Огненная девушка стояла и горела, смотря на существ, окружавших ее, крайне недружелюбно.
— Может, ты потушишь пожарчик-то? — Стравиец, стал медленно подходить, держа двумя руками перед собой плед, то ли прикрыть, то ли тушить. — Тут твоя родня почти, а ты всех поджарить решила.
— Родня? — девушка погасила ладони и повернулась, суженными зрачками оглядывая демона, нос хищно заострился, втягивая воздух. — На тебе мой запах. Кто ты?
Сорренж глянул на уткнувшегося носом в сторону стены Редвела, ребра стянуло тугим обручем обиды, но картинка чахнущего лиса рядом с рыжеволосым мороком не хотела пропадать… Его, Себастьяна, кольцо спасло демоницу, он чуть не ушел вслед за ней в бездну… Сорренж вздохнул.
— Что-то типа отчима. — Аманда кивнула, задумалась, видимо, уложила первую крошку знаний в своей совершенно чистой памяти.
— Ты кто? — приняв плед, и, неторопливо заматываясь в него, демоница смерила глазами карлика.
— Я — Хас, являюсь учеником. — Стравиец улыбнулся и чуть поклонился. Девушка повернула голову, осматривая пещеру, наткнулась взглядом на рыжего зверя.
— Это чей? — карлик прыснул в кулачок и, боком продвигаясь к выходу, сказал:
— А это, милочка моя, твой…
Сорренж, вслед за мелким товарищем, тоже вышел, оставив этих двоих самих с собой разбираться.
Девушка, растеряв весь свой запал, с интересом подошла к зверю, сидевшему к ней спиной. Ссутуленное исхудавшее существо показалось ей изможденным. Пальцы осторожно коснулись твердых лопаток, чувствуя, как утопают в рыжей шерсти. Морда резко повернулась и с вопросом поглядела на девушку. Аманда вздрогнула, не зная, ожидать ли ей агрессии от этого дикого лиса, но, успокоившись, погладила его по спине еще раз. Зверь грустно вздохнул. Девушка, чувствуя, как ее сбитое от волнения дыхание снова приходит в порядок, села рядом с ничего не имеющим против нее зверем и прижалась к нему, зарыв нос и все лицо в его пушистом боку. Сердце под шкурой быстро-быстро стучало, но, спустя какое-то время, его удары стали более громкими и неторопливыми. Девушка стала тихонько гладить рыжую спину, чувствуя, как странное умиротворение растекается в груди. Все было правильно и хорошо.
Наконец, острая морда повернула к ней свой мокрый нос, поглядела золотыми глазами в лицо Аманды и, еще раз вздохнув, лис сказал:
— Знаешь, я ведь действительно, тебя очень люблю. И ты мне очень нужна. Хочу, чтобы ты знала.
— Ты говорящий? — расслабленная и зевающая демоница провела одной рукой за его ухом, второй все так же обнимая.
— К сожалению, да. — Себастьн коснулся курносого лица кончиком морды, глядя на девушку в упор. — Возьми обратно свое кольцо, и, пожалуйста, не снимай. Оно спасло тебе жизнь.
Тень сомнений и непонимания проскользнула по розовеющему личику, затем, не совсем отдавая себе в том отчет, она поцеловала его прямо в морду. Поцелуй должен был прийтись чуть наискось от шершавого мокрого носа, наверное, губы могли почувствовать, как остр и тверд клык, имевшийся у этого опасного хищника. Но губы ощутили иную мягкость… Закрытые глаза открываться не хотели. Поцелуй. Настоящий, взаимный поцелуй, полный нежности и желания.
Ресницы дрогнули. Дрогнули еще раз. Зрение потихоньку настраивало картинку, после плотного сжатия век, будто, как в детстве, под елкой, загадываешь желание, и молишь преподобных ушедших магистров его исполнить, затаив дыхание и закрыв глаза…
Зрачок сузился, увидев светлую кожу мужского аппетитного уха с рыжим виском… Девушка отстранилась, уперев руки в горячую человеческую вполне грудь… Мужчина вложил в ее ладонь теплое золотистое кольцо с двумя алмазными дорожками. Пальцы его дрогнули, осознав. Себастьн поглядел на них, раскрыв рот… Аманда вскочила на корточки, не до конца понимая, почему ее пушистый зверь вдруг, неожиданно для них обоих, превратился в голого парня, и стала пятиться спиной в сторону лаза наружу.
Кольцо, зажатое в руке, грело каким-то знакомым теплом и привычностью, чувствовалось, что вещь действительно ее. Было так неудобно не знать того, что она обязана знать. В конце концов, девушка осознала, что про потерю памяти как раз и объявил этот грустный зверь, сидевший в самом углу и казавшийся еле живым.
— Погоди немного, — рыжий мужчина протянул ладонь бодро ускользающей от него задом вперед девушке. — Я понимаю, что это все странно, но просто погоди чуть-чуть. Посиди со мной.
Аманда, лишь только оказавшись близко к выходу, развернулась и припустила гораздо быстрей.
Профессор с учеником, разбирая содержимое прихваченной сумки, соображали, чего бы соорудить на обед, но открыли рот, лицезрев худого, как полудохлик, но вполне живого и человеческого, Редвела, вылезающего из пещеры вслед за демоницей. Та запустила в него первое попавшееся ей под руку, это оказался почти детский ботинок страийца. Лис не хотел уворачиваться, лишь смахнул преграду слабой волной магии.
Мир неожиданно закружился вокруг, и на землю повалился уже ошеломленный рыжий зверь, получив и башмаком промеж ушей.
Костер развели у входа. Теплый воздух нагревал пещерку, не превращая жилище в опасное место задымления. Мужчины разговаривали тихо и задумчиво, а девушка сидела чуть поодаль и слушала, пытаясь осознать, что есть что в этой, еще мало знакомой реальности.
— Вероятно, портал, открывшийся спонтанно, который должен был, как катапульта, выкинуть ее к тебе, не потянул полученный физический ущерб… — рассуждал стравиец.
— Портал потянул. Но было ли кольцо на пальце? Я трижды доставал из кружочка ее волос. Возможно, что эта небольшая помеха мешала катапульте сработать и тянула ворота выхода, а точнее, твое кольцо, к ней в преисподнюю.
— Оттуда не возвращаются. — Еще раз напомнил невозможное Хас. — Ее бы разорвало на мельчайшие-мельчайшие самые невидимые частицы…
— Именно! И портал собрал их воедино, когда мы убрали волос и настроили его работу.
— Только память потеряна. — Вздохнул профессор, немного жалея, что сейчас ситуация совсем не в его пользу, но не желая и портить ее.
— Возможно ли, что данная сцепка нарушила работу проклятия и реформировала зверя?
— Тогда бы это произошло сразу. Да и обратная реакция не ясна. — Профессор считал, что здесь принцип совершенно иной.
— Думаешь, это сделала она? Сама? — Хас смотрел на молчащего лиса и на скуксившуюся девушку. Аманда поняла, что такое превращение — огромная, несбыточная ранее мечта, всех очень обрадовало, и винила себя в том, что все вернулось обратно.
— Думаю, что неосознанно. Да. — Сорренж проговорил это таким тоном, что все осознали: разговор закончен, и обсуждать далее, все равно, что переливать из пустого во порожнее. Пора спать.
Лис сидел у костра самым последним. Он слышал, как заливисто захрапел ученик, как, буркнув во сне пару раз, и, отвернувшись от всех, заснул профессор Сорренж. Аманда лежала тихо, дышала глубоко и равномерно. Выждав пару минут, и решив, что девушка уже точно должна спать, рыжий зверь острой мордой приподнял краешек одеяла и теплой подушкой привалился к женской спине. Так было хорошо и правильно. Так он снова ощутил, что жив. Тепло другого тела не давало ему позабыть этого и исчезнуть вместе с засыпающим сознанием.
Аманда лежала, боясь шевельнуться и спугнуть это странное и гордое существо. Затем, уже во сне, через какое-то время, она повернулась и обняла теплое и родное, спящее рядом. Начинался новый день.
Максимилиан наблюдал за ней со всё возрастающим изумлением. Он заметил её давно и всё ждал, когда её толкнут, напугают, собьют с ног или, как он надеялся, подхватят на руки зазевавшиеся родители.
Но девочка приближалась. Она что-то держала перед собой обеими ручками. Что у неё там? Распятие? Или кружка для подаяния? Нет, для нищенки она слишком хорошо одета.
У неё светлый чепчик, платьице с кружевом, чулочки в красную полоску и крепкие башмачки.
Он уже давно научился одним взглядом оценивать прохожих, отличать батист от грубого сукна. Эта девочка была одета просто и достаточно дорого. И чем ближе она подходила, тем больше он в этом убеждался.
