Пашка прижимал Катю к себе всё сильнее и сильнее, пока Катя не взмолилась:
– У меня на плече уже, наверное, синяк огроменный!
– Извини, – машинально ответил Пашка и чуть приотпустил. Потом совсем убрал руку с Катиного плеча и начал сжимать и разжимать кулак. – Надо же, как рука затекла…
Они проехали уже много остановок – Катя сбилась со счёта сколько. Вокруг были всё такие же дома с белыми линиями, по тротуарам ходили такие же люди, роботы, андроиды… Казалось, город везде одинаковый и бесконечный. Катя пришла в отчаяние – мир вокруг был настолько чужим, словно порождение бреда.
– Не волнуйся, Катёнок, мы что-нибудь придумаем, – в который раз повторил Пашка, и по его волнению в голосе Катя поняла, что ничего сколько-нибудь разумного в голову ему не приходит.
Но если Пашка здесь дома и не знает, что делать, то Кате вообще оставалось плыть щепкой по воле волн. Но она привыкла сама решать в своей жизни. Иначе она жила бы с родителями, а не одна…
Мысль о родителях больно резанула по сердцу, и Катя всхлипнула.
Пашка повернулся к ней и, вздохнув, сказал:
– Нам, наверное, нужно выйти из этого автобуса.
Катя натянуто улыбнулась. Если бы Пашка не предложил выйти, она сама бы на следующей остановке не просто вышла, выскочила – ей уже невмоготу было сидеть.
Когда вышли из автобуса, решили просто идти по улице, чтобы не привлекать к себе внимания. Катя усмехнулась – она вспомнила продавца в магазине – любопытство тут не в чести. И всё же древние инстинкты заставляли при опасности двигаться.
Рассматривая белые линии на перекрёстке, Катя спросила:
– А почему тот, в автобусе, передал тебе привет от Юрия Гагарина и Павлика Морозова? Вы и их сюда, в своё время перенесли? Или кому-то дали такие имена? Это же точно не исторические личности? Такое совпадение сразу двух имён интересно.
– Да это мои одночатники, – машинально ответил Пашка и, вздохнув, добавил: – Эх, найти бы их! Они бы знали, что делать! Правда, Павлика Морозова перевели в другой чат и я давно уже не получал от него никаких весточек.
– А от Юрия Гагарина? – спросила Катя.
– От Юры Гагарина? – Пашка задумался. А потом удивлённо посмотрел на Катю и сказал: – Да с тех пор, как школу закончил…
– Как, совсем? А встречи выпускников?
– Ни разу не было ни одной встречи.
– Вы вообще встречаетесь… с друзьями там, не знаю… на дни рождения… на праздники… просто потусоваться!
– Нет, – ответил Пашка. – Я раньше об этом даже не задумывался. Мы ведь с Юрой Гагариным мечтали после школы… – И Пашка замолчал, остановившись посреди улицы.
– Что случилось? – встревожилась Катя.
– Понимаешь, Кать, Юра Гагарин знал, что меня распределят в архив! Он готовил меня к работе в архиве! Он учил меня работать с документами!
– Твой одноклассник? – спросила Катя.
– Да, мой одночатник.
– Так его нужно найти, – пожала плечами Катя. Для неё было естественно встречаться с друзьями после занятий и по выходным и было странно, что Пашка, как окончил школу, ни разу не встретился с друзьями.
– Да мы и пока учились, не встречались. У нас всё обучение онлайн было.
– Как не встречались? – удивилась Катя. – Как так можно?
– Ну, так…
– Этот ваш «головной» лишает вас человечности, а вы!.. Люди – существа социальные! Как можно лишить детей общения?!
– Я в спортзал ходил – родители мне ежедневные занятия купили при моём рождении. Там были ещё другие дети. И по выходным вместе с родителями на детскую площадку ходили – у родителей пунктик был – чтобы я в реале разговаривал много, а не только в чате. Кстати, в чате мы всё время общались, и никто нам не мешал!
