая любящая мать, она так переживала…
Аня (оскалившись_):
— Она не мать, а мачеха! И она ни фига не переживает! Моя мама умерла! И я не Яна, я Аня, сколько раз повторять.
Дежурный:
— Не дергайся, тебя опознали, скоро домой поедешь.
Аня:
— А я все равно по дороге сбегу!
Дежурный:
— Это вряд ли, твои родители проплатили сопровождение и машину аж до самого Фатьяново, такси у порога, так что собирайся.
Аня:
— А я все равно… стоп. Подождите! Какое нахрен Фатьяново?!
***
смена кадра
***
Комната Яны, настоящее время.
Яна просыпается, задыхаясь и кашляя, садится на кровати. У нее слипшиеся сосульками волосы, словно только что из воды. Рядом с кроватью стоит вторая Яна — точная копия проснувшейся, даже волосы висят такими же сосульками. Первая (Аня) сползает с кровати, медленно подходит ко второй (Яне) и бьет ее кулаком в лицо. Та падает. Первая Яна (Аня) склоняется над ней.
Аня:
— Ты! Сколько раз просила — не сливайся, когда я сплю! Терпеть не могу твои сны!
Первая (Аня) уходит в душ. Вторая (Яна) подходит к зеркалу, отжимает мокрые волосы — с них течет. Пытается высушить их феном, но они не сохнут. Выходит первая, отбирает фен, делает укладку. Вторая ей помогает. Аня сначала раздраженно дергает плечом, но потом принимает помощь.
***
смена кадра
***
В школе. Директорский кабинет.
Директор в своем кабинете сидит за столом, перед ним стакан с томатным соком (похоже на кровь). Разбивает туда яйцо, кидает парочку оливок, аккуратно втыкает веточку сельдерея. Солит, крестит. Пьет.
Школа. Коридор.
Латышев читает спертый самоучитель, ищет любовные привороты. Находит заговор про вызов беса, исполняющего желание. Нужна черная собака, два зеркала и ржавый нож. Видит черную собаку во дворе. Спер нож на кухне и йод в медблоке. Медсестра провожает его странным взглядом. Латышев мажет нож йодом, тот ржавеет.
***
смена кадра
***
Школьный двор. Яна опаздывает, в пустом дворе ее перехватывает Ритка.
Ритка:
— Какие люди — и без охраны! Думала, сбежала в другую школу — и я тебя не достану? Гони деньги и смартфон, наверняка тебе родаки новый купили, скажешь, потеряла! Снова купят.
Яна раздваивается.
Ритка (не теряясь):
— О, вас двое! Тогда одним смартфоном не отделаетесь!
Яна пытается убежать, тащит Аню за собой. Та отмахивается и начинает драться. Ритка скорее обрадована, они сцепились, Яна отступает в сторону, сжимается в комок, прикрывает голову руками.
***
смена кадра
***
В школе. Урок английского, ведет Джоан.
Джоан:
— Ребята, больше внимания уделяйте английскому языку! Язык врага надо знать! И знать хорошо!
Вдруг Правдоруб вскакивает.
Правдоруб:
— Наших бьют!
Выбегает из класса. Все за ним. Феликс замешкался.
Феликс:
— Вы чего?
Леша:
— А ты чего, не слышал?
Феликс:
— А если он соврал?
Леша:
— Правдоруб? Соврал? Ну ты шутник!
Выбегают, оттаскивают Ритку, поднимают Аню и Яну — Феликс видит двух девочек. Потом — уже одну.
Последним женской походочкой, манерно отставив пальчики, выходит Вовочка.
Вовочка:
— Девочки, девочки, не ссорьтесь!
Ритка убегает.
***
смена кадра
***
Школьный двор.
Латышев видит собаку, не возвращается на урок, пытается поймать. Покусан. Снова медблок.
Медсестра (хмуро):
— Ты не за той собакой гонялся.
Медсестра ведет себя подозрительно. Скалится по-собачьи. Радостно назначает Латышеву десять дико болезненных уколов. Первый делает сразу же, сама. Он выползает из медпункта скрюченный. В коридоре стоит Аллочка.
Аллочка (участливо):
— Больно?
(до этого не обращала на него ни малейшего внимания)
Аллочка:
— Мне папа тоже уколы делал, у меня после них ноги отнимались. Говорил — для науки надо. Я тогда и научилась прятаться.
Латышев:
— А мама как же?
Аллочка (равнодушно):
— А мама умерла, давно, я ее не помню.
Латышев:
— А ты хотела бы, чтобы она была жива?
Аллочка:
.— Конечно.
Латышев:
— Я знаю, как вызвать беса, который исполнит любое желание. Пойдешь со мной?
Взвыл мотор и катер рванулся вперед так быстро, что инспектор со спутником едва не упали. Он пулей вылетел на простор темной реки, по обе стороны которой горели огни ночного Лондона.