Голодный, сметливый ум мальчишки немедленно взялся за работу. Девочка. Из богатой семьи. Одна. Потерялась. Если вернуть её родителям, есть шанс получить вознаграждение.
Максимилиан однажды вернул знатной даме сбежавшую левретку. Собачка испугалась грохота колес. Она соскочила с колен хозяйки, едва лишь та приоткрыла дверь портшеза, собираясь сойти на мостовую.
Оказавшись на улице среди множества дурнопахнущих ног, собачка взвизгнула и бросилась бежать. Дама вскрикнула и беспомощно замахала руками.
Она послала на поиски своего лакея, но тот был слишком неуклюж и толст, чтобы лезть в узкую погребную щель.
В погреб соскользнул Максимилиан и нашел дрожащую собачку, забившуюся между бочек. Он принес левретку хозяйке и получил в награду горсть серебряной мелочи.
А за потерянного ребенка благодарные родители отсыплют горсть золотых пистолей.
Девочка уже приблизилась к перекрестку. Максимилиан решил выждать, когда она пересечет улицу и окажется с ним рядом. Тогда он отправится за ней следом, может быть, выспросит её имя или имя родителей.
Но все произошло несколько иначе. Наблюдая за девочкой, всё ещё изумляясь её спокойной недетской целеустремленности, в привычном уличном гвалте, среди ржания и цоканья копыт, он не сразу услышал несущийся по улице Дарнатель экипаж, а с противоположной стороны из-за угла вывернул всадник, по виду королевский гвардеец.
И тоже пришпорил коня. Экипаж и всадник мчались навстречу друг другу, пренебрегая теснотой уличного проема. Вслед им неслись проклятия.
Девочка уже ступила на побитые колесами уличные камни, чтобы пересечь улицу Дарнатель и двинуться дальше по прямой с той же бесстрашной невозмутимостью.
Будь она старше, выше ростом, с более широким шагом, она успела бы пересечь улицу, но её шажки были слишком мелкими, детскими, и она одолела только половину, когда Максимилиан понял, что она сейчас погибнет.
Ни королевский гвардеец, ни кучер экипажа не имел намерения придержать лошадей ради неосторожного ребёнка.
И тут случилось ещё более глупое и страшное. Девочка услышала накатывающий с обоих сторон грохот и повернула голову.
Она увидела летящий на нее экипаж, двух взмыленных лошадей с оскаленными мордами. С её роста они должны были показаться размеров чудовищных.
Они надвигались, уже нависали над ней, дышащие с хрипом и яростью, обмотанные сбруей.
Девочка взглянула в другую сторону. Там двигалось такое же четвероногое чудовище.
И с девочкой случилось самое страшное из того, что могло случиться – она застыла.
Вместо того, чтобы бросится бежать, она расширенными глазами смотрела на взлетающие копыта. Правда, всадник все же сделал попытку уклониться, придержать лошадь. И кучер экипажа натянул вожжи.
Но девочку это вряд ли бы спасло. Она была бы измолота, измочалена копытами, и тельце в полосатых чулочках мелькало бы среди колес и лошадиных ног как маленькая рыбка в хищной стае…
Максимилиан прыгнул вперед. Он был ловок. Как одичавший, изгнанный из теплой подворотни кот, он знал, что жизнь на парижских мостовых зависит от умения быстрее своих собратьев забраться по водосточной трубе на крышу.
Он схватил девочку за шиворот и рывком выдернул ее из-под копыт и колес. Всадник, бранясь, бешено натягивал удила. Его лошадь вскинулась на дыбы, и удар передних копыт пришелся на прилавок горшечника.
Тонкая жердь, на которой держалось несколько полок с кувшинами, надломилась, и весь товар покатился, звонко трескаясь, лопаясь и рассыпаясь.
Дико завизжала жена горшечника.
Замедлил свой ход и самоуверенный экипаж. Бока лошадей ходили ходуном. Из экипажа торчала чья-то голова с проплешиной на макушке. Рот головы был перекошен.
Всё это Максимилиан увидел мельком, уже сворачивая в узкий едва заметный проулок, волоча за собой оцепеневшую девочку.
Эти проулки ответвлялись от главной улицы, как уродливые кривые ветки от могучего и прямого ствола. Их даже не удостаивали собственных имен, хотя жившие там бедняки как-то называли их между собой.
Это была щель, в которую мог протиснуться худощавый подросток, тёмная, но сухая каверна, куда выходили подслеповатые закопченные оконца. На одном из них торчал кустик бледной, заморенной герани.
Максимилиан подхватил девочку и водрузил ее на каменную приступку под этим окном.
— Ты глупая? – сурово осведомился мальчик.
Девочка ошалело моргала. После ярко освещенной шумной улицы тишина и мрак обрушились на неё, как мешок. Максим легонько встряхнул девочку.
— Эх, мелюзга, ты говорить-то умеешь? Тебя как звать?
— Малия! – и добавила. – Я не глупая.
— Ага, не глупая… Тогда безглазая. Зенки-то раскрой.
— Судаль — тихо обратилась к нему девочка — а что такое зенки?
Она не выговаривала некоторые буквы, но держалась довольно уверенно. И не боялась его.
— Зенки это глаза — пояснил мальчик – А глаза нужны для того, чтобы смотреть по сторонам. Зырить.
Девочка уже открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос.
— Судаль, а что такое…
— Эй, давай теперь я спрошу. Мария, значит… Ты куда топаешь? Ты че от няньки сбежала?
— Я папу ищу — ответила девочка и вздохнула – Он пропал, а я ищу.
— Пропал, значит… Ну с ними это случается. С папашами. Мой вот тоже пропал, давно.
— Ой, — обрадовалась девочка, — вы тоже ищете?
— Да никого я не ищу — нахмурился он – Ты лучше про своего расскажи. Он когда пропал?
Мария вытянула маленькую ручку, сначала пальчики в кулачок, потом отогнула большой и указательный.
— Я спала два лаза. Папа приходил, а бабушка его не пустила. Она сказала, что папа фили… фили… симлянин.
— Ух ты, у тебя и бабушка есть. А мамка твоя где?
— Моя мать шлюха — вдруг выпалила девочка и тут же в испуге закрыла рот рукой.
Максимилиан присвистнул.
— Ну и семейка. Папаша, значит, филистимлянин, а мать, того, шлюха.
Он мог сомневаться относительно слова «филистимлянин», но что касается другого эпитета, которым девочка наградила свою мать, тут он в сведениях не сомневался.
— Папа говолит, что так говолить нельзя, это плохое слово, и маму так называть тоже нельзя — назидательно проговорила девочка.
— А кто ж ее так называет?
— Бабушка — хмуро ответила девочка – Она говолит, что папа злодей и маму убил.
— Померла, значит, мамка твоя?
— Папа говолит, что она на небесах.
— Папа говорит… папа говорит… — передразнил мальчик – А где живет твой папа?
Девочка просияла.
— Во дволце! У него такой большой дволец, большой, большой… И там много цветов. Мы там иглали… Я пляталась, а папа меня искал.
Заявление о том, что папа живет во дворце Максимилиана отнюдь не повергло в изумление. Он ещё сам был ребенком и знал, что осиротевшие дети склонны выдумывать небылицы, особенно про богатых и добрых родителей.
Кого не послушаешь из этих приютских, что иногда сбегают из-под надзора монахинь, так у них в родне все короли да принцы, а их цыгане украли и к монастырю подбросили.
Но скоро знатные отец с матерью найдутся и заберут потерянных отпрысков в свои высокие замки.
Вот еще одна выдумщица. Видать, папаня ей совсем голову задурил.
— Так папа твой кто, король? Если живет во дворце! – насмешливо уточнил Максимилиан.
Девочка не поняла насмешки и задумалась. Видимо, ей было довольно затруднительно определить сословный статус отца.
— Нет, папа не кололь — осторожно произнесла девочка.
Видно было, что она сомневается в собственных словах.
— Тогда в каком же дворце он живет?
Девочка вдруг поникла.
— Я не знаю.
И прижала кулачки к глазам.
— Эй, не вздумай реветь.
Максимилиан не выносил девчоночьих слез. Ему сразу становилось невыносимо муторно, внутри узел завязывался, и он сразу вспоминал теплый ноющий сверток, жалобный плач умирающей Аделины.
— Я не плачу — не отнимая кулачков, ответила девочка – Папа говолит, что мне нельзя плакать. Потому что это рассердит злую даму.
— Что за злая дама?
— Она тоже там живет!
— Где?
— Во дволце! – почти выкрикнула девочка и вдруг залилась слезами.
Максимилиан смотрел на неё в растерянности. Он уже давно забыл, как утешать маленьких девочек.
Когда-то он вынимал хнычущую Аделину из корзинки и подолгу раскачивался вместе с ней, ибо ненамного превосходил размерами трехмесячного младенца.
