Помним, что экспозиция не так уж и обязательна. Это брошка у основания нашего треугольника: завязка-кульминация-развязка.
Можно обойтись и без неё, взяв с места в карьер и особенно ничего не поясняя, надеясь на то, что всё, что нужно – выяснится в процессе повествования.
Некоторые теоретики вот это «в процессе» – выделяют как отдельный подвид экспозиции. Автор же всё равно по кусочкам будет скармливать читателю объяснялки по поводу мира и персонажей? Ну, вот вам и такая своеобразная экспозиция. Цвишенгешихте.
Это я не ругаюсь, это она так называется.
И не наше дело разводить теории – наше предупредить: такой подход есть. Мы к нему ещё вернёмся чуть ниже.
Сначала нужно разделить пролог и экспозицию.
Некоторые их опять же объединяют, но чаще можно заметить, что прологом называют всё-таки события, происходившие ДО описанного в книге, а экспозиция – это непосредственная расстановка сил на текущем поле боя.
Итак.
Экспозиция и пролог – отличия.
Пролог – элемент композиции, выходящий ЗА рамки сюжета произведения, в котором излагаются события, предшествовавшие началу действия. Часто в прологе поясняется смысл происходящих в романе событий. В отличие от экспозиции, включённой в основной текст произведения, пролог обычно графически выделен. То есть так и написано – «Пролог».
Экспозиция:
– намечает исходную ситуацию (время и место действия, состав, взаимоотношения персонажей) и подготавливает восприятие читателя
– в отличие от завязки сюжета, т. е. события, вызывающего развитие дальнейшего действия, экспозиция не влияет на ход последующих событий в произведении.
Грубо – экспозиция – это когда ваши войска уже стоят на поле боя, мечи обнажены, но сигнал к битве (завязка) ещё не прозвучал. (А пролог может объяснять, почему экспозиция такова, какова она есть).
Разновидности экспозиции
Прямая. События описываются на начальных этапах сюжета.
Задержанная. При данном виде экспозиция следует после какого-либо значимого эпизода (завязки). Обычно автор включает важный момент в качестве первой главы, и только после читатель знакомится с действующими лицами и ситуацией.
Обратная. Текст построен в таком порядке, что основная информация находится в конце книги.
Межистория, или от немецкого «цвишенгешихте». При данном развитии сюжета автором раскрываются характеры и место действия параллельно с повествованием, постепенно. (Но у немцев, судя по всему, пролог и эпилог – тоже экспозиция!!!)))
Будем всё-таки рассуждать по-русски, понимая под экспозицией прежде всего нечто, поясняющее мир и персонажей ДО начала их активных действий.
Ну а если всё в романе начинается «с места в карьер» – будем опираться на Веллера с его «сильными действиями» и немцев с их цвишенгешихте.
От чего зависит место экспозиции в романе?
Только от замысла писателя, от его умения задумать что-то этакое, подурить читателя, попутать и поиздеваться.
Так, в поэме «Мёртвые души» Н. В. Гоголя экспозиция задержанная: пояснение исторической и бытовой обстановки дано после завязки действия, а сведения о Чичикове, главном действующем лице, — в конце повествования; писатель сначала показал Чичикова, а потом объяснил, в каких условиях мог вырасти такой человек.
Ну, это у Гоголя. А что у современных авторов?
Сначала посмотрим в топ АТ.
1.Метельский «Меняя маски».
Берем первую книгу цикла и видим вполне классический пролог, который объясняет нам, как описанный мир стал таким, каков он есть, и что, собственно, случилось с героем.
В первой главе перед нами обыкновенная прямая экспозиция, но с ма-аленькой задержкой. Первые абзацы намекают на экшн и быстрое развитие сюжета, но действие тут же притормаживает и начинается экспозиция – автобиография героя (это если по Веллеру).
Герой сам рассказывает о себе. Рассказывает просто, понятно а, поскольку герой ребёнок – он выдаёт читателю информацию о мире так, как ее понимает. Достаточно классический приём, позволяющий до поры скрыть часть авторской вселенной.
