Когда Катя слушала Пашкин рассказ, все её сомнения развеялись. И если до этого здесь, в Неосибе, она доверяла Пашке больше от безысходности, то теперь поняла, что только ему и можно доверять. Ради её спасения он готов совершить невозможное. Но здесь, в этом мире, Пашка был уязвим. У неё же было преимущество: все эти киборги, андроиды и роботы не увидят Катю, стоит только снять Пашкин комбинезон и переодеться в… земную одежду. «Земная одежда…» – Катя улыбнулась всплывшему непонятно из каких глубин выражению.
Действительно, Неосиб Катя не воспринимала как земной город.
– А сколько лет между моим Барнаулом и твоим Неосибом? – спросила она у Пашки, когда члены Сопротивления разошлись, оставив Пашку и Катю отдыхать в той же комнате.
– Да не так уж и много, – ответил, смущаясь, Пашка, – и… целая вечность.
Место, где можно было прилечь, – диван – в комнате был один и он был узким. Другого места не было, а они оба очень устали.
Катя сидела на краешке дивана. Одёжный шкаф тут не был встроен в диван или в стену, он просто стоял у двери, и обе куртки висели в нём. Там же стояли ботинки – Катя первой разулась и с удовольствием прошлась по комнате босиком, тем более что после того, как все разошлись, из шкафа выкатился небольшой робот-уборщик и освежил пол. Санузел здесь был свой, и выходить в комнату техперсонала не было необходимости.
Еду Кате и Пашке принёс Павлик Морозов и, оставляя их, напомнил, что выходить из комнаты нельзя ни в коем случае! Иначе Пашку сразу же засекут сканеры, и электронный образ Пашки исчезнет, останется только он живой и его чип. И ещё сказал хорошенько отдохнуть, потому что, как только получат ответ из Центра, возможно, придётся быстро действовать.
Пашка хотел расспросить Павлика Морозова, но тот развёл руками – брат, прости, не могу говорить.
И вот ужин был съеден, одноразовая посуда отправлена в мусоропровод, умылись, привели себя в порядок, пришло время ложиться спать, но Катя сидела на краешке и задавала вопросы, а Пашка со сладким ужасом осматривал комнатку и понимал, что диван один. Но, глянув на сидящую напряжённую Катю, Пашка достал из шкафа обе куртки и кинул их на пол.
– А вот и моя широкая кровать, – он преувеличенно бодро развёл руками, показывая размеры комнаты.
Катя благодарно улыбнулась и смущённо повела плечом.
– Ах да! – Пашка хлопнул себя по лбу и отвернулся.
Катя сняла ненавистный уже комбинезон и легла, укрывшись с носом лёгким одеялом из синтетического войлока.
Пашка разделся и тоже лёг. На пол. На одну куртку, а второй – укрылся.
– На тебе хотя бы подушку, – сказала Катя и протянула Пашке свою.
Пашка сначала хотел отказаться, но лежать на полу было слишком неудобно – куртки короткие – во весь рост не вытянешься, и Пашка взял подушку.
Полежал немного, встал и выключил свет. Комната погрузилась в кромешную темноту.
Некоторое время было тихо. Потом Катя жалобно прошептала:
– Паш, я темноты боюсь…
Пашка встал, прошёл к санузлу, включил свет и оставил дверь приоткрытой.
– Так пойдёт?
– Да, спасибо, – шепотом ответила Катя.
Пашка вернулся в свою импровизированную постель, покряхтел, укладываясь, и затих.
Катя лежала с широко открытыми глазами. Надо было спать, но сон не шёл – слишком много событий произошло в последнее время. Катя чувствовала себя маленькой, ей захотелось, чтобы её пожалели, но мама с папой были далеко. «Давно…», – поправила себя Катя.
Родители были давно – в другом времени, а Пашка вот он, рядом. И Катя прислушалась к его дыханию – ровное? Нет? Вот Пашка шмыгнул носом, вот кашлянул, прочищая горло, вздохнул… Вот пошевелился… повернулся на другой бок… снова повернулся…
Сон не приходил – ни к нему, ни к ней. Катя даже удивилась – она так устала, набегалась, потом этот долгий разговор, опасность… и вот появилась возможность отдохнуть, а сон не шёл. Катя вздохнула.
– Кать, – потихоньку позвал её Пашка.
– Что? – отозвалась она. Ей вдруг так захотелось к нему под крылышко…
– Я вчера в кафе видел живую бабочку, – задумчиво сказал Пашка.
– Зима же? Откуда она взялась? – удивилась Катя.
– Не знаю. Я сначала подумал, что это виртизображение в 3D, но она была живой… ещё живой, с измохраченными крылышками… на барную стойку упала и пыталась взлететь, билась, а потом упала на пол.
– Коктейль?..
– Да ну! Обычный коктейль, ничего там такого не было.