Но те времена давно прошли. С тех пор ему не доводилось возится с младенцами. «Младенцы, крикуны и пачкуны, это бабская пляска» — сказал как-то бочар и чтоб утвердить пасынка в звании мужчины, заставил выпить стакан вина, от чего у мальчика закружилась голова и подкосились ноги. Потом его стошнило.
А бочар хлопал себя ляжкам, ржал как жеребец и хрюкал как боров. Максимилиан его в тот миг ненавидел.
Но девочка вдруг протянула к нему свои маленькие ручки и сквозь слезы залепетала:
— Судаль, пожалуйста, отведите меня к моему папе. Я папу ищу. Он пропал, а я его ищу.
И Максимилиану вновь привиделась грубо сплетенная колыбелька, послышался тихий плач.
Если бы Аделина не умерла, а он уже знал, что значит умереть, хотя и не до конца, знал так же, что покойников действительно закапывают в землю, если бы не умерла, тогда на грязном лестничном пролете, на сквозняке, если бы он согрел её и защитил, ей было бы столько же лет, как и этой малявке.
И она могла бы так же плакать и протягивать ручки, заблудившаяся, потерянная.
Максимилиан все же обнаружил туго стянутый в животе узел не то вины, не то жалости. Он неловко, стыдясь, как постыдился бы любой парижский мальчишка проявлений нежности, обнял девочку. Она доверчиво прижалась к его груди.
— Не плачь, мелюзга, найдем мы твоего папу. Найдем — шмыгнув носом, глухо проговорил он.
Его мать, косоглазая Мюзет, за пару лет постаревшая на целый десяток, источенная изнутри, как дерево ненасытным жуком, жила в той же большой неопрятной комнате с нависающими балками.
Но Максимилиан уже давно не считал это захламленное краденным добром лежбище своим домом. Он забрался ещё выше. Та холодная ночь, когда умерла Аделина, была далеко не последней, что ему пришлось провести за дверью на щелястом скрипучем пролете лестницы.
Он часто лежал там на побитом молью материнском капоре, прислушиваясь к пьяным голосам и заковыристым ругательствам, которые доносились из-за двери.
Для него эти звуки стали так же привычны, как лошадиное ржание в конюшнях и требовательный гул колоколов на двух башнях Нотр-Дам. В теплые ночи он лежал на спине и сквозь ветхую крышу пытался увидеть звезды.
Однажды кто-то из соседских мальчишек, возможно, тот же самый, кто объяснял ему про покойников, затащил его шутки ради на крышу.
Окрестные подростки уже давно промышляли тем, что лазали по чердакам и тащили всё, что хозяева имели неосторожность там прятать. Максимилиан был ещё мал, чтобы принимать участие в этих вылазках и послужил бы скорее обузой, чем помощью.
Но юные грабители в тот день желали позабавиться, потешить свою удаль слезами и страхом малолетки.
Брошенный на крутом черепичном скате, с единственной шатающейся опорой под ногами, цепляясь за обломок ржавой водосточной трубы, Максимилиан, рыдающий и молящий о пощаде, должен был бы представлять забавное зрелище.
Они бы хлопали себя по бокам, улюлюкали и самозабвенно подражали бы плаксивым руладам струсившего мальца. А затем, натешившись, возможно, спустили бы его вниз или бросили бы там до утра, как мяукающего котёнка, пока над ним не сжалился бы кто-то из живущих в ближайшей мансарде.
Максимилиан поддался на уговоры старшего мальчика сразу, даже с восторгом, как все младшие дети, жаждущие внимания более старших.
Для малыша шести лет обращение к нему одиннадцатилетнего равносильно божественному откровению. У Максимилиана замерло сердце, будто на него пал выбор некого магического совета. Он, не раздумывая, с доверительным рвением, побежал следом.
Когда с острова улетели люди и их DEX’ы, Виктор, до того тупо и тихо стоявший у печи, отмер и присел на лавку.
Вот оно! То, для чего он был куплен и привезен сюда – охрана мини-борделя? Как же так? Ведь хозяйка сама же наговорила столько запретов! – эти файлы он получил от Фрола первыми и на острове все они соблюдались! Хозяйка ни разу не брала ни одного Irien’а для развлечений на Жемчужном острове и ни один киборг не был сдан в аренду – но это не значит, что так же будет и здесь!
Злата охраняет одного Irien’а. И он тоже охраняет только одного Irien’а. Чем же они – Ворон и Авель – такие особенные? Чему они оба так рады?
И… почему сюда привезли именно его? Неужели… только для того, чтобы поселить здесь ещё и Авеля?
Сказано, что останется егерем вместо Змея, который будет жить и работать в деревне – но не было дано ни одной программы! Змей сам скинул ему свои файлы по охране островов и дал доступ в облако – но от этого недоверие Виктора только возросло. Люди должны были привезти программиста! – но не сделали этого. Почему?
Он давно не верил людям. Жив сегодня – уже хорошо. И если бы не приказ, удерживающий рядом с Авелем – давно бы сбежал.
Почти полгода жизни в модуле не уменьшили его недоверия ни на каплю – для чего, с какой целью на самом деле на этом острове содержатся и охраняются все эти Irien’ы? Коллекция?
Но, насколько он успел узнать в Инфранете, настоящие коллекционеры приобретают только новую технику! – по одному киборгу из каждой партии, и все они хранятся в отдельных модулях! Ни один из известных на всю галактику коллекционеров не скупал битые машины, не занимался ремонтом, не содержал их на островах! – а здесь именно так! Что-то здесь неладно… просто потому, что не может такого быть!
Если только… если только их содержат, как запас крови и органов для трансплантации… вот это вполне может быть…
Прошёлся по дому – в жилой части большая кухня, две отдельные спальни и гостиная. Место для сна не отведено. Змей сказал, что Виктор должен спать на лавке у входа и что есть подушка и одеяло, – но хозяйка-то не сказала ничего!
А как узнать? А надо ли самому узнавать? И что здесь разрешено и что запрещено?
Снова осмотрелся – лавки, стол, стулья, буфет, печь, гончарный круг у печи, запас шкурок, небольшой станок и стул за печью – это Злата шьёт обувь и жилетки…
Шкаф-перегородка, а в нём – запас одежды, книги, посуда… и игрушки. Можно ли их брать – не сказано… и куда свою игрушку поставить – тоже не сказано…
Вышел из дома и направился к так называемой бане – но так, чтобы охраняемый объект Авель был на виду. Оба Irien’а стояли на берегу и рассматривали что-то в воде.
Чёрная голова Ворона и белая голова Авеля были рядом, оба были непонятно радостными – и Виктор вдруг подумал, что такая мирная жизнь его бы вполне устроила… если бы знать, надолго ли это… и… если бы точно знать, что никто не будет сдан в аренду.
Что тут охранять-то? – три больших острова и десяток малых… сказано, что за домом и Irien’ами присмотрит Злата, а сад, о котором всё время говорит Авель, и здесь можно насадить… по двору бродят куры… и скоро пора будет доставать ульи… если, конечно, Змей ещё не сделал этого.
***
Лютый весь полёт в город вёл себя как исправная машина — законная хозяйка Змея совершенно неожиданно стала и его хозяйкой! Эта внезапная продажа — и столь же внезапное оставление в деревне, но со сменой работы – пугала, но новая хозяйка говорила спокойно и даже немного объяснила, что делать.
Но лучше, если он не будет её провоцировать.
Лютый и Мира сидели на заднем сидении, Вася — за штурвалом флайера, а уже совершенно спокойная Нина сидела рядом с ним. На флайере заповедника летели следом Степан с Лазарем, Змей и Доброхот.
Нина вспоминала ту презентацию – как были одеты те ново-московские этнографы, и почему она не стала настаивать, чтобы они переоделись. Ведь если тридцатишестилетняя замужняя женщина ходит в брюках, коротко стрижёт волосы и не носит платок, то местными крестьянами она воспринимается, как не уважающая традиции — и отношение к ней соответствующее.
Девушек-студенток в брюках и коротких майках в деревнях не воспринимают всерьёз совершенно!
Замужняя должна покрывать голову, а у незамужней волосы должны быть заплетены. Женщина не должна ходить в мужской одежде без крайней необходимости! Или они не знали куда едут? А кто им не давал узнать всё заранее?
Или – знали? Тогда это – явное неуважение местных обычаев и традиций, граничащее с оскорблением богов! А плох тот бог, который не сможет постоять за себя и при необходимости отомстить обидчику!
Вероятно, поэтому та бабушка и позвала приезжих учёных гостей в свой дом – чтобы дать полуголым девушкам юбки и их руководительнице платок на голову!
Крестьяне в деревнях сообщили собирателям фольклора то, что, по их мнению, хотели услышать приезжие — некоторые бабушки, желая порадовать гостей, своими словами пересказали пару виденных когда-то сериалов, а приезжие горожане дополнили их россказни своими домыслами, и сейчас эта «великонаучная» мешанина из фактов и выдумок опубликована большим тиражом и разошлась по библиотекам.