Впереди в темноте мерцали двигающиеся огоньки яхт и барж, идущих вверх по реке. Капитан катера выкрикнул приказ одному из своих людей, и тот присел над прожектором, направил мощный луч света куда-то вперед.
Мгновение, и он поймал серую тень, которая летела на восток по темной реке, оставляя за собой пенный след.
— Вот они! — закричал человек, направляющий луч прожектора. — Они плывут, не зажигая огней!
— Держи лодку в пятне света, — приказал капитан. — Включите сирену и прибавьте скорость!
Завывая и раскачиваясь катер рванулся вперед сквозь тьму в погоне за серой тенью далеко впереди. И когда они проскочили мимо Блэквал Рич, расстояние между катером и лодкой начало уменьшаться.
— Мы схватим его! —закричал Кэмпбелл, сжав пипперс7. Он подался вперед, не смотря на ветер и брызги. — Должно быть он важная фигура в этом Братстве Двери… Но теперь он совершил большую ошибку.
— Он говорил, что через несколько часов Рут и остальные пленники пройдут через Дверь! — прокричал Эннис, встав рядом с инспектором. — Кэмпбелл, мы не должны дать им уйти!
Катер мчался вслед за лодкой по темной, широкой реке, через лабиринт заполняющих ее судов. Он упрямо шел по пенному следу. Огни Лондона остались позади, и теперь впереди слева сверкали огни Тисбари.
Большие волны подбрасывали и швыряли катер из стороны в сторону. Он несся к устью реки, за которым раскинулась черная морская равнина. Огоньки побережья Кета поблескивали справа. Теперь серая моторная лодка шла прямо перед катером, оставив позади огни Ширнесса.
— Они направляются вокруг северного мыса, а потом скорее всего возьмут курс на Рамсгит или Дувр. — прокричал капитан катера Кэмпбеллу. — Но мы поймаем его прежде, чем он пройдет Маргит.
Лодка была сейчас не более чем в полумиле впереди. И это расстояние неуклонно сокращалось, пока в мерцающем свете прожектора преследователи не смогли рассмотреть каждую деталь серой моторной лодки, несущейся по вздымающимся волнам.
Они даже разглядели темное лицо Чандры Дасса, который повернулся, чтобы взглянуть на них. А потом капитан катера поднес рупор ко рту и закричал перекрывая голосом грохот моторов и шум волн.
— Остановитесь или мы откроем огонь!
— Он не сдастся, — пробормотал Кэмпбелл сквозь крепко стиснутые зубы. — Знает, что мы не станем стрелять, поскольку на борту его лодки женщина.
— Да и черт с ним! —воскликнул капитан. — Так или иначе, но через несколько минут мы догоним его.
Погоня продолжалась, и вскоре впереди на черном берегу засверкали огни Маргита. Теперь суда разделяло всего несколько сотен футов черной воды.
Эннис с инспектором в волнении замерли, сжав поручни. Они хорошо видели, как белая фигура на катере неожиданно распрямилась и махнула руками в их сторону. Серая моторная лодка замедлила свой бег.
— Это Чандра Дасс, и он подает сигнал, что сдается! — закричал Эннис. — Он останавливает катер!
— Во имя небес, это и в самом деле он! — согласился Кэмпбелл. — Подойдите к ним сбоку, и мы быстренько наденем на него наручники.
Лодка, прибавив скорость, проскользнула вперед к катеру, который плыл все медленнее и медленнее. Эннис увидел Чандра Дасса. Тот стоял прямо высоко над головой подняв руки. Рядом с ним с такой же позе застыли два малайца. А еще он увидел с полдюжины тел в белых одеждах, которые без движения лежали на дне катера.
— А вот и их пленники! — заметил он. — Подведите лодку поближе, чтобы мы смогли перепрыгнуть к ним на борт.
Эннис и Кэмпбелл достали пистолеты, приготовившись перепрыгнуть на борт серого лодки. Наконец суда соприкоснулись бортами, моторы их жалобно взвыли, сбавляя обороты. Затем, произошло несколько событий, причем все случившееся больше напоминало кино, чем реальную жизнь. Двое в белых одеждах, до того лежавшие на дне лодки, вскочили и перепрыгнули на борт катера.
Это были малайцы, глаза на их темных лицах горели, как у фанатиков. В руках у них сверкнули клинки.
—Засада! — закричал Кэмпбелл. Его револьвер выстрелил, но пуля ушла в сторону, а потом кинжал ударил его по руке.
Малайцы с безумными воплями кинулись вперед, размахивая кинжалами.
— Боже мой, да они сумасшедшие! — закричал капитан.
Клинок ударил его в шею, лицо залила кровь, и бедняга рухнул. Один из его людей закашлялся кровью, став еще одной жертвой безумцев.
