…Серая муть расступается, показывая две внушительные огромные фигуры. Я ежусь от какого-то пронизывающего холода и вдруг понимаю, что фигуры передо мной — это либрисы, непонятный квадрат между ними — игральная доска, серая муть — место игры. А я?.. Я тут что делаю?
Но вместо любопытства меня пробивает злость. Значит, вот где они прохлаждаются! Вот кто портит нам жизнь, вот из-за кого у нас миллионы проблем! Злость что-то делает со мной невероятное и я расту, расту, расту до тех пор, пока не становлюсь вровень с либрисами. И подхожу ближе к ним.
Коричнево-черная доска с белыми полосами лежит на столе. Не шахматы, но что-то похожее. И двое — мужчина и парень сидят напротив нее. Парень — наш либрис студент: лысый, нескладный, несколько несуразный и от чего-то несчастный. Мужчина… к горлу подкатила тошнота. Весь будто обвешанный белыми нитями-макаронинами, либрис вызывал отвращение. Возможно, он был красив для неискушенного взгляда, но для меня он был уродом. Большие черные глаза смотрели на меня, как на муху, упавшую в суп и вовремя не утопившуюся.
Мне вдруг стало как-то… даже не знаю. Просто захотелось взять и прекратить это игру. И я хватаю три фигурки с доски — свою рыжую дамочку, синего кота, будто присевшего на корточки и сложившего в молитве лапки и зеленоволосую фигурку с мечом, словно обороняющуюся от кого-то. Моя и кошачья фиругки были теплыми, сверхова сначала отдавала холодком, потом согрелась в руке. Ну и куда их? Ай, ладно! Пихаю всех троих в грудь, плазма не сожрет, а там потом разберусь, что это такое.
Доска смачно хрустит в моих руках. Как вафля. Беру и откусываю кусок доски, хрупаю деревом, растворяю занозы. Надо же, эстеты сраные, на настоящей деревянной доске играют, не на пластике абы каком! Очнувшийся макаронный либрис ревет нечеловеческим голосом:
— Как ты смеешь, тварь?.. — капля растерянности прячется за злобой. Он сам себя накручивает. А потом его фигура начинает расти, он выпрямляется, его голова теряется где-то далеко вверху, срытая серым туманом. Я продолжаю есть доску.
— Хочу и смею! — наглость, говорят, второе счастье. Посмотрим, прокатит ли это со мной или меня сейчас развеют на атомы. — Почему вам можно мной играть, а мне — нет? Это моя жизнь, между прочим! Вся моя жизнь! Вам бы понравилось, если бы вы узнали, что вами тоже играют?!
Последний кусок доски пережевывается особенно плохо, но мне пофигу. Поскольку либрис дорос до каких-то своих высот и попытался задавить меня пальцем. Его огромный белый, как червяк, палец завис надо мной, словно над маковой соринкой. Я упрямо взглянула на эту мерзость и ощерилась клыками.
— Все равно я сделаю по-своему!
Палец упирается в невидимую преграду над моей головой. Либрис давит, налегает почти всем своим телом и… ничего. Преграда не пускает. Где-то далеко, будто в другой вселенной слышится робкий смешок студента.
— Фигурка переиграла игрока…
Сон… Проклятье, это всего лишь сон! Я бессильно сжимаю подушку, слезы злости и отчаяния текут по щекам. Но почему так? Почему я на самом деле не сожрала эту доску и этого либриса в придачу. Впрочем, там такое говно, как бы еще не отравиться.
Обидно. Чертовски обидно. Я ведь поверила, что уже все позади. Все испытания закончились и… что дальше? Жизнь удалась? Как бы не так! Макайся носом в самое отборное говно вселенной. Ладно, ребята, хотите играть? Будет вам игра.
В этот день я сделала то, чего сама от себя не ожидала. Нарушила запреты и вытащила души давно умерших существ из филиала чистилища при черной пустоте. Эдакий морозильник и пекло для одиноких душ, которые ни во что не верили и им некуда было деваться. В морозильнике было до фига драконов и парочка демиургов, в жарильне — высшие демоны. В остальном эти места ничем больше не отличались от оригинальной черной пустоты. Все так же темно, пусто и… страшно. Иногда очень страшно.
Это, конечно, нарушение правил. Только кто сейчас играет по правилам, кроме нашего студента? Его противник так и вовсе вертит закон как дышло. Почему же мне нельзя получить себе некоторое число сокровищ, обязанных по гроб новой жизни? И никто не помешает поделиться этими сокровищами с остальной семьей, чтобы они тоже стали сильнее. И сокровищам же хорошо — новая жизнь в новых мирах, чем не повод порадоваться? Значит, действуем.
А вообще, ну их в баню, эти игры. Весь день, даже в черной пустоте, я проверяла свою плазму, надеясь найти где-нибудь в ноге завалившиеся три маленькие фигурки… Увы, их не было.