***
DEX смотрел на Irien’ов – и думал.
Та война действительно закончилась. Но… и в этой… так называемой мирной жизни… есть люди с оружием. Браконьеры ещё встречаются… но убивать их нельзя почему-то. И даже калечить нельзя.
Список местных жителей, которым нельзя вредить, Змей дал. Те, кого нет в списке и у кого нет разрешения на охоту или рыбалку – нарушители. Все задержания – под запись, и необходимо сразу сообщать начальству, чтобы нарушителя сразу увезли… даже угрожать нельзя всерьёз.
Какая же это охрана?
От раздумий отвлек Ворон:
— Хочешь остров посмотреть? Пойдём, покажу. Заодно ульи отнесём на место… они на другом конце острова стояли. Тут недалеко.
Конечно, недалеко! – весь-то остров, длинный и узкий, всего двадцать шесть на сто семьдесят метров.
Но… посмотреть надо. И… помочь тоже надо. Много ли смогут унести два Irien’а? Вряд ли они вдвоём сильнее одного DEX’а… а три улья Виктор и один мог бы унести.
— Где ульи?
— В погребе… ты так нести собрался? Есть специальные рабочие комбинезоны для работы с пчёлами, переоделся бы. Здесь всего пять ульев, два уже отнесены, оставшиеся три за один раз унесём… — но Ворон заметил, как изменился в лице Виктор, и добавил: — если ты не против.
— А могу отказаться?
— Можешь. Можешь вообще ничего не делать. Но останешься без сладкого. А тебе оно нужно. Заповедник обеспечит тебя спецодеждой и оружием… здесь есть станнер… привозят крупы и макароны… но… привозного сахара у нас нет… хозяйка привозит иногда варенье и конфеты… но… не так много, как нам нужно, потому и пчёл мы держим… в основном для себя, нам хватает мёда с пяти ульев… но думаем увеличивать пасеку.
Виктор минуту помолчал, но… вошёл в дом, переоделся в поданный Златой рабочий комбинезон, и вернулся:
— Что нести?
Ворон открыл погреб и один за другим достал три улья:
— Выбирай любой.
Ворон неожиданно даже для самого себя стал главой небольшого коллектива – ранее он признавал лидерство Змея, и это не обсуждалось, но после отъезда Змея немного растерявшаяся Злата стала спрашивать совета именно у него.
Приказывать Виктору Ворон не смел – но как-то налаживать контакт было необходимо, а он часто слышал от хозяйки, что ничто так не объединяет, как совместный труд – и потому Ворон ухватился за первое, что пришло в голову. За перенос ульев.
Через полчаса ульи были установлены, и все три киборга вышли на берег, где Ворон стал уже обоим показывать, где и как надо искать моллюсков-жемчужниц. Но Авель более заинтересовался ягодными кустами – местную смородину он нашёл, а крыжовника видно не было.
А Виктора заинтересовали обнаруженные под кустами силки с двумя попавшимися крысами.
***
Тем временем оба флайера прилетели к дому Нины, уже заметно стемнело (почти восемь часов вечера!), и Вася сразу засобирался в музей – но Нина сначала приказала ему аккуратно разгрузить багажник и занести привезённые вещи на веранду и сразу скинуть на терминал сделанные записи, чем он и занялся.
В гостиной уже был накрыт стол – предупреждённый о гостях Май с помощью пришедшего Валеры приготовил плотный ужин на четырёх человек и четырёх киборгов.
Искин скакал по столу в розовой попонке, но уставшие гости его внешности не удивились – большее удивление вызвали два парня в домашней одежде, встретившие гостей.
Нина представила обоих Mary – и Валера взял из рук Миры привезённую корзинку с пирогами и молочкой (масло, творог и сметана), а Май получил приказ приготовить на завтрак сырники.
Валера остался прислуживать за столом людям, а Маю было приказано накормить DEX’ов на кухне, так как Змею уже нельзя есть за одним столом с Мирой, а Лазарь и Лютый были впервые в этом доме. Василий возражать не стал – за такими гостями присмотр нужен – и тоже сел за стол на кухне.
Сразу после ужина Нина разрешила гостям осмотреть дом, и они не спеша принялись осматривать сначала снаружи, затем внутри – но одна комната оказалась запертой, а спросить о причине Доброхот не решился.
После деревенского дома коттедж Нины показался Мире не таким уж и большим. Но в доме три спальни для людей, две спальни для киборгов (в дальнюю Нина попросила не входить, чтобы не напугать Майю), и большая гостиная, кухня и подвал, туалет и ванная, большой тёплый чердак – почти второй этаж — и есть ещё пара гаражей во дворе.
Показав кустарники по периметру участка – чёрная смородина и крыжовник, — Нина проводила гостей в дом, поручив Кузе показать чердак, а сама пошла к своему флайеру за забытой сумкой.
— Нина, зачем тебе всё это? – Степан встал между Ниной и флайером так, чтобы осматривающие участок гости их не видели.
— Что — это? Это обручение?
Нина попыталась обойти его, но Степан взял её за руки и развернул лицом к себе:
— Зачем ты усыновила машину? Я понимаю, что для местных ты считалась его матерью, но и его считали человеком! Теперь все узнали, что Змей DEX, но ты… просто слов нет!
— Змей не совсем машина. И ты знаешь это. А я не знаю эту семью, и не представляю, какие у них планы на Змея… раз старик захотел купить его… чтобы сбылось предсказание… кажется, они всё восприняли очень даже всерьёз. После свадьбы убить не-человека и выдать дочь за другого… просто…
— Не будет его никто убивать. Обычная семья, а уж после твоей выходки с усыновлением семья вынуждена… считать его человеком. И обряд бы провели сами… а ты влезла… мало тебе своих проблем?
— Провели бы… так уж получилось… не сдержалась. И Лютого купила, чтобы им драться не пришлось… Ты же тупо молчал! Кто не давал тебе сказать что-то дельное? Пусти уже! Кстати, что за человек этот… Дробот? Троюродный брат Миры… по её словам, он приносил ей какой-то предмет в кружке воды… встреча в воде с не-человеком такая… какой он?
— Обычный парень… но спрошу у Драгана. То есть… по-твоему, был бы замещающий обряд? Отдать сестру далёкому другу через принадлежащую ему вещь?.. он, скорее всего, может… если ещё дал слово, то может. Но… замуж за киборга? Я против этого.
— А это не тебе решать. И не мне. Через три года Мира сама скажет, хочет ли иметь мужем Змея. Если даст согласие – хорошо. Если откажет – тоже не страшно. А пока пропишу её у себя, после школы помогу поступить в пединститут… или куда сама захочет… и потом устрою в музей на работу, как раз будет вакансия музейного педагога… но… как она сама решит. Пойдём в дом… нехорошо гостей одних оставлять… Василий, ты можешь лететь, я сумку сама донесу… не тяжёлая. Утром вернись сюда, в семь… а лучше в восемь часов, и привези Лизу. Закажи ткань и ленты… разных цветов… галактов на сорок, ты лучше меня умеешь это делать, а Лиза сошьёт Мире пару платьев.
— Хорошо, — ответил Василий, садясь в флайер.
И улетел в музей.
Вернувшись в дом, Нина встретила в прихожей красного от возмущения Доброхота, который только выдавливал из себя:
— Там… там…
— Кто? Степан, что с ним? Кузя! Что вообще происходит?
Возникший искин промяукал:
— Май пошёл кормить Майю, Мира пошла за ним следом, ей не запрещено, увидела, рассказала…
— Да, и мы тоже вошли… и увидели, кого ты прячешь! Что за девочка там, в этих… киборгских комнатах? Лежачая и перепуганная? Натягивает одеяло на себя, плачет… твои парни не дали тронуть… выставили всех… вежливо так… и аккуратно.
— Машина разврата. Киборг. Irien… — усмехнулась Нина, глядя на замерших мужчин. – Борис… мой бывший муж… прислал в подарок. Парные киборги. Изъяты у какого-то садиста, прооперированы… он сам всё оплатил… Май и Майя. А что вы подумали? Пойдёмте, познакомлю… мне всё равно надо их трудоустраивать… но только парой. Май бариста… Майя шить вроде уметь должна… им по полтора года.