Глава 3. По подземному туннелю
Полицейский у прожектора прыгнул на безумного малайца, одновременно выхватив пистолет. Но до того как он это сделал, кинжал рубанул его по шейной вене и полицейский повалился замертво. Первый малаец тем временем сбил с ног инспектора Кэмпбелла и навис над ним, готовый обрушить на полицейского кинжал. Глаза слуги индуса безумно сверкали.
Пистолет Энниса взревел, и пуля ударила малайца точно между глаз. Но когда его тело обмякло, на американца сбоку кинулся второй безумец. И прежде, чем американец смог развернуться, чтобы встретить врага лицом к лицу, клинок атакующего рассек ему скулу, словно обжег огнем.
Тут же прогремел еще один выстрел. И еще. С каждым выстрелом тело малазийца конвульсивно вздрагивало. Огоньки смертоносного безумия в его глазах потухли, однако он по-прежнему пытался вонзить кинжал в горло американцу. А потом, качнувшись назад, упал на палубу и замер.
Эннис поднялся на четвереньки и обнаружил, что инспектор Кэмпбелл, бледный и окровавленный склонился над ним. И тут, один из полицейских выстрелил откуда-то сзади.
Привстав, Эннис увидел, что капитан лодки и двое его людей мертвы, точно так же, как оба малайца. Оставшийся в живых моряк стоял, держась за плечо, и тихо постанывал.
Эннис зарычал от ярости. Моторного катера Чандра Дасса поблизости не было. Не было видно его нигде на просторах моря. Пока они сражались, коварный индус сбежал вместе с двумя слугами и пленниками.
— Кэмпбелл, он ушел! — обезумев, рявкнул американец. — Он ушел!
Глаза инспектора от ярости засверкали холодным огнем.
— Да, Чандра Дасс пожертвовал двумя малайцами, которые задержали нас, дав ему уйти.
А потом Кэмпбелл обратился к моряку, оставшемуся в живых:
— Как вы?
— Царапина, но, похоже, падая, я сломал руку,?— ответил тот.
— Тогда продолжаем идти вдоль северного мола! — воскликнул Кэмпбелл. — Еще раз попробуем схватить их.
— Но капитан Вильсон и остальные мертвы, — запротестовал моряк — Я должен доложить…
— Доложишь позже! — отрезал инспектор. — Всю ответственность беру на себя.
— Хорошо, сэр, — согласился матрос и шагнул к рулю.
Мгновение, и большая лодка сорвалась с места, разрезая черную воду. Луч прожектора устремился вперед, выискивая цель. Но впереди не было никаких признаков лодки Чандра Дасса. Тогда преследователи направили луч прожектора в сторону Маргита, а потом назад, в сторону Северного мола, наобум шаря по бескрайней водной глади.
Тем временем инспектор Кэмпбелл перетащил тела мертвого капитана, двух матросов и малайцев в каюту катера. Выбравшись назад, он присел на корточки перед Эннисом и Стюартом — моряком, оставшимся в живых.
— Я обнаружил это у малайцев, — сообщил Кэмпбелл американцу, протянув ему два маленьких предмета.
Это оказались плоские звезды из серого металла, в центр которых были инкрустированы овальные кабошены9, чей цвет казался чужеродным для человеческих глаз.
— Такого цвета на Земле не существует, — пояснил Кэмпбелл. — Думаю, эти драгоценности из-за Двери. Это знак членов их Братства.
Стюарт, рулевой, повернулся к инспектору:
— Мы обогнули Северный мол.
— Следуем прямо на юг, вдоль побережья, — приказал Кэмпбелл. — Чандра Дасс должен был отправиться в эту сторону. Без сомнения, теперь, будучи уверен, что ускользнул, он прямиком отправится в обитель Братства.
— Наш катер не предназначен для плавания в открытом море, — заметил Стюарт, покачав головой. — Но я сделаю все, что в моих силах.
И они двинулись на юг вдоль побережья, оставив огни Рамсгита далеко позади. Впереди открылся морской простор. Волны тут то поднимали катер к самому небу, то бросали его вниз, вызывая тошноту.
Энниис, скорчившись на носу, скользил по воде белым лучом прожектора, но поблизости не было ничего видно.
Белые пенные гребни появились на верхушках волн.
— Со стороны канала идет шторм, — сообщил Стюарт. — Нам стоило бы как можно быстрее убираться отсюда.
— Никуда мы не уйдем, — с отчаяньем в голосе объявил американец. — Так или иначе, но скоро мы обнаружим их!
Побережье справа представляло из себя нагромождение черных утесов, возвышающихся вдоль всего берега неровной, зубчатой стеной, разбиваясь о которую море исходило потоками пены.
Свист ветра сменился надрывными завываниями. И в самом деле приближался шторм. Катер раскачивался все сильнее, когда на него обрушивались волны разбушевавшейся стихии.
