Тянулся и я, вот только он ответил мне куда охотнее, нежели остальным, признаю, до сих пор не пойму в чем дело.
Может, в Свете.
Нет, о ней он никогда не грезил, такой тип девочек скорее пугал его, всякий разговор с ней смущал довольно долго, пока он не научился, кажется, моими стараниями, беседовать с ней, не сбиваясь, не торопясь высказаться, не замирая, когда она начинала говорить о чем-то своем, настолько личном, что он краснел и смущенно бормотал в ответ несуразицу.
Света всегда воспринимала его как брата, то недостающее в ней самой, что могло бы слепить родственника, столь нужного ей.
Разругавшись с Максом, шла к нему, и только после – ко мне.
И так же было со мной. И всякий воспринимал этот союз четырех, без любого из звеньев рассыпавшегося бы в прах, как естественный, наиболее нам подходящий.
Все же Главный не ошибся с выбором – видимо, он наблюдал за нами куда внимательнее, чем кто-либо мог предположить, и вглядывался куда глубже, не только в души, но и в грядущее этих душ, предвидя, быть может, главное, что с этими сердцами может произойти.
Пока происходило только тяжкое.
Первого декабря был произведен запуск «Спутника-6».
Поначалу все шло нормально, корабль вышел на орбиту, Заря отметила это долгими здравицами, мы тоже вздохнули с некоторым облегчением, ведь Главный после катастрофы с Р-16 клятвенно пообещал не отправлять в полет никого из нас, пока хотя бы дважды, он не один раз повторил эти слова, дважды корабли с собаками не вернутся в целости и сохранности с орбиты.
И только потом вы.
Система торможения.
Она никак не хотела вписываться ни в приказы Совмина, ни в заклинания Главного.
Снова авария, корабль при спуске перемахнул территорию СССР, по линии пошел приказ на подрыв. Услышав, я побелел, Вася первый раз в жизни, увы не последний, схватился за сердце.
Светку заколотила отчаянная истерика, она все рвалась высказать все в лицо Главному, Макс едва смог удержать ее.
Кричала про Васю, не сомневаясь, что именно он отправится в гибельный полет, именно его разнесут на куски, стоит кораблю только приблизиться к территории врага, стать досягаемым для кораблей ВМФ, самолетов и вертолетов, барражирующих в нейтральных водах.
Ведь в тот раз, едва осколки «Спутника» упали в океан, за них началась молчаливая схватка флотов, ищущих все, что только могло всплыть или оказаться на малой глубине.
Страх буквально сковал нас.
Странно, что только Вася избег его, почему-то будучи абсолютно уверен, что первым отправят либо Макса, а если Главный захочет выкрутиться по полной, то Светку.
Все остальные же думали на него, глядя почти как на призрак, особенно, стоило ему повернуться спиной к собеседнику.
Я зачастил к психологу.
Прежде находил успокоение с Васей, но сейчас, глядя на него, как на первого космонавта, и возможно, именно из-за этого как на призрак, беседы не помогали.
У Ерофея Ивановича, да не сочтет кто-то подобные посещения изменой нашей дружбе, меня только и отпускало.
От него я научился держать свой пульс в руках, шепча про себя заветные «шестьдесят пять», количество ударов в минуту у спящего, особенно когда они, эти удары, зашкаливали за полтораста.
Самовнушение сильно помогало нам, детдомовцам, верно, только это и могло помочь.
Не знаю, как, главное, к чему, в это время готовили «больших космонавтов», о них в Заре не говорили ничего, раз только, после аварии приезжала депутация из Звездного.
Недолгие совещания – Совмин на следующий день одобрил план отложить первый полет человека до начала шестьдесят первого, поручил выправить дела с системой торможения.
Вздох облегчения, втихую попраздновав день, Заря вернулась к адовому своему труду.
Запуск следующего дублирующего корабля, их всегда теперь выпускали парами, готовился в конце декабря.
От его пуска зависело очень многое, если не все, но все равно, передышка, данная сверху, заставляла работать уже не за страх.
Вася простил меня за психолога, не нашел причин, по которым мне следовало бы просить прощения.
Как тогда, при первом его ударе, когда он полдня пролежал на кровати и лишь только придя чуть в себя, подполз к телефону и позвонил мне.
Мы сговаривались в тот день поехать на рынок, я долго ждал звонка, почему-то будучи уверен, что Вася закопался по своему обыкновению, и все не решался беспокоить его сам.
Когда услышал хриплый шепот, даже скорее сдавленный шум сердца, у меня самого отнялся голос.
Немедля вызвал неотложку и вперед нее прибыл к Васе, соседка, она только вернулась, открыла дверь.
Счастье, его комнатка не запиралась, замок давно сломан, иначе я, вышибая, непременно ударил бы его, пытавшегося выбраться наружу.
0
0