Подойдя к кровати Майи, Нина затребовала отчёт о состоянии, и та стала перечислять повреждения – Доброхот слушал молча и, когда Майя закончила, тихо сказал:
— Как же так? Она же… почти ребёнок… зачем так… с ней? Её… насиловали? Кто? Ну нельзя же так…
— Большинство Irien’ов подвергаются насилию… считается, что они машины, и ничего не чувствуют… именно поэтому я их и скупаю, и содержу на островах… кто – я не знаю… но… — Нина замялась, подыскивая слова поточнее, и Степан закончил ответ за неё:
— Поэтому мы и дали возможность Нине содержать киборгов в заповеднике… хуже от этого не стало… а стало лучше. Мы им помогаем, а они… туристов приманивают… не думай, не аренда… они сувениры делают на продажу и рыбу коптят. Жемчуг ищут, пчёл разводят… Как-то так.
— Хорошо! – крестьянин несколько минут молчал, взглянул на Нину, потом на Степана, снова на Нину, и продолжил: – И мы поможем. Я заберу её… их обоих… когда поправится… если Вы не против. Голубе помогать будут по дому.
— Если Голуба согласится принять их в доме, — тихо ответила Нина. — И не раньше, чем через неделю… им поправиться надо.
Борт Бейкер-стрита.
Мисс Хадсон после ухода товарища Смита разглядывает длинную ленту списка.
Мисс Хадсон (неуверенно):
— Гери… у тебя ведь есть братья, да? Как ты думаешь, они не смогут…
Гери уже собрался уходить, в отчищенной куртке. Останавливается.
Гери:
— Братья не справятся, их у меня только двое. Но у меня ведь есть не только братья. И не только у меня.
***
смена кадра
***
Букингемский дворец.
Повариха утверждает, что бриллиантовую пуговицу ей дал лепрекон — в качестве платы за серебряную ложку. Сама она этого не видела, но кто еще мог пролезть в узкое кухонное окошко и стащить с подоконника свежепочищенное столовое серебро, оставив взамен бриллиант? Кто еще так низко ценит драгоценности и так высоко — столовые приборы?
Миссис Тревер приводит упирающуюся белошвейку, Картрайт вталкивает помощника садовника с расцарапанным лицом, в руках у Картрайта пакет, он им трясет и кричит Холмсу что-то, но все начинают кричать одновременно, общий гвалт и непонятные пронзительные вопли из зала.
Холмс захлопывает тяжелые дубовые двери в зал и применяет вампирский зов. Все моментально затыкаются, только приглушенные вопли из зала, но потом стихают и они.
Холмс (Картрайту):
— Пропажа найдена?
Картрайт:
— Да, все 99! Этот негодяй как раз…
Холмс:
— Стоп. Вор пойман?
Картрайт:
— Да.
Холмс:
— Непричастность Бэтти установлена?
Картрайт:
— Да .
Холмс:
— Значит, мы свободны. Прощайте, господа.
Начальник СБ:
— Стойте! А как этот мерзавец заполучил драгоценности? Белошвейка не могла их вынести, ее же обыскивали!
Холмс (досадливо):
— Она вынесла не их, а информацию об их местонахождении.
Холмс открывает дверь в зал.
Сержант вносит ворону.
***
смена кадра
***
Германия.
Улыбающийся курьер спец-доставки звонит в дверь, открывает ему типичная бюргерша, фартук, руки в муке.
Курьер:
— Фрау Шольце?
Бюргерша:
— Да.
Курьер:
— Поздравляю! Вы были первой из достучавшихся, вот документы, законный приз можете забрать на полицейской парковке и спасибо за бдительность! (протягивает ей пачку документов, к обложке которой прикреплены ключи от машины с приметным брелоком)э
Бюргерша:
— Ой, радость-то какая!
***
смена кадра
***
Бейкер-стрит.
Холмс, Ватсон, Картрайт и мисс Хадсон в гостиной, Холмс рассказывает. Блюдце, следы когтей, необычно яркий солнечный день, когда Бэтти ушла говорить по телеграфу, солнечные лучи как раз достигли стола, прилетевшая подкормиться ворона не смогла удержаться. Отличие серых ворон, заполонивших Лондон в послевоенные годы, от более привычных британцам черных (те не падки на блестящее).
Холмс:
— Серость торжествует, Ватсон!
Картрайт в красках рассказывает, как он дрался с садовником и как тот чуть было не удрал.
Ватсон:
— А какое отношение ко всему этому имеет профессор?
Холмс:
— Да никакого, похоже! Совпадения тоже иногда случаются.
Ватсон:
— Холмс, я все-таки не могу понять… сто пуговиц! Как ворона смогла?
Холмс:
— Ну… Очень жадная птица.
Ватсон:
— Но сто, Холмс! Да еще и ложка. Ей пришлось сто раз слетать к окну и обратно к гнезду!
Холмс:
— Очень сильная птица.
Ватсон:
— Но сто, Холмс!
Холмс:
— И упорная.
Мисс Хадсон, мрачно:
— Будь обе эти несчастные женщины по-настоящему свободны, ничего подобного не могло бы произойти!
***
смена кадра
***
Германия.
Полицейский курит у машины, подходит напарник, дожевывая бутерброд. Садятся.
1 коп:
— Сытный денек выдался. Ну что, на фабрику?
2 коп:
— Да, пожалуй.
Проезжают мимо рекламного щита — фирма М&М, Лучшие консервы для вашего морика!
Очнулся Крезет уже за полночь. Звезды мерно светились над головой, слабо освещала небо одна-единственная луна, и та в виде тоненького рожка. Двух остальных не было видно. Отлично — темно, тихо и спокойно. Демон подтянулся на руках, выплюнул изо рта позабытый пустой пузырек и закопал его парой горстей песка. Теперь эту штучку никто не найдет, да и искать не будет.
Лекарства отчаянно не хватало. Тело еще болело, но уже не так, как сразу после побоев. Эх, как жалко, что он не тренированный воин, превозмогающий боль и способный сражаться даже с отрубленными ногами. Крезет выплюнул собравшуюся во рту горькую слюну и отправился воплощать свой коварный план. Хрен тебе, Аркал, а не победа. Даже если ты победишь этих эльфов, то это будет уже не так легко.
Демон доковылял до повелительской походной кухни. Целый обоз жратвы всего на пару суток битвы. Сука он, этот Аркал! Слуга медленно прошелся вдоль рядов, принюхался и безошибочно отыскал бутыли с вином. Самое лучшее выбрал, гадина владыческая… Страх отошел куда-то вместе с болью и на его месте поселилась здоровая жажда мести и убийства. В этот момент Крезет был как никогда настоящим демоном — хитрым, проворным, ловким и бесшумным. Он осторожно извлек большую бутыль, протер от пыли какой-то валяющейся неподалеку тряпкой и довольно вздохнул. Первая часть плана была выполнена.
Нагруженный бутылью демон доковылял до обоза лекарей. Эти товарищи беспечно спали в отличие от стражи, которая бдительно караулила и постоянно останавливала Крезета по мелочам. Но парень уже не боялся, четко тараторил слегка заплетающимся языком, что Повелитель, дескать, велели отправить готовящим портал магам подарок. В подтверждение своей версии слуга качественно бултыхал большую бутыль вина, чем вызывал вполне закономерную зависть и бурчание стражи. Им тоже до икоты хотелось выпить, но дежурство, на посту нельзя и все такое прочее… Выслушав в который раз о скучном дежурстве и смертной тоске, Крезет мысленно послал нахрен всех ретивых стражников, с тоской припоминая сонных мух, сторожащих дворец. Теперь небось вообще дрыхнут в обнимку попарно, Повелителя нет, никто люлей не вставит…
Обойдя пост стражи возле лекарского обоза, демон ловко нырнул за полог. Он тише мыши пробрался мимо спящих лекарей и целителей, проскользнул в отделенный куском плотной парусины склад препаратов и задумался. Нужно что-то снотворное, знать бы только где оно лежит…
Страх проснулся не кстати, холодными иголочками пройдясь по болящей спине и заставив Крезета вздрогнуть. Что будет, если его здесь застукают? Но он отбросил эти мысли, не давая панике захватить себя полностью, и принялся тщательно обнюхивать все коробочки и скляночки. Снотворное должно быть, иначе как они усыпят такое большое количество раненных демонов? А раненные будут по любому.
Искомое нашлось на самом видном месте, как всегда. Легкое шуршание бумажной обертки на коробочке, тихий выдох облегчения… Теперь самое сложное. Демон проколол отросшим когтем в пробке бутыли крохотную дырочку и осторожно всыпал крупинки порошка. Отлично, все просто прекрасно. Теперь добраться до магов и самое сложное — настроить портал…
Дрожащий от ночной прохлады легко одетый демон тащил здоровенную бутыль, по ходу дела перемешивая ее содержимое легкими толчками. Бутыль согласно булькала, вызывая стойкую зависть караульных и сдавленные маты мечтающих выспаться перед боем демонов. Крезет не обращал на это никакого внимания, он шел, едва переставляя разболевшиеся ноги и не думая ни о чем, кроме как добраться до магов.