Неожиданно Эннис воскликнул:
— Впереди огни какой-то лодки! Она движется к утесам!
Он показал вперед, и Кэмпбелл с рулевым стали вглядываться сквозь слепящие брызги и тьму. Действительно, над водой скользила пара огней — какая-то лодка шла прямиком к утесам, нависающим над водой подобно гигантским черным башням. А потом огни неожиданно исчезли из поля зрения.
— Наверное там, среди утесов, есть скрытый проход! — воскликнул Кэмпбелл. — Но это не лодка Чандра Дасса. Они же плыли без огней.
— А может это другое судно с членами Братства, спешащими в место общего сбора! — возразил Эннис. — Нам нужно последовать за ними и посмотреть.
Стюарт потряс головой, а потом пробурчал:
— В этих утесах полным-полно пещер. Но там ничего нет.
— Вот мы это и проверим, — решил инспектор.?— Идем прямо к утесам. Туда, где исчезла лодка.
— Если мы не найдем проход, наш катер разобьет об эти утесы, — предупредил Стюарт.
— Уверен, мы обнаружим вход, — заверил моряка Кэмпбелл. — Вперед!
Лицо Стюарта превратилась в каменную маску, но, тем не менее, он ответил:
— Есть, сэр.
Моряк развернул нос катера в сторону утесов, и они направились к стене скал с огромной скоростью — дикие волны несли катер вперед, словно обезумевшие кони. Рулевой согнулся, стараясь не свернуть с нужного курса. Луч прожектора скользил по волнам. Эннис и инспектор замерли, глядя на приближающиеся утесы. Вскоре луч достиг скал и побежал по каменным отрогам. Но все, что в его свете смогли рассмотреть пассажиры катера — неприступные скалы и огромные волны, со страшной силой бьющиеся о камни, покрытые белой пеной. Люди слышали грохот ужасных ударов океана об утесы.
Словно запущенная рукой волшебного великана лодка летела прямо на скалы. Теперь преследователи видели маленькие ручейки, которые стекали вниз по каменным глыбам, после того как о них разбивалась очередная волна. Они были уже совсем рядом с каменной громадой прибрежной «стены».
Лицо Стюарта стало мертвенно белым.
— Я не вижу никакого прохода! — заголосил он.?— В любой момент нас размажет по скалам!
— Слева от тебя! — крикнул Кэмпбелл, заглушая грохот прибоя. —Там какая-то арка.
Теперь и Эннис увидел ее — огромную арку в утесе, ведущую куда-то вглубь скал. Стюарт фантастическим усилием попытался развернуть катер в ее сторону, но рулевое колесо не слушалось. Волны швыряли катер из стороны в сторону. Эннис понял, что еще немного, и они врежутся в скалу, чуть левее спасительной арки. Утес маячил впереди, нависая над катером, и в какой-то миг американец закрыл глаза, ожидая удара.
Но удара не последовало. А потом он услышал, как победно закричал инспектор Кэмпбелл, и открыл глаза.
Катер, подхваченный мощным течением, крутясь, влетел под каменную арку, которая теперь возвышалась футах в сорока у них над головами. Еще несколько секунд, и они оказались в подземном туннеле, который, извиваясь, уходил куда-то вглубь утесов.
Дикий рев морских волн остался где-то позади, наступила мертвая тишина. Медленно и неспешно течение несло катер по извилистому туннелю, луч прожектора скользил по влажным стенам.
— Боже, похоже, мы почти у цели! — воскликнул Кэмпбелл.
Его глаза радостно засверкали.
— Эннис, я уверен, что мы обнаружили место, где собираются члены Братства. Катер, который мы высматривали, где-то там впереди во тьме.
Рука Энниса еще крепче сжалась на рукоятке пистолета.
— Если это так… Мы должны обнаружить их…
— Нам не поможет, если мы станем действовать вслепую, — объяснил инспектор. — Если в пещере и в самом деле собираются члены Братства, то мы не сможем вступить с ними в открытую схватку — нас просто сомнут числом.
Затем глаза Кэмпбелла вновь сверкнули, и он достал из кармана странные драгоценности,обнаруженные у малайцев.
— Вот наши пропуска! С ними мы сойдем за членов Братства, и, если этот маскарад удастся, найдем вашу жену.
— Но там будет Чандра Дасс, и если он нас увидит…
Кэмпбелл только плечами пождал.
— Другого шанса нет. Это единственный путь.
Тем временем течение по-прежнему несло их все дальше по извивающемуся туннелю. Чтобы не разбить корпус катера о выступающие скалы, Стюарту то и дело приходилось пускать в ход мотор, стараясь удержать судно на середине протока. Тем временем инспектор Кэмпбелл и Эннис отнесли в каюту полицейские знаки, ранее красовавшиеся на бортах лодки, а те, что не смогли убрать, прикрыли кусками брезента.
