Драконьи хулиганства.
Уйти из Рейккена в этот день (точнее, был уже глубокий вечер) мы, естественно, не ушли. Кто бы нас отпустил…
Нет, на словах все выглядело очень достойно: ночь, а дороги небезопасны (интересно, насколько небезопасны могут быть человеческие дороги для драконов?), и честь для хозяев, если гости переночуют именно под их крышей. Если отбросить красивую шелуху, то «гости» остались в том же доме, просто переместились этажом выше. А сторожа трансформировались в заботливых хозяев и помощников. Но тоже, разумеется, никуда не ушли. И даже оружие, убранное с глаз, в пределах досягаемости осталось.
Гости, то есть мы, впрочем, делали вид, что ничего этого не замечают, и вели светскую беседу.
За ужином.
И, разумеется, когда на улице вдруг зашумели, обсуждая внезапно возникшую радугу — зимой, ночью, тройную — я продолжал есть как ни в чем ни бывало и как раз отправил в рот особенно аппетитный кусочек мяса.
Ну, начали!
Славка поймал мой взгляд… и улыбнулся.
Повеселимся!
Повеселимся…
Я снежный, Славка огненный, Терхо маг, и мы кое-что можем, и вместе, и по отдельности! Пусть пока мало, пусть мы только начали учиться, но вы и этого не забудете.
Обещаю.
Повеселимся!
Кожу знакомо покалывало, волосы, казалось, кто-то трогает, легко-легко, едва касаясь. Не статическое электричество, но похоже, похоже. Воздух точно сгустился, подрагивая под напором активированной огненной сферы, на стеклах крохотного окна замелькали странные цветные отсветы, и единственная среди нас девушка удивленно пригладила встопорщившиеся у висков волосы…
Дом был тесным для двух драконов, Славкина энергия, приотпущенная с цепи самоконтроля, переполняла комнату и рвалась прочь, окружив дом незримым ореолом, и те, кто попал в этот поток, беспокойно оглядывались, не понимая, что ощущают.
Повеселимся, повеселимся!
Может быть, с этого и начиналось знаменитое драконье безумие — с этой веселой злости, озорной сумасшедшинки, ощущения, что все вокруг — изменчивая подвластная тебе волна, и тебе хочется оказаться на ее гребне…
Не знаю.
Но мне было весело, весело и тесно в человечьей оболочке, и губы так и норовили сложиться в злой улыбке.
Только… странно давило сердце. Выйти. Выйти отсюда, из тесного домика, из этого тела, упасть в снег, жарко… воздуха бы. Ветра в лицо, чтобы холодил крылья, чтобы небо близко и облака, и вон те горы с вечно заснеженными вершинами…
Больно. Вырваться…
— Макс!
Я открыл глаза, не понимая, когда успел их закрыть. И расстегнуть воротник рубахи. Две пары глаз — Славкины и Терхо — почему-то тревожно смотрели на меня.
«Все хорошо?»
Я дернулся, беспокойно осматривая комнату.
Сколько прошло времени?
Комната. Накрытый к позднему ужину (в честь гостей) стол. Во рту еще тает кусочек масла с лепешки… Сектанты смотрят в окно, на невозможные зимой радуги. Девушка, поправлявшая волосы, еще не успела отнять узкую ладонь от виска.
Мое временное безумие — или что это было — продлилось всего несколько секунд. И на том спасибо. Я успокаивающе прикрыл веки: все, мол, норм, так, накатило, ничего страшного. Работаем дальше. Терхо едва заметно выдохнул и потянулся за очередным блюдом. Кажется, солеными овощами…
Черт, что это было?
Бред какой-то.
Неужели допрыгался? Неужели это оно — знаменитое драконье сумасшествие? Дикое желание вырваться и взлететь, бредовое ощущение воздуха как волны, безумно родной и желанной, страстная жажда хоть на миг, хоть кончиком пальца (или крыла?) коснуться пушистых облаков… с чего это все накатило? Странно это все, странные желания. Как не мои.
Зато боль была очень даже моя. Давящая, острая, какая-то мерзко-унизительная, вспомнить тошно.
Неужели это оно?
Только не сейчас. Не теперь! Вернусь в убежище — сдамся Бережителю, сам лягу на этот чертов камушек, вытерплю процедуру «равновесия», черт с ним, выдерживают же ее как-то местные…
Только бы не сейчас…