Джонатан
Сквозь прозрачные стенки капсулы орбитального лифта, с головокружительной скоростью несущейся вдоль ствола чудовищной Ветви в направлении Портограда у её основания, Джонатан любовался разворачивающимися перед ним пейзажами древомира Диакола.
Великое Древо покрывало всю поверхность Диаколы целиком, без остатка. Чудовищное плетение циклопических Ветвей, распадающихся на порядки всё более и более истончающихся побегов, давно укрыло под собой континенты и океаны, спрятало под своим зелёным пологом долины и горы, сформировав новые, полные растительной жизни хребты из вздымающихся к небесам Ветвей и долины плотно сросшихся между собой горизонтальных стволов. Древо запустило ненасытные хоботы корней в самые недра, выпивая из планетной тверди необходимые ему элементы, и протянуло щупальца Портоградов в открытый космос, чтобы оттуда получать те ресурсы, которыми изначально была небогата материнская планета, или которые уже истощились за время, в течение которого Древо превратилось из Первого ствола на субэкваториальном континенте в распространившуюся на всю планету сеть Ветвей, Корней и Стволов, многие, многие тысячи лет назад слившихся с приютившей его планетой в единое целое, образовав Древомир.
Необозримое волнующееся море листвы, формирующей единую Крону Великого Древа, было нескончаемым источником энергии и огромными легкими, насыщающими атмосферу кислородом. Сосуды гигантских Ветвей стали единой транспортной сетью, способной доставлять любые грузы в любую точку планеты. Трубопроводы и туннели метро, резервуары и хранилища, многомиллиардные Древограды умеренного пояса… И поезда, поезда!
Живые Поезда Диаколы, мчащиеся по бескрайней паутине путей по всем ярусам и Ветвям Древомира от Корней до самой Кроны, привлекали на планету путешественников со всей Галактики. В эпоху, когда путешествия между звёзд стали совершенно обычным и весьма скучным в плане яркости впечатлений делом, многодневные поездки на поездах по постоянно меняющемуся ландшафту Древомира приобрели в одночасье небывалую популярность среди уставших от царящего повсюду порядка и изобилия граждан всех без исключения обитаемой вселенной. Когда войны канули в лету с воцарением единых внутрисистемных государств и строгим контролем за межзвёздными переходами, осуществляемыми неподкупными оригамистами каждой из населённых систем, именно межзвёздный туризм сделался практически единственным стимулом для переселения и миграций больших человеческих групп.
Каждый из населённых миров стремился стать обладателем как можно большего числа достопримечательностей, способных своей уникальностью привлечь в системы туристов и приносимые ими в качестве платы за переход потоки энергии. На Юргентоне это были Поющие Горы, на Эталоне — Небесные Рифы с сонмом их разномастных обитателей, стремительные Цветные Ледники на Снегаурусе, Дрейфующие Острова на Плеске… Древоград Диакола славился прежде всего своими Поездами.
Именно на «Алую Стрелу», самый знаменитый в Галактике транспланетарный экспресс, и купил билет Джонатан, выложив за него совершенно безумную сумму, но ничуть не жалея об этом. Во время своего путешествия он не раз задавал вопрос — а был бы он столь же настойчив в своем преследовании сбежавшей невесты, вздумай она отправиться в какой-то другой населённый мир, где не было поездов? Ответа он не находил — а возможно, просто не хотел самому себе признаваться в собственной одержимости, помня, что в каждом мужчине до самой смерти жив мальчишка, а каждый мальчишка от поездов без ума.
Джонатан кивал своим мыслям, стараясь не замечать, что воспоминания об их романе с Эльжбетой стремительно теряют яркость по мере того, как Диакола открывает ему всё новые и новые свои чудеса. Он помнит, зачем он здесь, говорил Джонатан себе, и это главное. Главное, конечно же, во что бы то ни стало отыскать среди миллиардов обитателей Древомира Эльжбету, единственную и неповторимую, а всё остальное не так уж и важно…
От этих мыслей его сей же миг отвлекли гигантские гейзеры водяного пара, которые исторгали выводные жерла газовых магистралей, тут и там открывающиеся на поверхность Орбитальной Ветви сквозь грубую до каменной плотности чешую коры. Струи водяного пара формировали плотный облачный полог вокруг гигантского столба Ветви орбитального лифта, позволяя населяющим и обслуживающим её представителям десятка разумных рас обходиться без высотных костюмов и дыхательных масок.
Диакола была популярным среди туристов, а оттого богатым миром, а посему могла позволить себе тратить заработанные оригамистом тераджоули тем способом, каким только заблагорассудится — например, бездумно испаряя атмосферу в околопланетарное пространство, что могло бы вызвать понятное возмущение у обитателей безвоздушных миров, привыкших экономить каждый галлон кислорода… Могло бы — если бы их тут же не зачаровывали и не увлекали, маня за собой, непостижимые чудеса Древомира, познакомиться с которыми наилучшим образом позволяли именно Поезда.
Диакола была планетой чудес, торжеством растительной жизни во всех её проявлениях, единым организмом, управляемым интегрированным надразумом сознаний мириад её обитателей. Диакола зачаровывала своей непостижимостью и звала возвращаться, что многие из числа посетивших её с превеликим удовольствием проделывали вновь и вновь.
В предвкушении встречи с чудом Джонатан прибывал на узловую станцию Лекорейси, что на Главной Ветви Первого Ствола, — туда, где ждала его, запустив полным ходом ферментацию углеводов, разводя пары в своей обширной утробе и притопывая в нетерпении коленчатыми поршнями стремительных ног, «Алая Стрела».
Самый знаменитый поезд в Галактике.
И что удивительного в том, что при виде неё Джонатан позабыл о любимой Эльжбете?