Неожиданно Стюарт выключил прожектор.
— Впереди свет! — объявил он.
И правда, за следующим поворотом туннель оказался залит странным, мягким, мерцающим светом.
— Теперь надо быть особо осторожными, — объявил инспектор. — Стюарт, чтобы не происходило, оставайся в лодке. И будь готов сразу отплыть, если нам придется бежать.
Стюарт кивнул, ничего не сказав. Каменное лицо рулевого немного побледнело, но он ничем не выдал своего страха.
Катер опять повернул, следуя изгибам туннеля, и оказался в огромной, залитой светом пещере. У Стюарта глаза чуть не вылезли из орбит от удивления, и даже инспектор Кэмпбелл вскрикнул, не в силах сдержаться. В этой огромной пещере было несколько дюжин морских судов — больших и малых.
Все они с легкостью могли противостоять шторму и ветру, а некоторые были столь велики, что непонятно, как они тут оказались. Здесь сгрудились небольшие яхты, моторные катера, морские баржи, лодки много больше по размеру, чем их посудина. Среди прочих тут находилась и лодка Чандра Дасса. Но нигде не было видно ни одного человека. Вдоль всей пещеры шел широкий уступ, вырезанный в скале. Пещеру заливал странный, мягкий белый свет, источника которого было не видно.
— Эти суда приплыли сюда со всех концов Земли… — пробормотал Кэмпбелл. — Братство Двери и в самом деле собирается здесь… Похоже мы обнаружили их штаб-квартиру.
— Но где они все? — воскликнул Эннис. — Я никого не вижу.
— Мы вскоре найдем их, — заверил американца инспектор. — Стюарт подойди поближе вон к тому уступу, чтобы мы могли выбраться на берег.
Стюарт точно выполнил приказ, и когда лодка мягко коснулась бортом камня, инспектор и американец перепрыгнули на уступ. Они снова оглянулись, но не заметили никаких наблюдателей. Тишина пещеры нервировала, точно так же как странный свет, размеры пещеры и брошенные суда.
— Следуй за мной, — тихим голосом приказал инспектор. — Враги где-то рядом.
Инспектор и Эннис сделали всего несколько шагов вдоль уступа, когда американец остановился.
— Кэмпбелл, прислушайтесь! — прошептал он
Их перешептывания прозвучали очень тихо, в то время как откуда-то издалека из-за толстых стен, до них донеслось монотонное песнопение. А когда прислушались, то их сердца забились быстрее. Внезапно каменный прямоугольник впереди ушел в сторону, открыв проход, сильно напоминающий огромную дверь. За ней начинался коридор в рост человека, залитый все тем же таинственным светом. У входа в туннель стояло двое. Поверх своих одежд они носили серые робы с длинными рукавами, очень напоминающие саваны, из материала похожего на асбест. Серые капюшоны с прорезями для глаз и рта закрывали их головы. У обоих на груди был знак в виде звезды, точно такой же, как те, что были у инспектора и американца.
Члены Братства внимательно осмотрели Энниса и Кэмпбеллла, в то время те замерли, словно воришки, застигнутые врасплох. Наконец один из людей в капюшонах заговорил, и в его тягучем голосе послышалось что-то монгольское.
— Пришедшие, вы принадлежите Братству Двери? — спросил он, видимо, повторяя ритуальное приветствие.
Кэмпбелл, прилагая все свои силы к тому, чтобы его голос не дрожал, ответил:
— Мы из Братства.
— Тогда почему вы не носите знаков Братства?
В ответ Эннис достал из кармана странную эмблему и прицепил на лацкан пиджака. Эннис сделал то же самое.
— Входите, братья, — пригласил один из людей в капюшонах все тем же шипящим, неприятным голосом. Он шагнул в сторону, открывая дорогу.
Когда Кэмпбелл с Эннисом вошли в туннель, страж в капюшоне прибавил:
— Братья, вы должно быть последние. Вы должны поспешить, надо успеть надеть защитные робы, церемония вот-вот начнется.
У Кэмпбелла хватило ума не задавать вопросов. Они прошли в туннель. Вырезанный в скале, тот был залит светом, не имевшим определенного источника, точно так же, как пещера с лодками, и вел куда–то вглубь земли.
Когда инспектор и его спутник оказались вне поля зрения стражей в капюшонах, Эннис наклонился к уху инспектора и прошептал:
— Кэмпбелл, он сказал, что церемония скоро начнется! Мы должны найти Рут до того, как это случится!
Туннель неожиданно вывел их в пещеру, где стояла группа членов Братства. Несколько из них уже одели робы с капюшонами, другие только принялись одеваться, подбирая себе одежду из огромной кучи. Трое из присутствующих были в восточной одежде. Совершенно очевидно, что это они прибыли на лодке, следом за которой плыли инспектор и его спутники.