– Мне так не показалось, – Катя усмехнулась. – Так в голову шандарахнуло!
– Это потому что у тебя чипа нет. Там есть ингредиент специально для него.
– А как вживляют чип? Очень больно?
– Не знаю… Это ещё в младенчестве…
Катя помолчала немного и снова спросила:
– А откуда бабочка-то взялась?
– Не знаю, – ответил Пашка. – Я её и не рассмотрел внимательно, а жаль. А так представляешь – бабочка! Не просто зимой, а у нас! В Неосибе!
– А что в Неосибе такого особенного, что бабочкам сюда нельзя?
– Так тут же всё контролируется ГК. Здесь не может быть чего-то не по его воле.
– Ну я же тут, и ваш ГК как бы не планировал моего тут появления.
– Ну да, не планировал, – согласился Пашка. – А может, и бабочку кто-то перенёс?
– Не мы. У нас там тоже зима. А бабочки летают летом. – Катя улыбнулась и, пробуя слова на язык, повторила: – Ле-та-ют ле-том… Ле-том ле-та-ют… А может, лето – это потому что летают?
– Возможно. Кать, иди ко мне.
– Лучше ты ко мне.
– Не, диван узкий.
– А на полу холодно.
– Не холодно. Во-первых, климат-контроль, а во-вторых, тут я. Я тебя согрею.
– Точно?
– Точно!
Катя закуталась в одеяло и соскользнула к Пашке.
– Ты как куколка в коконе, – улыбнулся Пашка, обнимая Катю. – И я тебя люблю.
– Правда? – спросила Катя, пристраиваясь на Пашкином предплечье.
– Правда, – подтвердил Пашка, укрывая Катю курткой. – Спи, мой Катёнок.
И Пашка поцеловал Катю в переносицу.
Катя пошевелилась, устраиваясь поудобнее и… уснула. И снилась ей речка и бабушка. Бабушка вязала носок – как раз вывязывала пяточку и улыбалась Кате.
Катя подошла к бабушке и села у её ног.
– Расскажи сказку, – попросила она.
Бабушка перехватила спицы, чтобы они не выскользнули, и погладила внучку по голове.
– Сказку, говоришь? Да какую ж тебе сказку рассказать?
– Про бабочку, – попросила Катя.
– Про ба-абочку… – бабушка задумалась ненадолго. – Про бабочку… Ишь ты! А может, сначала про гусеницу? Бабочка-то она не сразу… До бабочки ещё дожить нужно, а сначала – гусеница.
– Давай про гусеницу…
– Ну, слушай…
***
Жила-была Маленькая Гусеница тутового шелкопряда. Она была белой и гордой. Все подряд говорили ей, что она должна хорошо питаться, чтобы стать толстой. Потому что только толстая гусеница сможет создать хороший кокон с длинной ровной нитью. А Маленькая Гусеница мечтательно смотрела в небо: ночью – на звёзды, днём – на облака. Кушала плохо и совсем не толстела, чем очень беспокоила всё окружение.
– Ох, девка, смотри! Промечтаешь своё счастье! Большой Белый Принц на тебя, такую худышку, и не взглянет! – сказала однажды Жирная Гусеница, которая уже готовилась стать куколкой. Она уже начала выпускать блестящую шёлковую нить чистейшего белого цвета, и по всему выходило, что нить будет великолепной!
Но Маленькая Гусеница её не слушала. Она переползла на другую веточку и увидела там Майского Жука. Он опустился на ветку тутовника, чтобы почистить свои и без того налакированные коричневые крылышки.
– Блеск! – сказал Майский Жук, ловя крылышком солнечный зайчик.
– Ух ты! – восхитилась Маленькая Гусеница. – Как красиво!
Майский Жук горделиво покрутился, чтобы нечаянная зрительница смогла насладиться его видом. Он расправил пушистые усы, потом раскрыл жёсткие крылья и выпустил подкрылки – тонкие, прозрачные, полные изящества…
У Маленькой Гусеницы от восхищения перехватило дыхание.
А Жук сказал:
– Ж-ж-ж.
– И вы можете летать? – поинтересовалась Маленькая Гусеница.
– Ж-ж-ж, – ответил Майский Жук, приподнялся над веточкой и снова опустился.
Тонкая веточка качнулась под его весом.
– А меня научите? – спросила Маленькая Гусеница.
Майский Жук критически осмотрел малышку и сказал строго:
– Ты гусеница. Тебе надо хорошо кушать, ты станешь толстой, сделаешь кокон и там уснёшь. А потом придёт Большой Белый Принц и разбудит тебя. Такова твоя судьба.
– Но я хочу летать! – топнула правыми ножками Маленькая Гусеница. – Я хочу к звёздам! Я хочу к облакам! Я хочу узнать, есть ли другие миры и какие они?