Ему бы и хотелось спасти эльфов — конкретно Крезету ушастые красавчики не сделали ничего плохого, но тут бывший слуга внезапно осознал, что не знает координат мира эльфов. А значит его послание отправится куда угодно, только не к эльфам. Демон отчаянно замотал башкой — битва должна накрыться как угодно, но накрыться. Никакой победы, никакой бравой армии. Никаких плененных эльфиек, режущих глотки головорезов и прочего дерьма. Нафиг этого Аркала и его завоевательные планы. Такому правителю одна дорога — в ад. Ад, намного более ужасный, чем этот жаркий и засушливый мир…
— Кто там? — спросил звонкий голос и на мгновение рука Крезета дрогнула, едва не выронив бутыль.
— Это от Повелителя, подарок их темнейшествам магам, — прохрипел изрядно измученный демон.
— Проходи, — мальчишка убрал копье и с состраданием посмотрел на оборванного слугу. — Не жалует он тебя, среди ночи гоняет… э, да ты никак побит?
— Повелитель и побил, — буркнул Крезет, проходя мимо светленького парнишки. Дожились, совсем детей на войну потащили.
— За дело небось? — понимающе кивнул парень и вдруг предложил: — Давай помогу дойти к магам.
— Я ему сапог не так снял, — неожиданно для самого себя пожаловался Крезет и скупо улыбнулся, разбитая губа моментально заныла. — Ничего, не впервой…
— Давай к лекарям свожу, только пост сдам, — предложил словоохотливый стражник и ткнул пальцем вперед, в сторону темной громады. — Маги вон там, ближе мне подходить нельзя. Как закончишь, возвращайся, сходим к лекарю.
— Спасибо, — непонятно чему умилился Крезет и едва не обнял парнишку. Ему внезапно до дрожи захотелось, чтобы этот парень никогда не попадал в военную мясорубку. Чтобы не стоял здесь, среди ночи с тонким копьем, таким только кошек давить. А сидел бы дома, обнимал мать, сестер, братьев, кланялся отцу и ложился спать в мягкую постель. Захотелось предупредить, сказать, помочь, но… тогда его, Крезета, шкура будет спущена, а он сам воцарится на колу, глядя на армию сверху. Нехорошая перспектива. Мстить, так хоть с пользой.
Демон неопределенно кивнул, что было расценено светленьким парнем, как знак согласия, и пошлепал порванными неизвестно где сапогами в сторону еще неоткрытого портала.
Маги подношению обрадовались, закончили все приготовления, рисунки свои полили кровью и вином, а после радостно распили подарок Повелителя. Четверо заклинателей вскоре уснули сладким сном рядом со своей работой. Крезет дождался, пока пройдет патруль стражи, осмотрел спящих сном праведников демонов и тихонько всхлипнул от страха и боли. Вот теперь становилось по-настоящему страшно.
Он не имел дела с пентаграммами никогда. И понятия не имел, как передать весточку тем несчастным, жителям мира эльфов, что грядет катастрофа. Он не знал координат, не умел активировать межмировой портал. А значит все, что он мог — испортить уже настроенное. Крезет внимательно осмотрел рисунок на песке, кровавые капли, краску и лужицу разлитого вина. Что ж, если из этого хоть что-то получится, может, он хоть не напрасно подохнет. Его кровь Повелитель узнает по запаху сразу, моментально. Уж Аркал-то прекрасно знает, как пахнет кровь его слуги. А для порталов такого толка чаще всего использовали кровь женщин, желательно юных. А еще лучше — девственных. Он сам совсем недавно искал кровь для подобного малого портала. Этот такой же, только во много раз больше. Нарисованная огромная пентаграмма была достаточного размера, чтобы в нее спокойно прошел отряд демонов пешим строем. И должна была быть чертовски стабильной, чтобы прошли все отряды.
Крезет мстительно усмехнулся, блеснув заостренными клыками в призрачном звездном свете и прокусил собственную руку. Кровь закапала на песок, задымилась на узоре пентаграммы. Выкусите, твари! Отсоси, Аркал! Твоя армия отправится куда угодно, только не к милым эльфикам. Может даже притопаешь в мир твоей нелюбимой женушки Милы и получишь крепкий втык от жителей ее мира. Небось мужчины там посильнее, чем женщины.
Капля за каплей, шаг за шагом. Демон слабел, но шел, щедро поливая своей кровью готовую пентаграмму, стараясь сделать так, чтобы подставы никто поначалу не заметил. Ни проснувшиеся маги с изрядно болящими головами, ни Повелитель, ни прочие трезвые маги и простые воины. Все как всегда, только кровь не та.
Тихонько захихикав, Крезет опустился на колени в песок и плеснул еще крови на главную загогулину в пентаграмме — эдакую волну, оттянутую в центр. Все, господа, молитесь, если еще помните молитвы. Теперь сами боги вам не помогут.
Как он добрался до своего прежнего места, демон не помнил. Упал невдалеке от вырытой канавы, где его и бросили стражники, кое-как замотал прокушенное запястье обрывком рубашки и честно потерял сознание, изображая полумертвого демона. Силы его покинули, как только он завершил свою месть. Какая уже разница, от чего умирать — от слабости или от кола в заднице? Все равно он умрет.
Место встречи оказалось на окраине. Во-первых, там было темно, как у афроамериканца под мышкой, во-вторых – тихо, как на кладбище. Но масса припаркованных авто развеяла мои сомнения.
Паролем послужил кодовый стук в железную дверь. Нам тотчас отворили и впустили внутрь.
Я прошёл за девчонками в большой зал и убедился, что фанаты нехило скинулись. Канделябры, драпировки, огромные чёрно-белые портреты вампиров, длинный стол с закусками и явственный запах алкоголя и марихуаны. Народу было много. На сцене восседал ди-джей со своей установкой, подсвеченный снизу тёмно-красным светом.
Покружив по большому залу и осмотрев всех собравшихся, я понял, что Нэнси тут нет. Только я решил вернуться в отель, как вспыхнул луч света и толпа радостно взвыла при виде Эдварда, который вышел на середину сцены.
Новый радостный крик — и к нему присоединилась темноволосая девушка, его подружка по фильму, Бэлла. Вышли ещё двое — смуглый парень и девушка со светлыми волосами. Смуглого парня я знал, мы жили в его коттедже – Джейкоб Блэк. Они приветственно махали, а толпа завывала. Эдвард начал что-то вещать томным голосом, а мне стало смертельно скучно. Это были даже не актёры из фильма, а актёры, играющие актёров из фильма, тем более в париках, чем окончательно отвратили меня от «Саги» и всех её поклонников.
Сумасшествие, которое происходило с гостями, полезшими на сцену фотографироваться с псевдо-вампирами, подставлявшими им шеи для укусов и пытавшимися оторвать кусочек от вампирских брюк, заставило предположить наличие в коктейлях каких-то психотропных препаратов.
Неужели моя Нэнси тоже такая?!
Я двинул к выходу.
Снаружи позвонил Пайпер, что уезжаю и приеду за ними, когда всё закончится. Вскоре я уже вводил пароль на телефон сестры.
Та-ак. Ничего интересного, звонки от меня, мамы и подружек, но обнаружился и неизвестный номер, с которого звонили месяц назад и восемь дней назад. А вот обратно, по этому номеру, сестра звонила… сегодня, до нашего выхода в кафетерий! Хотя меня продирало позвонить по этому номеру прямо сейчас, однако я решил подождать, взял её ноутбук и открыл «Скайп». Начну-ка по порядку…
Я просмотрел уже шестнадцатый контакт, когда на мой телефон позвонили.
Это была Пайпер.
Сквозь музыку я едва расслышал:
— Привет, Артур! Я тут видела твою сестру.
— Задержите её! Выезжаю!
Вечеринка из зала уже выплеснулась на улицу, вампирская жеманность испарилась, фанаты обнимались у входа с хорошо поддатыми Эдвардом и Бэллой. Кто-то блевал у водосточной трубы. Несколько человек хохотали до колик, показывая друг на друга пальцами. Я нашёл девчонок у стола, где они продолжали выпивать и общаться, перекрикивая вошедшего в раж ди-джея.
-Где Нэнси?!— крикнул я Пайпер в самое ухо.
Та обернулась ко мне с пьяной улыбкой.
-А-а, Артур, да, она была где-то здесь, пас-смат-ри… – Она широко обвела рукой зал и чуть не свалилась под стол, потеряв равновесие.
Я оглянулся. Нэнси тут явно не было. Я разозлился.
— Какого чёрта ты меня разыгрываешь?!
Пайпер счастливо лыбилась в ответ и цеплялась то за скатерть на столе, то за мою куртку.
Одна из подружек успокоительно сказала.
— Не злись, Артур, мы просто подумали, что ты не приедешь за нами, вот и сказали про Нэнси.
— Ладно, поехали! – я довольно грубо потащил девчонок за собой к выходу.