Три восточных человека быстро одели робы и, надвинув капюшоны, поспешили дальше по туннелю. Кэмпбелл и Эннис, как и все остальные, шагнули к хранителям роб, вытянув руки.
Один из тех на глазок подобрал одежды подходящего размера и протянул их инспектору и его спутнику. Но в этот момент один из людей в капюшонах что-то громко сказал. Тут же все присутствующие в пещере потянулись к Кэмпбеллу и Эннису.
Все случилось так неожиданно, что ни инспектор, ни американец не успели вытащить пистолеты. Люди в серых робах скрутили незваных гостей так, что те даже пошевелиться на могли.
Оглушенные неожиданным пленением и крахом всех их надежд, детектив и молодой американец увидели, как член Братства, поднявший тревогу, стянул с головы капюшон. Это был никто иной, как Чандра Дасс.
Глава 4. Пещера Двери
Индус заговорил, и его сильный, вибрирующий голос был переполнен печалью, почти сожалением:
— Раз вы добрались сюда, то вы не сможете погибнуть от кинжалов членов нашего Братства. Именно поэтому я и остался тут ожидать вас… Обыщите их, — приказал он другим остальным. — Заберите все, что может сойти за оружие.
Эннис напрягся, в то время, как люди в капюшонах выполнили распоряжение своего начальника. Американец никак не мог смириться с тем, что вот так в один миг рухнули все их надежды, и попытка спасти Рут с остальными похищенными провалилась.
Люди в капюшонах отобрали у Энниса и Кэмпбелла пистолеты. Потом члены Братства отступили, но два пистолета по прежнему были нацелены на пленных.
Чандра Дасс равнодушно смотрел на своих пленников. И тут Энннис с изумлением заметил, что эмблема, которую индус носил на груди сильно отличалась от тех эмблем, что носили остальные. Эмблема Чандра Дасса представляла собой двойную звезду.
Потом взгляд Энниса переключился на каменное лицо индуса.
— Где Рут? — требовательно спросил он, а потом его голос сорвался. — Проклятая тварь, отвечай: где моя жена?!
— Не беспокойся, мистер Эннис, — все так же безразлично ответил индус. — Скоро вы воссоединитесь со своей женой и разделите ее судьбу. Вы оба отправитесь через Дверь, когда она откроется. Необычная ситуация: жертвы сами идут нам в руки. Обычно довольно трудно заполучить их.
Он махнул рукой и двое членов Братства с пистолетами подступили к Эннису и Кэмпбеллу.
— А теперь прогуляемся в Пещеру Двери, — объявил Чандра Дасс. — Инспектор Кэмпбелл, я хорошо знаю вас и уважаю ваше упорство. Предупреждаю, что при любой попытке сбежать вы получите пулю в спину. Вы двое пойдете впереди, — сказал он, и насмешливо прибавил. — Помните, пока вы живы, у вас всегда есть тень надежды, но если заговорят пистолеты, то никакой надежды не останется.
Эннис и инспектор Кэмпбелл, по прежнему с поднятыми руками, повинуясь командам индуса, стали спускаться вниз по освещенному туннелю. Следом за ними двигались двое в капюшонах и сам Чандра Дасс.
Крышка саркофага медленно отъехала в сторону. Лежащий в нем блондин больше походил на сушеную мумию, но жизнь в этом теле все же теплилась.
— Где ты его откопал? – провожу пальцем по пыльной крышке. Да уж, в том месте уборкой не заморачивались.
— Секрет фирмы, — улыбнулся Тэвлин, гордо выпрямляясь. Однако, дела…
Парень в саркофаге был как две капли воды похож на главу Совета демиургов. Если его откачать и откормить, конечно. И получается у нас занимательная задачка с многими неизвестными. А вывод напрашивается простой – один из двух глав ненастоящий. И кажется, я даже могу догадываться, какой.
— Что ж… Пожалуй, нужно кое-что выяснить.
Я открыла экран в Приют, сразу в наше отделение «для иномирян». Здесь этому товарищу самое место. Вместе с остальными творцами-инвалидами, медленно идущими на поправку. Для детального исследования нужно взять на пробу генматериал и удостовериться, что это действительно наш глава, а не клон, брат-близнец или просто похожий чувак, закопавшийся в саркофаг от греха подальше.
Пока бионики передавали в экран носилки, я оттянула веко демиурга. Ярко-синий, цвета осеннего неба глаз безразлично уставился в потолок. Итак, разница с нынешним главой уже есть. Одно отличие нашла, молодец, на тебе пряник… Зрачок рефлекторно сузился, и я отпустила веко, разрешая бионикам забрать своего нового пациента. А ведь у нынешнего главы серые, практически стального цвета глаза. Вот тебе и задачка, вот и разгадывай.
— Что думаешь по поводу находки? – сажусь на край саркофага. Сидеть, однако, неудобно.