– Хочешь, так лети-и-и, – ответил Майский Жук, поднимаясь к небу.
Маленькая Гусеница потянулась за ним и… упала с листочка. Она в последний момент успела выбросить шёлковую ниточку, но ниточка получилась слишком тонкой и порвалась. Однако смягчила падение.
Маленькая Гусеница оказалась на земле. Вокруг были высокие травинки. Кое-где лежали опавшие листья тутовника. Суетились, бегали незнакомые насекомые, и никто не обращал внимания на Маленькую Гусеницу. И она сначала потихоньку, а потом всё быстрее поползла вперёд – перед ней был целый неизвестный мир, и у неё наконец-то появилась возможность исследовать.
«А кокон? Кокон подождёт! И Большой Белый Принц – тоже», – уговаривала себя Маленькая Гусеница.
Первым на тропинке Маленькой Гусенице встретился Муравей. Она обрадовалась встрече, потянулась к нему, а он деловито осмотрел её, сказал сам себе, констатируя факт:
– Гусеница.
Потом подбежал и укусил Маленькую Гусеницу, впрыскивая ей муравьиную кислоту.
Маленькая Гусеница закричала от боли и обиды и поспешила подняться на дерево, которое росло рядом. Но Муравей побежал за ней и снова укусил. Больно!
Запах муравьиной кислоты становился всё сильнее и сильнее, и Маленькая Гусеница увидела, как к ней, на запах, шевеля жвалами, спешат другие муравьи. Нужно было срочно что-то делать, иначе она погибнет. И Маленькая Гусеница поднажала из последних сил…
На счастье, в коре оказалась щель, и Маленькая Гусеница забилась в неё, выпустив шёлковую нить, чтобы закрыть вход и стать недоступной для муравьёв.
Муравьи потоптались у входа, да и разошлись ни с чем.
А Маленькая Гусеница сидела в щели и плакала от обиды. Она хотела исследовать мир, а первый встречный сделал ей больно и едва не погубил. Маленькая Гусеница вспоминала своих толстых соседок, постоянно жующих листья. Вспомнила слова Жирной Гусеницы и ей стало грустно, потому что вернуться домой Маленькая Гусеница не могла – она не знала как. Да и не хотела. Большой мир по-прежнему манил её. Не все же тут – самовлюблённые жуки и злые муравьи? Должны же быть и нормальные обитатели. От этой мысли ей стало легче.
Устраиваясь поудобнее, Маленькая Гусеница сплела кокон. Он оказался совсем небольшим – слишком мало сжевала листьев тутовника Маленькая Гусеница. Не успела набрать вес. Вот и не получился у неё хороший пушистый кокон. А только маленький, который едва-едва прикрывал худенькое тельце и практически не защищал хозяйку.
Время шло. Ей было холодно в маленьком коконе. Мир замедлился. Где-то неподалёку нестерпимо медленно капала вода. Маленькая Гусеница хотела пить, но не могла дотянуться, потому что её движения стали медленней медленной воды. Где-то зеленели, шумели на ветру ветки тутовника. Маленькая Гусеница хотела есть, но листья были очень далеко – дальше далёкой ветки…
Маленькая Гусеница слушала мир и понимала, что она ничего не может поделать, чтобы защитить себя.
Внезапно она услышала тяжкий вздох.
– Ты кто? – спросила Маленькая Гусеница.
– Я Тутовое Дерево.
– А я Маленькая Гусеница.
– Я знаю. Это я спрятало тебя от муравьёв.
– А почему ты вздыхаешь?
– Принесли новых малюток. Я вскормлю их, а они, как и все предыдущие, поверят в сказку про Большого Белого Принца.
– Разве это сказка?
– Конечно, милая! Вам, гусеницам тутового шелкопряда, со всех сторон твердят, что вы должны делать, как выглядеть, чтобы понравиться Большому Белому Принцу. Но ему нужны не вы, а ваши коконы! А вы, глупышки, совсем думать разучились. А мне так больно раз за разом видеть, как гибнут те, кого я кормлю.
– Гибнут? – удивилась Маленькая Гусеница. – Но ведь Большой Белый Принц должен разбудить поцелуем…
– Когда гусеницы совьют свои великолепные коконы – а они действительно получаются великолепными, потому что все гусеницы мечтают о Большом Белом Принце, и хорошо кушают, – грустно вздохнув, сказало Тутовое Дерево, – Большой Белый Принц приходит. Да не один! Их много! Принцы собирают коконы в корзину, а потом ставят их в печь, и спящие гусеницы внутри коконов гибнут. Потом коконы с погибшими гусеницами достают из печи и начинают их разматывать, высвобождая шёлковые нити. Большим Белым Принцам нужны эти нити.