– Ага. Под постоянным присмотром вашего ГК!..
Пашка посмотрел на Катю и ничего не ответил. Он вспомнил Павлика Морозова и его перевод из чата, и сердце заныло.
Если бы Пашка не побывал в Катином времени, он, возможно, и не задумался бы никогда о том, кем для него были Юра Гагарин и Павлик Морозов, и о том, какую роль в его жизни играет ГК. Да и не только в его жизни… Для него жизнь в Неосибе была естественной, и другой он раньше не знал… и родителей считал чудаками… до этого задания. И понял, что спортзал и детская площадка – это ещё один плюсик, благодаря которому он попал в Катино время.
«Что изменилось теперь, после Барнаула? – подумал Пашка и сам себе тут же ответил: – У меня появились вопросы…»
Друзья в школьном чате научили его работать с документами. Видеть несоответствие и вычленять ложь. Может ли ему сейчас помочь этот навык?
С другой стороны, ну вычленит, а дальше что?
И снова мысли пришли к школьным друзьям – они бы знали что.
«Действительно?» – усомнился вдруг Пашка и насторожился, интуитивно погасив все размышления. Что-то знакомое из недавнего прошлого шевельнулось в Пашкином сознании, подняло голову, огляделось…
Пашка повернулся к Кате, взял её за руку и решительно потянул за собой.
Ей было очень неудобно идти в ботинках сорок первого размера, но Пашка словно забыл об этом, он торопился.
– Что случилось? – спросила Катя, в её голосе прозвучала тревога.
– Потом, Катёнок! – машинально ответил Пашка.
Катя еле поспевала за Пашкой, комбинезон болтался, штанины раскрутились, и она начала запинаться… От бега ей стало жарко, широкая в плечах куртка съезжала на спину, по спине текли ручейки пота, большие ботинки набивали пятки, шапка сползала на глаза…
Остановился Пашка так же внезапно, как и пошёл, и Катя не сразу поняла, что это остановка общественного транспорта.
Пашка до боли сжал Катину руку и тут же приотпустил.
– Сейчас, родная! Скоро уже…
Подошёл точно такой же автобус, и Пашка потянул Катю внутрь.
Катя поняла только одно – они едут в обратную сторону – туда, откуда приехали. Она вопросительно посмотрела на Пашку.
Он приобнял её, защищая от всего мира, поцеловал висок и прошептал:
– Верь мне.
– А у меня есть выбор? – спросила Катя и прильнула к плечу любимого.
Катя отметила, что её уже не шокирует отсутствие водителя. «Надо же, – удивилась она, – я так быстро привыкаю к новому. Никогда б не подумала…»
Автобус двигался по той же улице, по которой они ехали только что, но в обратную сторону, и хотя Катя уже видела все эти здания, она всё равно чувствовала, что не сможет сама сориентироваться. И тем не менее она узнала остановку, на которой они должны были выйти, чтобы попасть к ГК…
И именно на этой остановке Пашка потянул её на выход.
Катя снова удивлённо посмотрела на Пашку. На его лице было напряжение, а на лбу выступили бисеринки пота. Он ободряюще улыбнулся Кате, и едва автобус отошёл, потянул её дальше.
Пашка быстро шёл по правой стороне тротуара, а Катя полубежала практически посередине и частенько натыкалась на встречных прохожих или задевала их плечом. Некоторые встречные ловко уклонялись от столкновения, обходили или объезжали её, словно помеху, другие были неповоротливыми, задумчивыми, не успевали сориентироваться и сталкивались с ней.
Катя вдруг поняла, что сталкивалась она только с людьми, роботы и андроиды видели её по нашивкам на одежде и заранее могли скорректировать свою траекторию. А люди, непривычные к тому, что кто-то может идти посредине тротуара, да ещё и не просто идти, а практически бежать… люди сталкивались, удивлённо оборачивались и… замечали Катю.