Затолкав подружек в «форд», я развернулся и стал отъезжать. Ярость прямо клокотала во мне. На пустой дороге, у светофора, с нами поравнялся чёрный пикап «Колорадо», который мне смутно что-то напомнил, но от злости всё выветрилось у меня из головы. Пикап издевательски дёрнулся с места в карьер и помчался по дороге.
Куда?! Гонок захотел? Получи!
Я нажал на газ и устремился за ним, а девчонки завизжали от восторга. «Давай! Жми!!! Догоняй!» Мы приблизились к пикапу, а Пайпер стала снимать погоню, отпуская тупые шутки. Мы оставили позади Форкс и летели по сто первому шоссе, только вдвоём – пикап и мы. Внезапно автомобиль свернул на лесную дорогу, и мы, взвизгнув тормозами, повернули тоже. Тёмные ели замелькали по сторонам. Дорога была не особо накатанная, может, для охотников или туристов и пришлось снизить скорость. Пикап же был тут, как рыба в воде. Водитель нёсся на своём «Колорадо», как ненормальный, и вскоре оставил нас далеко позади. Я опять сбавил скорость, дорога стала хуже. От гонки моя злость постепенно испарилась.
Девчонки сначала притихли, а потом стали просить ехать назад. И я их понимал. Если бы я был девчонкой, тоже запросился бы обратно, к цивилизации, потому что леса здесь были впечатляющие и страшные. Свет фар выхватывал из темноты толстенные ели, покрытые зелёным, как волосы утопленника, мхом и перепутанные чёрные ветви кустарников… Дорога была мокрой, на такой застрять – раз плюнуть. Я уже позабыл про пикап. Пока я осматривался, где бы развернуться, мы доехали до большой вырубки. Лесорубы очистили огромную площадь, и залитые мертвенным светом луны поваленные стволы и пни создавали странную, пугающую картину. Наконец-то мы развернулись и поехали назад. Часы показывали три часа утра.
Отправив девчонок спать, я вернулся в комнату, и повалившись прямо в одежде на кровать, вырубился. Последней мыслью было: «Утром в полицию…»
Я проспал неожиданно долго, на улице было пасмурно, в окна брызгал мелкий дождь. Кровать Нэнси пустовала, и на душе у меня стало гадко, как никогда.
Кое-как умывшись и почистив зубы, я вернулся мыслями ко вчерашней идее отправиться в полицию.
Но сначала – кофе.
Я посмотрел в свой телефон, оказывается, звонила мама. Что я ей скажу? Придётся соврать, может быть, Нэнси нагулялась и вскоре вернется? Я набрал мамин номер…
Через десять минут я постучался в номер к девчонкам. Мне нужна была их помощь. Ведь они — носители женской логики, которую мужчинам никогда не понять.
Девчонки выслушали всю историю про Нэнси с самого начала и вынесли вердикт:
— Твоя сестра влюбилась!
— Надо же, какая проницательность! Ведь я сам вам об этом сказал. Она влюбилась в этого чёртова Эдварда!
— Ты не понял. Она влюбилась не в Эдварда, а в кого-то другого! Может быть, кого-то, кто похож на него.
Тут я вспомнил про дневник и портрет узколобой копии Эдварда. Я развернул дневник и показал девчонкам. Они молча переглянулись и, достав каждая свой телефон, углубились в них. Я ничего не понимал. Логика-то женская!
Пайпер подскочила ко мне и сунула мне в нос свой мобильник.
— Смотри!
Я воззрился на фото.
Это было «селфи» Пайпер (размазанное), а за ней, довольно чётко, интерьер того самого кафетерия, куда мы ходили вчера с Нэнси. А вот позади Пайпер, в самых дверях, обнаружилась фигура какого-то парня, и я мог бы теперь поклясться, что Нэнси – хорошая художница! Парень был с длинным носом и крупными губами, но всё-таки похожий на Эдварда!
— Ещё! Ещё фото есть?!
Обнаружились ещё пара его фэйсов, но худшего качества. Значит, всё-таки был парень.
И я решил пока не ходить в полицию, а узнать, кто это?
Девчонки поехали к одной из дальних родственниц Пайпер, живущей в Форксе. А я отправился в кафетерий, показал работникам фотографию парня. Мне сказали, что вроде он не из местных. Но когда я попросил посмотреть записи с камер наблюдения, мне отказали, потому что хозяин кафе отсутствует.
— Тогда мне придётся прямо сейчас обратиться в полицию!— сказал я громко.
Это им не понравилось. Официантка отвела меня в уголок, потому что посетители стали прислушиваться. И я рассказал, что вчера исчезла моя сестра. Исчезла отсюда. И официантка должна её помнить, потому что обслуживала нас.
— Я помню её, очень милая рыжая девочка. Но у нас такое часто бывает, девчонки ищут в лесу вампиров и теряются.
— Нэнси — небольшая любительница лесов. Особенно в дождь.
Подошла женщина с кухни и остановилась, прислушиваясь. Потом сказала.
— Лиз, это может быть серьёзно.
У меня заныло под ложечкой. Лиз посмотрела на меня с участием:
— Ладно, иди сюда. Вот тебе запись!
…Тот парень показался в дверях на несколько секунд . Кивнул кому-то, вышел и двинулся вдоль по улице вниз. Через минуту вышел человек, которого я назвал вчера «амбал», и пошёл за ним. Потом они вернулись и сели в автомобиль, в котором я признал чёрный пикап.
Теперь я знал, кто был хозяином чёрного «Колорадо». Вскоре на пороге появилась Нэнси с конвертом в руках и пошла вверх по дороге. Чуть позже пикап двинулся за ней. А затем появился я и стал бегать в поисках Нэнси. Дальше смотреть было нечего.
Я спросил Лиз, знает ли она «амбала», она ответила, что он не из Форкса.
Тут позвонила Пайпер, попросив меня ждать их в кафе. Я сел на место, где вчера сидела Нэнси, отсюда хорошо просматривалась входная дверь. Значит, сестра могла видеть того парня.
Девчонки прибыли расстроенные.
— Что вы узнали? Что-то неприятное?
— Боюсь, Артур, что новости действительно неприятные. Тут, похоже, завёлся маньяк. Две приезжие девушки пропали в прошлом году. Местные стараются не афишировать эту историю, потому что могут лишиться туристов. Бывает, что поклонницы «Саги» теряются в лесу, но их находят с собаками. А тут следы обрывались у дороги. Значит, их увезли…
— Пайпер, открой вчерашнее видео погони и давай-ка посмотрим номер пикапа.
Я старался говорить спокойно. К счастью, на нескольких кадрах удалось отчётливо увидеть номер чёрного «Колорадо». Я записал на салфетке и отнёс его Лиз.
— Ты не могла бы помочь узнать, чей это пикап?
— Мой брат работает в страховой компании, попробую через него.
Заказанный сэндвич не лез мне в горло. Нэнси. Сестрёнка…
Я достал телефон Нэнси, и открыв список звонков, набрал номер неизвестного. Долго держал палец над кнопкой звонка… Позвонить или нет? А вдруг спугну преступника, если это преступник.
— Лиз, — обратился я к официантке. – А твой брат мог бы узнать, кому принадлежит номер телефона?
— Не могу сказать. Оставь номер, я ему передам.
— Лиз, это правда, что здесь бесследно исчезли две девушки?
Официантка испуганно взглянула на меня, потом на посетителей.
— Не кричи так, а то услышат. Да, это правда. Но, может быть, они просто уехали куда-то, а потом возьмут, да и заявятся домой.
Я вернулся за столик. Дожевал сэндвич и запил холодным кофе. На улице потемнело, небо обложило чёрными тучами и в кафетерии включили свет. Голова оленя с ветвистыми рогами, висевшая в кафетерии, глядела вдаль, будто хотела увидеть леса, в которых когда-то бегал её хозяин.
— Девочки, неужели вы и впрямь верите в вампиров?
Было слышно, как начался крупный дождь, перешедший в шумный ливень.
— Ну, раз столько про них пишут и говорят, кучу фильмов сняли, наверное, что-то есть.
— А Каллены? — я ждал Лиз с новостями.
— Хотелось бы, чтобы существовали! Эдвард такой красавчик!
— Я бы сама хотела стать вампиром, стать бессмертной.
— А мне больше Джейкоб нравится. И оборотни. Они хотя бы люди.
— Ну да, их и убить можно, а вампира не убьёшь!
— А голову снести?
На мой телефон позвонили. Мама. Я сделал бодрый голос.
— Ма, привет! Да, всё хорошо. В кафе сидим. Да, уже почти все достопримечательности осмотрели. А Нэнси в туалет пошла, я ей передам. Как штормовое предупреждение? А я и не знал. На два дня? А что же делать? Понял. Ладно, мам, пока. И я люблю тебя…
— Какое штормовое предупреждение? — Пайпер стала рыться в телефоне. – Точно! И паромы два дня ходить не будут, так что остаёмся тут ещё!