— Думаю, кто-то очень сильно облажался в прошлом и попытался его скрыть, — демиург улыбается, он доволен. Прошла уже неделя после смерти его заместительницы и все это время парень просто измочаливал себя работой и хоть какими-нибудь делами. Даже в перерывах он постоянно чем-то был занят, а хоть бы и Сину на кухне помогал.
— Это и есть настоящий глава? – киваю в сторону еще открытого экрана. С той стороны суетятся бионики, засовывая его в регенератор.
— Скорей всего да. Ведь иначе я просто не нашел бы этого.
— Тогда кто же сидит на троне? Неужели очередной Иван Васильевич?
— Кто? – Тэвлин смотрит вопросительно, будто я знаю разгадку.
— Да так, было в одном фильме нечто подобное… Покажу тебе как-нибудь. А пока пошли посмотрим, как там остальные граждане демиурги.
Спрыгиваю в экран. Тэвлину не остается ничего другого, кроме как последовать за мной.
Наши подопечные демиурги потихоньку отходят. Большинство уже может вполне сносно сидеть и самостоятельно есть. Некоторые только учатся переворачиваться, самые тяжелые пока осваивают движения шеей, чтобы повернуть голову. Одна девчонка пыталась встать, но ее попытка не увенчалась успехом. Пока слишком рано. У самых оклемавшихся уже немного наладились магические и энергетические потоки, но о полноценной магии говорить еще рано. О создании тем более.
Не так давно я смогла поговорить с некоторыми родственниками оставшихся в хосписе ребят и двенадцать из них удалось перевести к нам. У этих особого прогресса пока не было, но прошло слишком мало времени. Недели через две они тоже смогут сидеть и самостоятельно есть, а пока пусть пользуются добротой биоников и системой «все включено» для больных.
Несколько здоровых ребят испросили разрешения посещать своих родных и сейчас один из этих пареньков сидел у кровати своей девушки. Та усиленно моргала и училась сжимать его руку. Что ж, прогресс.
Я прикрыла дверь и прошла дальше. Пусть сидят, здесь им спокойно и безопасно, и никто уже не будет говорить, что это все бесполезно, найди себе другую, здоровую…
Да, демиурги чертовски похожи на людей. Это самая похожая из всех рас. Те же ценности, почти те же цели и желания, аналогичное общество «падающего – толкни, а лучше убей» и тому подобное. Ни эльфы, ни гномы, ни даже демоны настолько на людей не похожи. По образу и подобию своему…
Мысли плавно повернулись в другое русло. Если это наш глава, то что за чудовище сидит в его шкуре? И как понять, какой настоящий? Или все-таки брат близнец? Клон? Как выяснить правду?
— Тэвлин, солнце, у тебя нет данных по количеству клонов и кого именно клонировали? – опираюсь на стену, скрестив руки. Мысль надо ловить, пока есть.
— Есть. И могу тебе сказать со ста процентами уверенности, что главу не клонировали никогда и свой материал он не сдавал.
— Тогда придется еще архивы пошерстить, родословную почитать. Вдруг брат-близнец? Чтоб не облажались мы, охраняя пустышку. Бросить не бросим, но ставить все на кон ради близнеца или клона не хорошо. Схожу-ка я в вашу библиотеку… Тебя подбросить куда-нибудь?
— Нет, я сам, — он гордо открыл экран и шагнул в коридор нашей Академии.
Растет парень!
Все — на чашу весов во имя призрачной чести для серых людоедов?
Вадим медленно качает головой.
— Дерутся с достойными, — тяжело звучит его голос.
И купол вскипает настоящим пламенем.
«Что вы здесь делаете?» — грянуло громом. Марина вздрогнула, а Ян и близняшки мгновенно обступили с трех сторон девочку…
Как эти оказались тут? Ведь секунду назад никого не было.
— Спокойно… — довольно мягко проговорил чей-то голос. — Парни, приглядите.
Молчаливые «парни» поняли пожелание по-своему. Группа из шести человек в черных костюмах (точь-в-точь агенты из фильма «Матрица») как-то разом сдвинулась с мест, и на ребят уставилось сразу несколько стволов.
Те замерли. Они могли успеть в телепорт, могли попробовать колдануть незваных гостей, но для этого требовалось время. Совсем немного, пара секунд… Только вот этих секунд теперь не было.
— Спокойно, — повторил голос. — Не надо нервничать. Так кто вы и что здесь делаете?
— А вы? — заставить Марину держать язык за зубами получалось только у братьев, и то через раз. А уж этим-то…
За спинами охраны послышался не то смешок, не то удивленный выдох.
— Наглые… Не стоит дерзить хозяину дома, в который вы явились без приглашения.
— Так по приглашению к вам придешь — не выберешься. — Данька влез в разговор легко, будто общался с одноклассником. И встал рядышком…
— А так — выберешься? Уверен?