Наконец Катя, запнувшись за свой же ботинок, едва не упала. Пашка подхватил её, поставил и заглянул в глаза:
– Ещё чуть-чуть потерпи, – прошептал он, и Катя согласно кивнула.
Пашка и Катя прошли ещё немного, завернули за угол и вошли в дверь, которая внешне не отличалась от всех других, которые Катя видела. Разве что штрихкод слева от входа… по логике он должен отличаться. Но Катя понимала, что без чипа она прочитать его не сможет.
Хотя нет, одна дверь, отличная от других, по дороге сюда им встретилась. Эта дверь была и выше, и шире, и рядом не было других, а наверху демонстративно пялились камеры наблюдения. Кроме штрихкода, расположенного слева, над дверью блистала надпись: Time IT Incorporated. И здание, в которое вела эта дверь, тоже отличалось от всех – огромное, с большими зеркальными окнами.
Это здание располагалось на другой стороне улицы, и, когда они проходили мимо, Пашка сильнее сжал Катину руку и прибавил шаг.
«Зачем там камеры? – подумала Катя. – Если все с чипами…»
Но додумать не успела. Дверь за ними захлопнулась, и на неё обрушилась музыка – странная, почти какофоническая. За столиками и у барной стойки сидели люди. Кто-то потягивал коктейли, кто-то двигался на танцполе. От вспышек стробоскопа у Кати заныло в висках. Она удивилась – вроде ходила в клуб, танцевала, но никогда на неё так не действовало сочетание музыки и световых вспышек.
Пашка повернулся к Кате и спокойно что-то сказал.
Катя не услышала – музыка забивала все звуки.
Пашка с удивлением посмотрел на неё. Потом его лицо озарила мысль, он хлопнул себя по лбу и наклонился к самому Катиному уху.
– У тебя ж нет чипа! Я всё забываю. Тебе нужно подкрепиться, ты устала, пойдём.
Катя хотела сказать, что она не хочет есть и непонятно, зачем было так спешить, чтобы попасть в кафе, но Пашка уже отвернулся и тянул её к барной стойке. Перекричать музыку было невозможно, и она в очередной раз покорилась.
За барной стойкой стоял андроид. Катю он не видел. Пашку, похоже, это совсем не волновало. А Катя поёжилась. Но не от холода. Ей стало жарко. Ей хотелось лечь, уснуть и проснуться дома, в своей квартире, потянуться хорошенько, а потом пойти принять душ, сварить кофе и позавтракать с приготовленной с вечера булочкой с корицей. Булочку она любила разрезать пополам и намазать половинки сливочным маслом, немного посыпать сахаром – чуть-чуть, чтобы сахарные песчинки скрипели на зубах, а потом половинки соединить и откусывать сразу от двух.
От этих мыслей Катю оторвал появившийся перед ней высокий стакан с мутной флуоресцирующей жидкостью. Пашка сидел рядом на высоком стуле, потягивал содержимое такого же стакана и задумчиво осматривал посетителей. Катю он крепко держал за руку, словно боялся, что она исчезнет, растворится в толпе.
Катя взяла стакан, покрутила его, рассматривая жидкость, и с опаской отхлебнула – Пашка не стал бы ей предлагать что-то опасное.
Едва Катя отпила, как ритм изменился, а к световым вспышкам добавилась пульсирующая оттяжка…
Люди на танцполе стали собираться в змейку, змейка поплыла по залу, прирастая хвостом, головой, телом – в зависимости от того, куда присоединялись новые участники этого действа.
Наконец змейка приблизилась к Кате и Пашке, зацепила сначала её, потом его и повлекла куда-то вглубь. Катя оглянулась, разыскивая Пашку. Увидела его с каким-то странным шутовским колпаком на голове. Такие же шутовские колпаки были у многих.
Кто-то водрузил колпак и на неё, но её колпак сполз на глаза. Катя попыталась поправить его, и он упал, и потерялся среди тысячи ног, ступающих в одном ритме.
Катя снова огляделась, пытаясь найти Пашку, но вокруг были только колпаки, и узнать любимого за ними было невозможно. Во всяком случае на ходу.
