Он сдержал слово.
Все оставшиеся недели зимы Исли не приходил в спальню Ригальдо, а когда ему надо было поговорить с супругом, посылал за ним слуг.
Ригальдо сперва не верил, что он настроен серьезно. Исли видел это по его косым взглядам, по напряженной спине, по синякам, залегшим под глазами – Ригальдо плохо спал. Наверняка прислушивался по ночам, не раздадутся ли шаги на лестнице.
В Черном замке невозможно было что-нибудь скрыть. Всего через пару недель тишком поползли слухи. Кто-то мстительно шикнул: «Королевич, похоже, по швам треснул». Кто-то усмехнулся в кулак: «Забрюхател!»
Когда эти слухи достигли ушей Ригальдо, результат вышел неожиданным: тот воспрянул. Его плечи развернулись, подбородок вновь поднялся, мальчик перестал походить на озлобившегося звереныша и ощутимо успокоился – насколько это было возможно в его положении. Однако он старательно избегал сталкиваться с Исли вне официальных приемов, и тот не мог его за это винить. Они никак не обсуждали решение Исли, не говорили даже, насколько временная эта мера. Исли просто не трогал своего мужа, и тот был ему благодарен за это.
Недели шли. Исли погрузился в государственные заботы, Ригальдо слонялся по замку: ел, спал, скучал. Он мог по целому дню провести в библиотеке. Исли немного опасался, что он замерзнет в холодном помещении, но Ригальдо и вправду оказался «живучим», как сказал Финиан.
В конце зимы Исли впервые позволил Ригальдо покинуть замок – настало время снова «кормить» трясину. Ритуал мало чем отличался от того, который прошел осенью.
Когда возвращались, окруженные охранниками, чуть было не случилась неприятная история: в деревне, которую они проезжали, под копыта коней выметнулся ребенок.
Он был совсем маленьким, этот бесстрашный клоп. И он бежал навстречу отряду, подняв руки, как будто к родной матери. Каким-то чудом миновав идущих рысью коней охраны, он подлетел к Ригальдо. Тот осадил коня на скаку, поднял на дыбы. Жеребец махал передними ногами в воздухе, а Ригальдо, напрягая руки, не давал ему опуститься, чудом не падая из седла.
– Дядя! – кричал мальчишка, светясь от счастья. – Дядя, я тута!
Жеребец отступал на задних ногах, хрипя и кося глазами, с удил летела пена.
К счастью, подоспела курица-мать. Ахнув, она подхватила свое чадо. Жеребец тяжело опустился, а один из солдат принялся охаживать дурищу плетью – чтобы смотрела лучше за недорослем. Она повалилась на колени, согнула спину, причитая, а ребенок так и тянул руки к Ригальдо и улыбался бледной голодной мордашкой.
После происшествия Ригальдо был рассеян, молчалив и снова пропадал в библиотеке. А спустя два дня Исли заметил, как он пытается подманить кухонного кота, и подумал: он просто очень одинок, мой мальчик, он настолько ужасающе одинок, у него нет ни друзей, ни близких в целом свете. Неудивительно, что его взволновал протянувший к нему руки ребенок какой-то крестьянки.
*
Однажды сенешаль, кланяясь, спросил, как будет угодно поступить с портретами принцесс, которые скопились в замке еще при прежнем короле. Исли стало любопытно, и он пошел за лордом-распорядителем до маленькой угловой комнатки, в которой разложили вытащенные из кладовой гобелены.
С полотнищ на Исли чинно смотрели девицы в нарядных одеждах – с золотыми, черными, рыжими косами. Шитье придворных мастериц выглядело настоящим чудом, хотя и не особенно достоверным. Некоторые из этих незамужних принцесс были ровесницами Исли – он точно это знал. Но в чем-то Ригальдо был прав: на портретах все они были достаточно пригожи, чтобы вызывать интерес. Хотя, конечно, больший интерес в таком браке всегда вызывает политическая выгода.
Он внимательно разглядывал девушек на портретах. Любая из них могла в итоге оказаться невестой Ригальдо, и если бы король-паук не тянул так с выбором партии, Исли мог встретить своего юного королевича, когда тот был бы уже повенчан с такой же юной женой.
Думать об этом было странно.
– Некоторые из них весьма милы, – произнес у него за спиной голос Антейна. Тот осторожно обошел Исли и приблизился к гобеленам. – Вот эта, например, третья дочь государя Эльдфельда. Или вот эта – она до сих пор не замужем, я узнавал. Или вот та – если вашему величеству прискучили брюнетки.
Намек в последней фразе был достаточно прямым. Исли покосился на своего побратима и советника:
– Моему величеству по душе, чтобы друзья не совали нос в мою постель.
– О да, конечно, – Антейн потупился. – Должно быть, поэтому все в замке знают, что ваше величество коротает ночи в одиночестве.
– А как иначе, – Исли твердо взглянул ему в глаза. – Ведь идет пост. Разве король не должен быть примером для подданных в очищении души и тела?
– Да, в самом деле, – тонкие брови Антейна сошлись на переносице. – А то при дворе поговаривают, что сыну тирана уж больно привольно живется. В то время как ваше величество вынуждены расхлебывать все последствия этого недальновидного соглашения…
– Какие последствия? – хмуро сказал Исли. – Мы с принцем норфларским обвенчаны перед богами – и смирно несем свою ношу.
– Но принц норфларский не родит вашему величеству сыновей, – голос Антейна был печален. – Я с самого начала думал, что этот дерзкий брак может стать серьезной проблемой.
– Тут нечего пока думать, – Исли перевернул гобелен с синеокой принцессой Эльдфельда лицом вниз. – Сейчас у меня есть новорожденное детище – Вестфлар. Ему принадлежит и мое сердце, и силы. Детей настрогать несложно и позже, друг мой, в нашем роду мужчины до глубоких седин сохраняли плодовитость.
– Все так, как вы говорите, ваше величество, – поклонился Антейн. – При условии, что ваше здоровье окажется крепче здоровья принца Норфлара. Потому что иначе любая рана на войне или охоте может стать роковой, и ваш род на вас и прервется. И тогда стервятники и захватчики разгромят и растащат Вестфлар, потому что у вас не окажется законного наследника.
Исли сжал губы. Все так. Его взгляд упал на очередной гобелен. Чернокосая принцесса улыбалась, кротко сложив руки.
Он овладел Ригальдо в брачную ночь, а после насильственно подчинил себе его тело, но это мужское, крепкое, живучее тело не могло понести, сколько бы раз Исли ни наполнял его своим семенем. И это к счастью, внезапно подумал Исли, чувствуя, как на лбу выступает пот. Был бы Ригальдо принцессой – с него сталось бы спрыгнуть с крыши, только бы не рожать от врага сыновей.
Иногда – чаще под утро, когда он просыпался с железно стоящим членом – в голове Исли начинали бродить смутные мысли о том, что, может быть, терпением и лаской он мог бы вновь покорить мальчика. Сжимая себя под одеялом, он закрывал глаза и представлял разные глупости. Может, это весна так на него действовала. Может, вынужденный пост.
– Я думаю, мы оставим этот разговор для других времен, – сказал Исли. – Однако он напомнил мне кое о чем. Из Вестфьорда со мной прибыло много холостых воинов, которые имеют в этих краях только то, что я дал им по праву раздела добычи. После поста я начну заключать браки между своими людьми и дочерьми норфларских лордов. Пора двум королевствам объединиться не только на бумаге.