— Уверена, — снова ощетинилась Марина.
— Девчонка? Однако. Пятница, ну-ка, глянь, кто это так не хочет нашего приглашения.
Пятница? Что за Робинзон Крузо?
Но когда из-за спины «агента» вперед вышел демон, Маринка замерла. Нет, это не кино… До сих пор все воспринималось как-то не всерьез, будто очередная комбинация в «прикрытии» — люди ведь так легко покупались на хитрости. А сейчас все стало смертельно серьезно.
Демон — на земле! Демон под контролем человека!
Житель Уровней был хорошо замаскирован под человека: черный костюм с длинными рукавами, скрывающими характерные шпоры на запястьях, шапка густых кудрей, прикрывающая дам-ра — выступающие косточки чуть выше висков. Ауру не спрячешь, но ауру видят не все… Остальные видели вполне обычного, хоть и бледноватого молодого человека с экстравагантной прической. Кстати, понятно, как «хозяева» прибыли так неслышно и незаметно: демон перенес. У них такие бесшумные телепорты…
Совсем молодой демон. Откуда он тут?
Он устало осмотрел насторожившуюся группку.
— Маг. Маг. Маг, — тусклый голос лишь чуть дрогнул, когда рука с раскрытой ладонью замерла напротив Яна. — Демон…
И что-то изменилось. Никто из ребят эмпатией не обладал, но сгустившееся напряжение готово было заискрить. Охрана подобралась, отслеживая каждый намек на движение.
Кажется, все-таки придется пробовать телепорты на скорость…
Оборванный провод в очередной раз полыхнул искрами, и в этом синеватом неровном свете на горле демона блеснул ошейник. Маринка изумленно шевельнула губами, но сказать ничего не успела.
— Вот как? — Телохранители наконец расступились, и невысокий мужчина, шагнув из темноты, стал рассматривать ребят. — Спокойней. Крайне любопытно. Маги… и демоны… так что же вас привело ко мне? Вы в гости или что-то ищете?
— Кого-то, — на пробу бросила Марина.
— Ах вот как…
И это небрежное «вот как» вдруг мгновенно растопило все сомнения. Всей кожей они почувствовали: Дим здесь. Дим здесь…
— А вы думали, никто не придет? — уверенно проговорила она. — Маги не бросают своих.
— Знаю. Просто ожидал несколько иных… визитеров. Так маги и демоны теперь вместе?
— Да. И не только они.
— А почему такой странный облик?
— Какой есть, — фыркнул Мишка.
— Представитесь?
— Хозяева первые.
Но Ян разом оборвал странную пикировку короткой фразой:
Нам нужен наш коллега. Вы не можете его удерживать. Верните.
Усмешка человека приугасла. Он окинул взглядом развалины и покачал головой, словно отгоняя досаду или злость.
— Вот что, парни, опустите оружие. Значит, так. Я Камерос. Эйке Камерос, хозяин этого комплекса. И кажется, у нас плохие новости. Ваш коллега был здесь.
Словно дождавшись нужного момента, в глубине здания что-то снова громко протрещало, заскрежетало и с шумом осыпалось вниз. И словно тень накрыла и развалины, и разношерстную группу людей и магов.
— Был… — тихо повторил Ян.
— И вы видите, что тут теперь.
— Что вы сделали? Почему… так? — И синие, почти черные в полутьме глаза юноши полоснули таким взглядом, что хозяин, кажется, вспомнил: демоны — не обязательно его ручной Пятница…
— Это не я. Боюсь, мои коллеги неверно повели себя в мое отсутствие. Я сожалею.
Подростки переглянулись. Они рвались искать Дима, не представляя, что поиски могут кончиться так. Дим — мертвый? Нет…
— Сожалейте о себе, — глухо уронил Ян, снова поймав взгляд хозяина. — Он живой. И мы его найдем.
Провода наконец перестали искрить — электричество отключили. Стало темно, непроглядно темно и опасно. Охрана откуда-то притащила фонарики, каждому досталось по два, один про запас. Ян и Пятница не взяли вообще, у демонов все в порядке с ночным зрением.
Именно этим зрением Ян поймал короткий предостерегающий взгляд.
«Осторожно».
«Понял, — блеснуло в ответном взгляде. — Поговорим?»
«Потом…»
— Здесь четыре подземных этажа, — инструктировал тем временем хозяин. — Он был на последнем, четвертом. Спускались все через лифт, но там сейчас…
— А лестница? Пожарная, какая-нибудь?
— Есть лестница. Но тоже уцелела не вся.
— Телепортами пойдем.
— Далеко собрались? — вдруг послышался голос сзади, от которого нервы дернуло так, будто и впрямь плеч коснулся оборвавшийся провод. Темнота заплясала вперемежку со светом, лучи фонариков заметались по обгорелым стенам и скрестились на лицах новых людей.
— Лёш?!