Нужно было остановиться. Но змейка тащила и тащила Катю куда-то, неизвестно куда. Катя почувствовала, что её затягивает в людской водоворот, и она в нём задыхается так же, как если бы это был омут на озере или на реке.
И Катя вспомнила, как давно уже они с папой, мамой, братом Иваном и ещё одной семьёй с двумя детьми, помладше Кати, ездили на речку отдыхать. Пока родители жарили шашлыки и выпивали за накрытым походным столиком, дети надули матрас и, погрузившись на него, начали сплав. В воду зашли на песчаной косе – здесь и течение было не сильное, и мелко. Катя с мелюзгой сели на доморощенный «рафт», Иван оттолкнулся от берега и тоже запрыгнул. Течение вяло тронуло матрас, и он начал медленно разворачиваться и отдаляться от берега. Так медленно, что дети не выдержали и принялись помогать ему – грести. Но вот его развернуло достаточно, чтобы один край попал на стремнину, и матрас поплыл вдоль берега, отдаляясь от него и продолжая разворачиваться. Теперь дети плыли спиной вперёд. Было весело и немного щекотало внутри от приятного страха.
Матрас набрал скорость. Дети вертели головами, чтобы видеть, куда они плывут. Лёгкий страх заставлял визжать и чувствовать абсолютное счастье.
Наконец на повороте матрас потянуло к прибитому к берегу топляку – целые деревья – осины, берёзы, ивы торчали обглоданными водой ветками и сучками в разные стороны, и матрас с неумолимой силой тянуло на них, в омут. И если надувной матрас здесь напорется на сучок, дети тут же окажутся в воде, и не просто в воде, а в омуте.
Первым понял, что происходит, Иван. Он стал кричать родителям и хвататься за ветки, чтобы замедлить движение матраса.
И тогда матрас стало затягивать под топляк, под воду. И не было никакой возможности выплыть.
Услышав отчаянные вопли детей, мужики сориентировались быстро, оба, не раздеваясь, нырнули и, обгоняя само время, поплыли к плоту. Того, второго папу, снесло течением, и ему пришлось выходить на берег, забегать выше по течению и снова плыть, уже потеряв драгоценные минуты. А Катин папа сразу взял с учётом течения, и поэтому вынесло его как раз на матрас… И матрас от толчка причалившего Дениса Владимировича загнало под ветки.
Перелезть с матраса на топляк было нельзя – ветки не выдержали бы детей. Сучки могли в любой момент пропороть надувное плавсредство. Собственно, они и пропороли.
Пока Денис Владимирович боролся с течением, помогая перепуганным детям удержаться на плаву, попутно успокаивая их, приплыл второй папа. Они сняли детей с тонущего полуспущенного матраса и, заставив их крепко держаться за надёжные отцовские плечи, позволили течению вынести из омута. А потом, уже обессиленные, вышли на берег.
После Денис Владимирович объяснял Ивану:
– Не надо было хвататься за ветки. Тогда не затянуло бы, а пронесло вдоль топляка, и всё. Нужно было только следить, чтобы не зацепиться. Течение ведь, оно как идёт?..
И Денис Владимирович рассказывал Ивану, рисовал на песке, размахивал руками, трепал Иванов чуб. А Катя слушала, разинув рот, и восхищалась – какой крутой у неё папа!
– Балбес ты ещё, Ванька! Тебе ещё учиться и учиться, пока научишься мозги включать и поймёшь, что если не знать законов естественного течения и тупо переть против него, тебя сомнёт, раздавит, размажет и скажет, что так и было! Нужно понимать течение, хоть реки, хоть жизни, и тогда никакие омуты не будут тебе страшны. Наоборот, ты научишься использовать их в своих интересах, – закончил речь Денис Владимирович.
«Дура ты ещё, Катька!» – подумала Катя и стала наблюдать куда несёт людское течение и где будет удобнее всего прибиться к «берегу».
