Прошли самая длинная ночь и бурный праздник с неумеренными возлияниями, ворожбой и плясками. Колесо года повернулось, и, когда из замка убрали падуб и омелу, потянулись долгие вьюжные дни ожидания солнца. Было так холодно, что казалось, будто вся жизнь в королевстве замерзла. Лучше бы это было так: Исли точно знал, что жизнь в Вестфларе кипит.
В восточных областях начался голод, верный спутник холодов – как следствие, все чаще летели жалобы на грабежи и разбой. На западе тоже вдруг объявился лихой самозванец, объявивший себя побочным норфларским принцем. Ригальдо, с которого Исли на всякий случай пришел спрашивать ответа, презрительно фыркнул и сказал: «Ложь. В моем роду у мужчины может быть только один потомок. Это всегда мальчик. Нет никаких других детей, ни братьев, ни сестер». Исли изрядно удивился, но семейное королевское древо Норфлара наглядно демонстрировало: один отец, один сын, и так на протяжении семи поколений. Антейн предположил, что, может, девочек давили в колыбели, хотя зачем бы – девочки нужны, чтобы заключать союзы и становиться королевами. Ригальдо на это невежливо повернулся к побратиму Исли спиной.
Самозванца удалось изловить и четвертовать за измену. На некоторое время вроде бы стало тихо, а следом вдруг грянула другая беда: в соседнем благополучном Истхейме вспыхнула кровавая лихорадка. Через границу потянулись беженцы, подгоняемые страхом.
Исли распорядился поставить у подножья юго-восточной гряды заградительные кордоны и отдал лучникам приказ стрелять во всех, кто откажется поворачивать обратно.
– Нам здесь не нужна болезнь, – твердо сказал он на совете.
Магистр Серого ордена был недоволен.
– Все знают, что эпидемии – бич Божий. Если истхеймцы прогневили богов, у них есть только один путь спастись – припасть к святыням в нашем новом аббатстве. На наше королевство болезнь не распространится.
Абу Али считал по-другому:
– Болезнь распространяется с фекалиями больных, которые попадают в воду и отравляют колодцы.
– Вы поняли, – твердо сказал Исли. – Стрелять во всех, кто откажется отступить, и сжигать трупы.
Не успело затихнуть эхо заунывных колоколов и молений, как прямо под самым носом у Исли случилась новая напасть. Однажды вечером подъемник в ближайшей горной шахте, славящейся добычей руды, вернулся пустым. Напрасно работники выкликали своих товарищей внизу – ответом им была тишина. Спустившись вниз, они не нашли ни одной живой души – только обильно залитые кровью стропила, обрывки одежды и перевернутые тачки с породой.
За два дня до этого новая штольня соединилась с трещиной в скале, в которой, по счастью, не оказалось рудничного газа, зато отчетливо ощущался ток воздуха, как будто дальше находилась пещера.
– И что мне делать? – спросил Исли у своего совета, выслушав причитания вдов и сирот и допросив распорядителя шахты. – Куда они все подевались?
– Должно быть, передрались за наживу и поубивали друг друга, – не очень уверенно предположил норфларский граф.
– А где тела?
– Их разрубили и сожгли в печи…
– Засыпали землей…
– Преступники ушли через пещеру…
– И сколько их было, если они положили всех сразу? – не верил Исли. – Прямо какая-то шайка кровожадных гномов у нас тут!
Распорядитель стоял перед ним, бледный, как известь, и только блеял: надо, мол, заложить штольню.
– Штольню надо закрыть, – подтвердил в тот же вечер Ригальдо. Он пришел в королевские покои сам. Исли этому очень удивился. Ригальдо стоял перед ним решительный и хмурый и прижимал к груди какие-то листы.
– Что там у вас? – спросил Исли. – Давайте посмотрим.
– Вот, – Ригальдо тыкал в разложенные листы. – Это «История горного дела в норфларских высотах». А это обрывки записанных монахами легенд. Смотрите: такое уже случалось. В этих, вот этих и этих местностях… Я знаю, я слышал истории об этом, когда был совсем мал.
– И кто виновник, по-вашему?
Выслушав Ригальдо, Исли расхохотался.
– Гигантские мокрицы? Серьезно?
– Сколопендры. Они перемещаются через трещины в породе и ползают довольно далеко, – твердо сказал Ригальдо. – Я же вам говорил. Это потомки того самого первого полубога, окаянное племя…
– Ригальдо, идите, – вздохнул Исли. – У меня нет времени на сказки, которыми норфларцы пугают своих детей.
– Как хотите, – мальчик посмотрел на него свысока. Это было не трудно, потому что Исли сидел. – Но, независимо от того, верите вы в них или нет, они все существуют. И огромные белые пиявки на дне самых ледяных подземных озер, и слепые рыбы с клыками, и безглазые пауки…
– И гномы? – полушутливо спросил Исли, которого вдруг пробрал холодок, потому что Ригальдо говорил с большим убеждением. И хотя Исли не боялся ни слепых пиявок, ни клыкастых пауков, ему стало неуютно: подумалось, что Ригальдо так бежит в эти фантазии от своей жизни «высокого пленника». Ну, и от него самого, конечно.
– И гномы, – отрезал Ригальдо и вышел.
Исли думал. Он спускался в шахты, разговаривал с рудокопами и в конце концов приказал завалить штольню. Хебер, которого он до этого сделал мастером над горным делом, стучал кулаком по столу и ревел. Исли был непреклонен. Ему подсказали: в некоторых пещерах выделяется газ, который сводит с ума. Люди видят гигантских пауков, чудовищ с щупальцами или призраков, которые зовут их за собой, и бесследно пропадают в шахтах или же убивают друг друга. Так тоже бывает.
Государевы дела немного отвлекли его от сложностей на любовном фронте – те как-то на время поблекли и потеряли для Исли свою остроту. Он все так же входил раз в неделю к Ригальдо, пользуясь своим правом, тот все так же оказывал отпор. И однажды понимание того, во что же он превратил свою жизнь, шарахнуло по Исли, как падает на землю небесный огонь, оставляя вместо леса со зверьем выжженное поле и воронку, полную пепла и расплавившейся земли.