Что мы видим из экспозиции? С первых же абзацев задан восточный колорит, некая анимешность персонажей. Читатель вполне успевает сориентироваться – «а туда ли он зашёл?»
Вполне грамотно сделано, кстати. Хоть и принято ругать коммерческую литературу, надо признать – экспозиция здесь информативная и самодостаточная.
2. Антон Текшин «Волшебство не вызывает привыкания»
А вот тут явной экспозиции нет. История начинается с места в карьер. Могу предположить, что экспозиция всё-таки присутствует в тексте, но она раскидана по пространству романа, постепенно «впуская» читателя в мир.
Чем «берёт» читателя такое начало? Экспозиции-то тю-тю? Вроде бы ничего не понятно? Шагаешь в книгу, как в тёмный лес?
А типичным приёмом берёт, о котором мы уже писали. Герой здесь в самом начале истории – «приходит в себя». Это «гормонально узнаваемая ситуация». Она быстро принимается читателем, как родная, и дальше он уже гормонально вовлечён в текст. Автору и стараться не надо, чтобы его заманить.
3.Анатолий Дроздов «Зауряд-врач»
Здесь снова есть пролог, в прологе – классическая «объяснялка». Из неё мы узнаем, что было с героем ДО начала романа.
Экспозиция есть, она хорошо задаёт атмосферу повествования – больница сразу пугает, да? В экспозиции герой приходит в себя – опять гормональный приём. Он усиливает «вхождение» читателя в текст. И далее читатель вместе с героем узнаёт, куда они оба попали.
Читателю понятно, что это перемещение во времени, как минимум. Попаданчество. Для экспозиции – этого вполне достаточно.
Я взял для анализа три романа, которые в эти дни менялись друг с другом близко от первого места.
Зачем? Чтобы было наглядно понятно — коммерческие авторы стараются максимально чётко дать понять – где и что будет происходить. Жанр, место, герои, ситуации – узнаваемы и понятны.
Шаблонны? Да. Но и узнаваемы. Две стороны одной монеты.
Читатель хочет знакомого. А к нему – пару процентов новизны. Вот такой коктейль.
Теперь обратимся к анализу текстов не коммерческих авторов.
4.Робин Штенье «Заложник»
https://author.today/work/32551
(Здесь я уже даю ссылки и, возможно, буду приводить вордовские цитаты, потому что заранее спросил согласия авторов).
Итак. И этот роман начинается вроде бы классически – с пролога.
Но вот сам пролог – совсем не классический. От пролога в нём – последние два абзаца.
А что же идет ДО этих абзацев? А это некая предэкспозиция, если так можно сказать. Она является…
Ну сейчас придумаю. Экспозицией самого пролога, что ли. Поскольку она выкладывает карты, которыми сыграют в прологе. Без неё – пролог непонятен. Непонятно, что 17 подростков попадут в заложники совсем не по озвученной в прологе причине.
Сложно? Сложно. Интересно? Да, интересно.
По сути, Робин пытается изобрести новую форму пролога. Что-то ему удалось, что-то – нет. Форма без сомнения интересная.
Что ещё задаётся в прологе? Жанр, герои…
Жанровая подача… Ну, не знаю. Меня очень смутила, например, игра на грани между реализмом и мультяшностью (не будем говорить – анимэ, Робин это слово не любит).
Поясню. Герой пролога, мальчик Лисард (наследник императора), падает в тёмный источник, и с ним происходит там нечто, от чего мальчик впадает в…
В реалистическом тексте он впал бы в кому, и лежал бы, как наследник престола (учитывая, что у нас ожидаются звездолёты), в некой капсуле, подключённый к аппаратам жизнеобеспечения, а вокруг сновали бы стайки медиков. В мультике он мог бы лежать просто на кровати в условном личном лазарете императора, где есть окно и можно смотреть на облака, но не в коме, а в каком-нибудь волшебном состоянии.
Ну а в прологе ребёнок лежит на кровати у окна, но параллельно – он в коме. И вот это междужанровое состояние здесь не ошибка, оно именно так заявлено и таковым будет в романе.
Да, уже в прологе ясно, что Робина будут ругать за анимэшность, он будет злиться. Я же скажу, что некий сверхсмысл в синтезе жанров есть всегда. Кому-то же надо пробовать.