Вскоре такая возможность представилась, и Катя выскользнула из змейки. Она была спокойна и решительна. Сколько можно быть игрушкой в чужих руках?! Сколько можно быть щепкой, которую чужая воля кидает из стороны в сторону?!
Змейка же поплыла дальше и не заметила «потери бойца».
Катя увидела Пашку и, улучив момент, выдернула его из потока. Она готова была потребовать от него делать уже что-нибудь, как увидела рядом мужика с седыми патлами, торчащими в разные стороны, и в сером комбинезоне техслужбы. Он тоже был в колпаке, но выражение лица имел серьёзное и сосредоточенное. Без лишних слов дал Кате и Пашке знак идти за ним.
Люди на танцполе не обращали на них никакого внимания.
Пашка взял Катю за руку, но Катя шагнула вперёд прежде, чем Пашка потянул её. Ей нужны были ответы. Она собиралась понять законы течения этой реки и так скорректировать свои действия, чтобы её вынесло домой: к маме и к папе, к брату с его девушкой, к Светке и к Коле. Вынесло вместе с Пашкой – Катя поняла, что она не хочет, чтобы он остался тут, в Неосибе, в этом городе роботов, андроидов, автобусов без водителей и людей, лишённых любопытства.
Между тем лохматый мужичок открыл неприметную дверь техслужбы и жестом пригласил Катю и Пашку внутрь.
Едва дверь закрылась, в коридоре, в котором они оказались, загорелся неяркий ровный свет. После вспышек стробоскопов Катя почувствовала облегчение. Да и музыка осталась за дверью, а сюда доносились только приглушённые буханья ударных. Отсутствие людей Катя тоже отметила как плюс.
Лохматый мужичок быстро шёл вперёд, время от времени оглядываясь – идут ли Катя с Пашкой за ним.
Технический коридор закончился дверью. Справа от двери чётко было видно штрихкод. Больше на стенах коридора не было никаких надписей, рисунков, плакатов, щитов – ничего! Только штрихкод у двери.
Небольшая комната была условно поделена надвое: бытовую зону с лежаком и столом, и рабочую зону с несколькими мониторами, шкафчиками со штрихкодами, рабочим столом и приборами на нём. Было в комнате ещё две двери. Одна с традиционным штрихкодом, приоткрытая, – за ней угадывался санузел. А вторая… Катя даже не сразу увидела её и очень этому удивилась.
Дверь была самая обычная, ничем не выделялась от остальных. Кроме одного – рядом не было штрихкода. Никакого. Нигде.
Катю поразила не дверь, а собственная реакция на неё. Как быстро она привыкла к отсутствию водителя в автобусе, так же быстро привыкла и к тому, что у двери обязательно должен быть штрихкод.
Катя стояла и рассматривала дверь.
Пашка удивлённо уставился на неё – куда это она смотрит.
Лохматый мужичок, довольный эффектом, наблюдал за ними обоими.
– А почему?.. – начала вопрос Катя и показала на дверь.
– Дверь?! – удивился Пашка. – Надо же? Я её не увидел. А ведь она на самом видном месте…
– Прошу, – лохматый мужичок, широко улыбаясь, потянул за ручку.
Когда вошли, свет включился автоматически – сработали датчики присутствия. Мужичок тут же прикрыл дверь и повернулся к Пашке:
– Ну, привет, старый друг! Давай знакомиться в реале. Я тот, кого ты знаешь как Павлика Морозова. Сейчас и Юра Гагарин подойдёт. И другие… из Сопротивления…
Пашка испуганно потянулся к затылку, туда, где вживлён чип.
– Эта штука тут не действует, – успокоил его школьный товарищ. – Здесь всё хорошо экранировано, и ищейки ГК сюда проникнуть не смогут. – И добавил, рассмеявшись: – Они просто не увидят дверь.
Катя смотрела то на Пашку, то на лохматого мужичка, представившегося Павликом Морозовым, и думала, что, возможно, пока течение несёт её в нужную сторону.
0
0