– Горек твой поцелуй, Большой Белый Принц! – ужаснувшись рассказу, прошептала Маленькая Гусеница, не зная, радоваться ей оттого, что осталась живой, или печалиться оттого, что осталась одна.
– Я осталась одна… – прошептала Маленькая Гусеница и заплакала. – Я теперь умру…
– Ну что ты, глупышка! У тебя всё впереди!
Но Маленькая Гусеница не поверила Тутовому Дереву. Она плакала-плакала, пока не уснула.
Когда Маленькая Гусеница хорошенько выспалась, она потянулась в своём коконе, и он затрещал – такой был маленький.
«Ну ладно, я жива, – подумала Маленькая Гусеница. – Можно и дальше страдать, а можно начинать жить. Про майских жуков я теперь знаю. Про муравьёв – тоже. И про Больших Белых Принцев мне Тутовое Дерево рассказало. Не знаю, правда или нет, но на всякий случай нужно держаться от них подальше. Сидеть бесконечно в щели бессмысленно. Надо выбираться наружу».
Маленькая Гусеница прогрызла кокон и выползла наружу. И оказалось, что теперь у неё есть крылья и она может летать! Не об этом ли она мечтала?!
Когда она поднялась вверх, то увидела своими глазами и жирующих гусениц тутового шелкопряда, верящих в сказку о Большом Белом Принце, и самих Белых Принцев, собирающих коконы в корзины, и страшную печь… Рассказ Тутового Дерева оказался правдой.
Теперь у неё был выбор – она могла рассказать другим гусеницам про Большого Белого Принца, а могла лететь прочь из этих мест. Она теперь могла всё. Оставалось только выбрать…
– И что выбрала Маленькая Гусеница, когда стала бабочкой? – спросила Катя бабушку.
– А ты как думаешь? – гладя Катины волосы, ответила та вопросом на вопрос.
– Я не знаю, – честно призналась Катя. – Я не бабочка.
– Не бабочка… – подтвердила бабушка. – Ещё пока не бабочка.
Мягко журчала речка. Ива, рядом с которой сидела бабушка, клонила тонкие ветки к воде, кончики веток пытались уплыть за водой, но дерево крепко держало и веточки, и листочки…
Катя смотрела на них и думала: «Крепко держит дерево свои веточки! Хотят они оторваться и не могут. Но зато – живы, и другие веточки – рядом! А если оторвётся какая, подхватит её течение и понесёт по волнам. Будет бить о камни, крутить и мотать в воде. Листочки изорвутся. И жизнь потихоньку уйдёт из веточки. Вот и меня оторвало от родителей и от друзей. Как мне теперь жить? Здесь всё чужое…»
И Катя всхлипнула во сне.
– Катёнок, что случилось? – тут же спросил Пашка, заботливо обнимая любимую.
– Сон приснился, – ответила, просыпаясь, Катя.
– Это только сон, – тихонько сказал Пашка. – Спи спокойно. Я никому тебя в обиду не дам.
Голос Пашки был такой уверенный и заботливый, что Катя сразу же поверила ему и уснула. На этот раз без снов.
Шумела вентиляция. Журчала вода в трубах. Мягкий свет лился через приоткрытую дверь санузла. Где-то далеко, за стенами, что-то тихонько стучало, брякало, гудело. Но Катя с Пашкой ничего не слышали и не видели. Они спали глубоко и крепко. Как могут спать только молодые, не обременённые тяжкими заботами люди.
А между тем тучи сгущались. И в прямом смысле – над Неосибом собиралась метель, небо захмурело, задул ветер, порывы которого усиливались между домами, как в аэродинамической трубе. И вдогон машинам, и навстречу им полетели снежные заряды. Жители Неосиба, те, которым выпало в этот час трудиться, исполняли свои обязанности: живые – уворачиваясь от ветра, а механические – не замечая усиливающейся метели.
Кроме того, всё натужнее гудели процессоры Головного Компьютера. Он снова и снова отправлял на Пашкин чип приказ прибыть в офис Time IT Incorporated. Чип отвечал, что приказ принят к исполнению и… ничего не происходило. Для ГК Пашка и Катя по-прежнему оставались в баре, пили энергетические коктейли, танцевали…
ГК опять и опять приказывал Пашке немедленно явиться. Пашкин чип отвечал: «Приказ принят к исполнению»… и всё.
ГК отдал приказ аналитикам найти ошибку. Огромная команда лучших программистов снова и снова анализировала программы, тестировала прототипы и никак не могла найти ошибку. Пашкин чип отзывался на все условные запросы, проходил все тесты и… оставался в баре.
Наконец ГК отправил группу киборгов в бар, чтобы найти там Пашку и Катю и доставить их в офис Time IT Incorporated.
В любом состоянии. Живыми или мёртвыми.
В расчётное время киборги прибыли в бар. Но, несмотря на то что чип показывал, что Пашка в баре, в баре его не было.
0
0