Да, дело это сложное, новое. Но первопроходцы есть и будут всегда.
В чём плюсы? Герои в такой смеси жанров (реал+мульт) – мультяшно-добрые, но уже не такие картонные, как в анимэ.
В чём минусы? В том, что читатель печенью чует – что-то незнакомое подсовывают.
Перейдём к экспозиции.
Прямой экспозиции нам тут, разумеется, не приготовили. Тут у нас то, что называется страшным немецким словом цвишенгешихте. Автор тянет героев в свою историю вместе с читателями, что-то поясняя по ходу. Но не более.
Мало того, самый первый эпизод – вообще не сыграет.
«Через две недели и два дня Алену Ричмонду исполнялся двадцать один год, он вступал в тот самый возраст, когда человек считается совершеннолетним. Но Ален не чувствовал себя взрослым, даже желания притворяться таковым не было. Хотелось праздника. Хотелось подарков. И чтобы заполучить желаемый подарок, он отправился со своим опекуном Деймоном Крито на Миру».
Мальчик (21 год) хочет космический корабль. С этого начинается история. Но события начнут развиваться так стремительно, что «кораблик» как мотивация, не сработает. Ален будет обманут в своих ожиданиях. Он найдёт иное, откроет его в себе и в мире.
Так бывает в жизни – «день начинался хорошо и вдруг…»
В литературном сюжете такие моменты чаще всего рихтуют: добавляют «крючки», вешают «ружья».
Из первой главы было бы несложно выстроить что-то привычное.
Фабула там такова:
*Ален Ричмонд мечтает получить в подарок маленький космический кораблик и для этого увязывается на планету Мирра вместе со своим опекуном (по совместительству – королём пиратов).
*На Мирре Ален отправляется на прогулку и с ним увязывается местный мальчишка. Далее (между прочим – ещё один пролог!) мальчик рассказывает Алену легенду о заселении Космоса.
*Ален обнаруживает в ребёнке «пробудившегося ангела».
*Ален и мальчик возвращаются.
*Обнаруживают, что мальчика сочли похищенным, предъявили обвинения опекуну, и тот уже убил отца мальчика. На местном подобии дуэли.
*Мальчик-ангел бросается на короля пиратов, и у Алена пробуждается память о том, кто он сам. Чья реинкарнация.
И снова Робин нарочито небрежно смешивает в рассказе реалистическую и мультяшную манеру. Живые эмоции переплетаются с мультяшными «позами» героев – старший «мальчик» трогательно держит за руку младшего.
Из первой главы можно легко сделать две – в двух разных манерах.
Реал
Реал-Ален в реал-варианте – будет обеспокоен предчувствиями (а не мечтами о корабле), ведь итогом главы будет его пробудившаяся память. И он будет «ловить звоночки» и именно потому дерзить опекуну, требуя подарок, и точно так же вылетит из гостиницы, гонимый «шестым» чувством.
Мульт
А мульт-вариант мог бы начаться с презрения Алена к сказкам как таковым, чтобы они сыграли на контрасте, или, напротив со сказок об ангелах и кошках.
Но Робин сделал – как сделал. Возможно, не он первый вот так смешал жанры, но первопроходцев явно немного, и ему нелегко.
Видимо, потому события в главе разворачиваются линейно, строго фабульно. Да, сюжет там равен фабуле. То есть всё разворачивается последовательно, как в жизни. Безо всяких хронологических перестановок и т.п. «Куда уж дальше нагружать повествование?» — как бы думает автор.
Прав он или нет – не знаю. Знаю только, что разжёвывая и играя с антуражем из первых двух главок про Алена можно написать роман, так плотно там набита история мира, события, смыслы.
В общем, всё это не шаблонно, любопытно, но толпы читателей придут нескоро. Ведь и пролог и первая глава задают ни на что не похожий мир, ни на что не похожий жанр, да ещё и играют с элементами пролога весьма непривычно.
Желаю Робину удачи, и он это знает. Эксперимент интересный, мир живой. Но не ждите, что будет просто))