Близкий — куда ближе лунного — горизонт Фола, чёрное небо, скалы… Два солнца: побольше — Бэшка, поменьше — Ашка. Тонкий серп Хирона сейчас плохо виден. Уже вполне привычная картинка. Вдруг поймал себя на мысли, что стал скучать по Земле. И Луне. И это я ещё проспал всё время перелёта!
Хотя, возможно, у меня просто нет такого же захватывающего дела, как у Марины. Она-то, среди прочих юных гениев группы Бондаренко, вряд ли скучает. Уж им-то — разбирающим миллионолетние развалины цивилизации центаврян — точно есть, чем заняться!
Она бывает у меня довольно часто. И разговариваем мы каждый день по часу, не меньше. Фол ближе к Хирону, чем даже Луна к Земле, сигнал практически не запаздывает, никаких пауз в разговоре. Вот и сегодня…
Маринка, сдув с лица постоянно выбивающуюся из причёски непослушную рыжую кудряшку, проговорила:
— Странно это всё. Даже не могла себе представить, что так может получиться! У нас есть теперь абсолютно все составные части центаврийского сверхсветового звездолёта. Нам известна конструкция их кораблей и их двигателей. Мы изучили принципы межзвёздной навигации в сверхсветовом режиме. Мы расшифровали петабайты информации записей о реальных путешествиях центаврян. Мы даже построили хроногенератор по их схемам. Чтобы «оседлать кентавра», не хватает только одного!
Я уточнил:
— Субстанции А?
Марина вздохнула:
— Субстанции А. Того, что центавряне закачивали в оптическую ловушку хроногена. Нигде не сказано, что это было. Видимо, что для них это была штука настолько тривиальная, что и говорить-то не о чем!
Да уж — ничего хорошего. Уже полгода они не могут сдвинуться с мёртвой точки… Если уж сам премудрый профессор Бондаренко не может догадаться, в чём дело… Кто сможет тогда? Марина? Ну, почему бы и нет — её неслучайно взяли в Первую Звёздную, несмотря на возраст. Сам Василь Матвеевич, что характерно, в её годы звёзд с неба отнюдь не хватал… Но что-то и у моей милой пока что ничего не выходит! То-то она последние дни понурая такая…
Впрочем, долго грустить Мариночка не умела:
— Но сегодня-завтра всё изменится! — она улыбнулась и подмигнула мне. — Киму удалось собрать хронодетектор. Теперь мы просто картографируем всю Центаврию — и наверняка догадаемся, чего ещё этому проклятому хроногену не хватает для полного счастья…
Ну, спасибо Киму — хоть что-то развеяло Маринину грусть! На её улыбающееся лицо смотреть бы и смотреть… Я поддержал разговор:
— Необходимо вещество с какими-то особыми свойствами? Но ведь, спасибо Менделееву, ничего принципиально нового мы в области химических элементов уже не откроем. Что касается химических соединений — вряд ли перетасовка атомов способна настолько сильно повлиять на глубинные свойства материи.
Марина рассмеялась:
— Ну, не скажи! Человеческий мозг — это всего лишь перетасованные атомы — а как на материальный мир влияет! Посмотри вокруг!
Это да: три года субъективного времени назад вокруг меня была Солнечная система, а теперь — планетная система Альфы Центавра. На самом деле времени прошло куда больше, но сам полёт как бы не считается…
Да уж, сейчас Марина, наверное, уже спит… Я снова бросил взгляд на картину, занимающую всю противоположную стену комнаты: два солнца, неровный горизонт Фола, Хирон… Выше Бэшки можно разглядеть и Гилоному — она ближе к своему светилу, чем Хирон. Собственно, основная часть членов экспедиции сидит именно там, на прародине погибшей цивилизации центаврян. Несмотря на всё ещё достаточно высокую радиоактивность, более важного объекта для исследований у нас тут быть не может. Ну, разве что Циллар — спутник Гилономы. Там, на обратной его стороне, удалось найти первые сохранившиеся базы данных сгинувших братьев по разуму.
Я вздохнул и повернулся на другой бок. Упорно не спалось. Подсознание будто ждало чего-то… И тут послышался сигнал вызова. Нет, не по голосвязи. А просто «звонок в дверь»: кто-то сел на нашем космодроме, а теперь хотел войти внутрь Базы. Неужто?..
***
…Марина буквально втолкнула меня в комнату. При других обстоятельствах я был бы очень рад такому повороту событий, но в этот раз глаза её блестели как-то уж слишком ярко. НЕ ТЕМ светом. Другим — слегка безумным. А может — и не слегка…
— Бондаренко провёл хронодетектирование планетной системы! — хриплым шёпотом просипела она.
Жестом попросила чего-нибудь смочить горло. Синтезатор был настроен на лёгкое пиво, но она энергично отрицательно покачала головой… Хорошо, тогда квас — почти те же ингредиенты, приготовится быстро. Хотя, подозреваю, пиво бы ей сейчас не помешало…
— Вчера — ну, почти ночью, три часа назад, Умник закончил расшифровку данных хронодетекторов, — уже вполне внятно проговорила Марина. — Обнаружена точка максимальной активности — где время течёт наиболее аномально. Догадаешься, где?
Та же безумная улыбка.
— Не томи! — я начинаю сердиться.
— Сам глянь, — уж очень ей хотелось, чтобы я самостоятельно сделал открытие.
Ладно, гляну…
Она вывела на мой голопроектор карту Центаврии. Я попытался вникнуть…
Угу, вот эти полупрозрачные поверхности — изохроны… Если отстроиться от естественных флуктуаций — я понизил чувствительность голограммы — то… Ну да, в общем, этого следовало ожидать: ток времени слегка меняется вблизи крупных гравитирующих масс. Обе звезды Альфа Центавра, пропорционально своим размерам, чётко выделялись на карте. Можно было обнаружить и влияние отдельных планет. И даже лёгкое воздействие центра Галактики и ближайших звёзд: помимо Проксимы, отчётливо рисовались «хроноприливы» со стороны Солнца и Инфры Паруса. Но что-то не так…
— Постой-ка… А это ещё что такое??? — я ткнул в яркую точку возле одной из планет Бэшки. Она первоначально сливалась с планетой, но выглядела куда ярче, и, кроме того, обозначена иным цветом: спектр её влияния на время оказался иным, чем у больших гравитирующих масс!
Марина молчала, но грудь её вздымалась, как… Ладно, отставить лирику!
Ох!.. Да это же Хирон и есть! На его орбите сейчас и висит «Магеллан»! Да ему ж надо сматываться оттуда, кто знает, что это там за…
Нет. Не надо ему никуда сматываться. Бесполезно. Сияющая точка хроноаномалии просто переместится вместе с ним. Потому, что она именно его — наш звездолёт — и обозначает. Самый мощный источник хронополя в современной системе Альфа Центавра — это мы.
— Но как?!? Ведь сейчас там даже особо не работает ничего. Так, защита топливных камер включена — и только.
Нельзя их выключать: антивещество всё-таки. Ну, ещё система навигации работает… Умник… Но это — ничтожная часть энергетических возможностей «Магеллана». Планетолёты наши сейчас на порядки больше энергии выделяют — и ничего: никаких признаков их влияния на время не обнаруживается.
Я хмуро посмотрел на Маринку, эту маленькую вредную интриганку — уж она-то наверняка всё давно поняла! — и спросил:
— Ну и?..
0
0