Крысы, застигнутые на «горячем» могут в равной степени,
как кинуться наутек, так и броситься в нападение.
(«Трактат о тварях земных, водных и небесных»)
Альк, переругиваясь и всё больше распаляясь от гнева, с невозмутимостью потянулся к брюкам и стал их надевать. А Рыске было так стыдно, что она схватила одеяло, затравленно глянула в один угол комнаты, потом в другой. Затем весчанский ум посчитал, что в коридоре всё же безопаснее, чем с разгневанным отшельником в одной комнате. Рыска, подхватив свою одёжку, шмыгнула через дверь и боком наткнулась на кого-то!
— Так вы всё ещё невеста, или уже можно забирать? — похабно ухмыляясь в усы, проговорил щуплый работник тайной службы, привалившись к стене…
Так вот, кто привел родственничка к ним прямо в комнату!
Заковыристая, случайно выученная перед сном, фраза сорвалась с Рыскиных уст, будто всегда об этом мечтала! Кинув одеяло в наглую морду, Рыска нарядилась так мгновенно, что сбросившему ткань, мужику, интересного видеть было уже нечего.
Вероятно, в этот момент он впервые подумал, что эта девица не шпионка. А ещё его очень интересовала такая изобретательность в личной жизни его бабушки и целой крысиной стаи на прохладном берегу в особо лунную ночь…
В комнате, между тем, перешли на ринтарский, видимо, чтобы Рыска понимала, чем такое поведение ей грозит.
— Это та скромная девочка, что сопровождала тебя тогда? Талантливая ведунья, которую угораздило связаться с таким балбесом? Ей ты собирался отдать свои деньги?
— Да, крысе золото ни к чему, как ты знаешь. Но она меня освободила! И теперь всё совсем по-другому!
— Это с ней вы умудрились разрушить плотину и прекратить войну? — продолжал допрос отшельник — ТАК ты решил её наградить — позором на всю жизнь?! Прилюдно поцеловал — перед тюремным крысиным отребьем?! И что это за история вообще?!
— Я назвал её своей невестой, и имел полное право хотя бы поцеловать, ты не находишь?!
— Ты ещё скажи, что сейчас зажаришь одну из ваших замшелых доходящих коров, и остаток дороги вы будете иметь право ехать голышом в одном седле?! — ехидно спросил Бовар Хаскиль, скрещивая руки на груди, и, нависая над сидящим оправдывающимся Альком.
— Ты всё неправильно понял, дед!
— Ах, это не впервые? Может, уже и о наследниках успели подсуетиться? Ты просто обязан на ней жениться, и я за этим прослежу!
— Я на ней и собирался жениться.
— Ну, так вот соберись! Позаботился бы взять с собой в путешествие кого-нибудь третьего! И не ночевать с ней в одной постели! Ты совершенно не подумал о сохранении её честного имени!
— Мне совершенно наплевать на то, что могут подумать другие. Я-то точно знаю! А сунулся бы ещё кто проверять, так…
— Я НЕ СОГЛАСНА! — Рыска давно хотела хоть как-то поучаствовать в разговоре, где решали её судьбу, но не могла и слова вставить. А когда появилась пауза, громкий тон девушки прозвучал в тишине ночным набатом.
— В чём ты не согласна, милое дитя? — повернул голову «дед», с исключительно вежливым выражением лица, будто обращается к буйно помешанной.
— Я замуж не пойду.
— А тебя уже никто и не спрашивает! — Прозвучало хором.
Вот, наконец, дед с внуком и сошлись во мнении хоть по одному вопросу. Два перекошенных взгляда встретились, и родня улыбнулась друг другу заговорщицки.
Словно забитый последний гвоздь в гроб — прозвучала ещё одна ночная заковыристая фраза, выученная Рыской чуть пораньше — у каменной стены. Выразительно так прозвучала, с чувством! Даже крыс царапнулся — пытаясь не упасть с её плеча.
— Ты научил?! — сдвинул брови дед.
Альк закатил глаза к потолку, но всё равно было видно, что почти смеётся.
— Я поеду с вами, глупые влюблённые. У меня как раз дела в столице — сказал, будто вынес приговор, старый отшельник и вышел.