— Ура, учёбу пропустим!— закричали девчонки.
Подошла Лиз.
— Тебе повезло, парень, вот данные владельца автомобиля. Слышали уже про штормовое предупреждение? Принести вам ещё что-нибудь?
— Нет, мы пойдём. Спасибо брату передайте, за помощь. И если он узнает про номер телефона, позвоните.
— Обязательно, Артур.
Лиз улыбнулась ободряюще.
На бумажке стояло имя — Сильвер Руст.
Помогали нефритовому клану всем миром. Если драконы не соберут урожай своих трав, то останутся на мели, а там и золотые потянут свои загребущие ручки, ставя бедных зеленых ребят в небезызвестную позу…
Сверхи прислали магических големов для тяжелых работ. Другие драконьи кланы почему-то отделались всего лишь продуктами и то, не просто так, а за те самые дорогие травы, надеясь получить неплохую скидку. Меня такой расклад совершенно не устроил – пытаться выехать на пострадавших собратьях вообще некрасиво. А значит мы должны помочь просто так, без всяких обязательств. В конце концов, если не мы, то кто?
Я выбралась в Приют, сделала всепланетное объявление: кто хочет помочь магическим собратьям из другого мира своей работой, тот приходит в городской центр управления. Или приезжает, если живет далеко. Работа оплачивается и даже очень хорошо, но нужно давать клятву о неразглашении тайн. Нечего всем встречным и поперечным знать секреты нефритового клана. В основном набрались бионики и эльфы – люди слишком любопытны и слишком дорожат своими местами. Так же вызвалось несколько ксеносов, которые тоже живо были заинтересованы в поддержании мира и дружбы между различными народностями.
Работать им предстояло с амулетами, собирать их из металлов, драгоценных камней и минералов, а после отдавать драконам для зачарования. Лучше, чем драконы, это добро никто не зачарует. К сожалению, мы не сможем никак помочь собирать травы – ни бионики, ни эльфы, ни несколько блудных магов не смогут попасть в то место, где эти травы произрастают и тем более, нарвать их. А вот с сборкой драгоценного барахлишка вполне справится даже захудалый бионик линейки домохозяек. Схему драконы дадут, что делать – расскажут, а один и тот же алгоритм повторять не сложно.
Вот для работ в более жарких местах, а именно при обработке и переплавке металлов, эти ребята, к сожалению, не годились. Посовещавшись, мы решили привлечь к этому делу демонов – тоже с оплатой и клятвой о неразглашении… Но единственные известные мне демоны, которым я могу доверять, живут там, куда попасть я не могу. И в этом-то вся проблема.
Иногда мне кажется, что не «не могу» попасть, а «не хочу». И это будет намного честнее. Ни душа, ни тело не хотят идти туда, где было плохо, где все закончилось довольно хреново… И где-то в сознании стоит блок. Я радостно тыкаюсь в него лбом, развожу руками и говорю – «не могу». И вспоминать-то не хочется, а вот приходится. Обойти пока что собственных тараканов не получается, но можно попросить того, кто сходит в Замок. Лиана.
Надо бы поговорить с Ольчиком, сугубо как с психологом. Может быть, он придумает, как избавиться от моих тараканов, вылечить фобии и раз и навсегда разобраться со всем этим грузом прошлого, висящим таинственным кинжалом над душой. Я многого не помню, а еще больше не хочу помнить. Подсознательно не хочу. И пока сознание бьется в попытках просверлить хотя бы крохотную дырочку в прошлое, подсознание выращивает барьер за барьером, закрывая прошлое и как бы говоря: «не мучайся, живи сегодня, ведь тебе не понравится то, что ты увидишь». И я полностью согласна, в душе я не хочу помнить свою прошлую жизнь. И позапрошлую, и еще столько там всякой мерзости было…
Лиана я откопала в Совете под грудой донесений. Демиург шумно выбрался из бумаг – похоже спал там втихаря. Впрочем, это у меня день, а у него уже поздний вечер. Немудрено было и уснуть.
— Привет… тут такое дело… — просить супруга опять было неловко. Я уже и так должна ему, как земля колхозу. Вон за советников просила, разобраться с мирами просила, инфу по Замку и собрать совет сверхов просила…
— Ты кого-то убила или женила на себе? – зевая пробурчал блондин, протирая кулаками слипшиеся глаза.
— Хуже. Пытаюсь помочь драконам, но сама рукожоп, а нужны те, кто умеет работать с металлом и выдерживает жару. Сама-то жару потяну любую, а вот работа… Напартачу, да и в одиночку все не вытащу.
— Ты про нефритовых? – Лиан сразу посерьезнел и проснулся.
— Ну да. На них свои забили, отделавшись общими пожеланиями и соболезнованиями, да жратвы прислали. А работать некому. Их и так мало. Вот и хотела попросить тебя… если можешь, сходить в Замок… может там есть кто-то, кто хочет заработать… мы заплатим…
Просить о таком было непривычно трудно. Вспоминать Замок тоже… Надеюсь, Лиан меня поймет, все-таки не чужой. А если не поймет, придется искать других демонов в других мирах или… разбираться в срочном порядке со своими тараканами.
— Я узнаю, может кто-то и захочет. Только там Ярим тебя уже ждет не дождется, все хочет сбагрить власть и отдохнуть. А сбагрить некому.
— Не, я на такое не подписывалась. Плавали, знаем. Скинут на меня опять все бумажки, детей, советников, а сами забухают где-нибудь и устроят веселые оргии. Нет, спасибо. Там достаточно народу, пущай управляются.
— Тогда помоги мне тут с бумагами, а я схожу, — выкрутился демиург. – Вот тут дело о маньяке, убивающим маленьких детей и выжимающим кристаллы, а вот тут, если вдруг справишься, материалы по одному семейству, которое благополучно вымерло и оставило три бесхозных мира.
Пакостный супруг свалил, а я осталась разбирать бумаги и кристаллы. Перевела бумажные варианты в видео с зачиткой и погрузилась в местный кошмар о маньяке. Да, среди демиургов тоже отморозки попадаются.
***
Договариваться с нефритовыми было проще, чем с пепельными. Я привела им кучу народу, согласного работать, при этом получая заработок от нас, а не от драконов. Лиан выполнил просьбу и три десятка шикарнейших демонов красовались рядом с такими же мощными биониками и худощавыми эльфами. С какого-то перепою в компанию затесалась парочка гномов, собирающаяся показать «этим ящерицам, как следует обращаться с металлом». Я только хмыкнула – «ящерицы» сами кому хочешь покажут, просто они сейчас не в той ситуации.
Вышедший к порогу кланового строения нефритовый дракон обалдел от такой многолюдной процессии под своим домом, но быстро справился с собой, вызвал сородичей и те споро разобрали помощников по разным местам.
К тому же я договорилась с демиургами в их лаборатории – они придут к нефритовым, возьмут образцы тканей мозга из погибших и попробуют сделать клонов. Все же потеря такого вроде как маленького количества драконов для нефритовых почти катастрофична. Так что лучше вернуть недостающих дракониц и драконов сразу, пока не случилось чего-нибудь непоправимого. Обращаться будут к уже знакомому мне нефритовому послу, я свою функцию посредника выполнила. Для демиургов это неплохой шанс восстановить репутацию, для драконов – пополнение численности, пусть и за счет клонов.
После того, как мы уладили все формальности на счет работников – устройство абсолютно официальное, оплата с нас, работа с драконов, я упросила нефритового продать нам травы по их полной стоимости. Все же у нас живут сотни драконов, а сейчас еще начали вылупляться виверны и первые драконы из тех стыренных из сокровищниц яиц, потому лекарств нужно много и при том качественных.
Дракон офигел. Его собратья за несчастные продукты требовали капитальные скидки, мы же собирались все честно купить, как и положено делать даже без всяких катастроф. Надо отдать должное нефритовым, они посовещались и уже через сутки я получила нужные травы, отдав драконам их стоимость кристаллами. Пришлось, конечно, умять довольно много вкусняшек, но полный мешочек розовых кристаллов стоил того. У нас теперь есть чем лечить своих детей, у драконов – чем расплачиваться с «благодетелями».
А золотые обломятся. Нефиг лезть туда, куда не просят. Им никто не мешал честно торговать с нефритовыми, покупать травы, эликсиры и амулеты, но их глава пошел по пути наименьшего сопротивления и попытался взять все силой. Обломался и сейчас кис в своих владениях под стражей из сверхов. Вот один вопрос – зачем? Что же ему было нужно на самом деле – торговые связи нефритовых, выгодные сделки, подгрести нефритовый клан под себя или устроить резню, чтобы их капитально ослабить и диктовать свои условия?