Некоторые соображения о повести А. и Б. Стругацких «Отель „У погибшего альпиниста“»
Эти странные пришельцы
Одна из причин популярности повести братьев Стругацких «Отель «У погибшего альпиниста» — это необычные, особенно для своего времени, пришельцы. Пришельцы из космоса (времени, других измерений и т. д.) — это всегда сила. Добрая, злая, нейтральная… Господин же Мозес и его соратники наивны и слабы. («Примерно полтора месяца назад он попал в лапы к гангстерам. Они его шантажировали и держали на мушке. Ему еле-еле удалось вырваться и бежать сюда». с. 176) Так, во всяком случае, на первый взгляд. Приглядевшись, замечаешь разительнейшие черты этой слабости.
«/…/ Господин Мозес, у которого были достаточно веские основания скрывать от официальных лиц не только свои истинные занятия, но самый факт своего существования…» (с. 184)
Интересно, как можно, будучи миллионером, скрывать «факт своего существования»? В принципе?
Господин Мозес пытается уговорить инспектора Глебски отдать ему очень важный чемодан. Инспектор задает нейтральный вопрос: «Что вам нужно?»). Ответ:
«— Какие вам ещё нужны доказательства? /…/ Вы губите нас. Все это понимают. Все кроме вас. Что вам от нас нужно?» (с. 180)
И далее: «Что вам ещё нужно? (с. 180) /…/ Нет! Нет! Всё совсем не так. (с. 182) /…/ Ну неужели вы не понимаете… (там же)»
То есть впадает в истерику. Господин Мозес как будто только что сообразил, что исследование неизвестного и возможно опасного мира может закончиться его гибелью. Наивный… (Кстати, если действительно «все, кроме тупоголового инспектора, всё понимают», то это же великое открытие. Планета готова к контакту! Да за такую весть, по-моему, и жизни не жалко. Радоваться вам надо, господин Мозес, а не огорчаться.)
А в чем причина этой истерики? Во-первых, Луарвик болен, ранен, почти умирает. Мозес умоляет: «Отпустите хотя бы Луарвика. (с. 181) /…/ Пусть по крайней мере хоть он спасётся… (с. 182) /…/ Я боюсь за Луарвика. (с. 183)» А что, собственно, случилось? Луарвик же пострадал при взрыве станции пришельцев. Глебски этот взрыв слышал:
«В этот самый момент пол дрогнул под моими ногами, жалобно задребезжали стекла, и я услышал отдалённый мощный грохот». (с. 67)
По идее, господин Мозес тоже слышал этот «мощный грохот». Ну и почему сразу не помог несчастному Луарвику, за которого так беспокоился? Ведь неизвестно, где больше пострадал Луарвик: при взрыве или во время тяжелейшего перехода от станции до отеля:
«Дверь отворилась, и к нашим ногам медленно сползло облепленное снегом тело. /…/ Облепленный снегом человек застонал и вытянулся. Глаза его были закрыты, длинный нос побелел». (с. 71-72)
Во-вторых, пришельцы «без Олафа /…/ совершенно беспомощны, а Олаф выключен, и вы не даете нам аккумулятор» (с. 182). Я всё понимаю, но, господин Мозес, Олаф выключен больше половины суток, а вы только сейчас о нём сказали. Почему же вы за это время не попытались добыть злосчастный аккумулятор (силой, хитростью или просто уговорить)?
Пока всё это касается практически только одного пришельца. Теперь же рассмотрим технику этих самых пришельцев. Станции взрываются при работе в штатном режиме (ведь строились они, кажется, именно для того, чтобы принимать и отправлять корабли), прекращение подачи энергии автоматически отключает всех роботов, причем они даже сигнала об отсутствии энергии (как бесперебойник) не подают, у двух роботов «принципиально разные» аккумуляторы, у Луарвика скафандр повреждён (неужели запасного не нашлось) и не приспособлен для зимы, да и лексикон убог. Впридачу в момент работы станции её робот-смотритель (тот же Олаф Андварафорс) оказывается почему-то далеко от неё. (Кстати, он вообще уходил?)
Иными словами, пришельцы не просто слабы, но на удивление наивны, инфантильны и не приспособлены к иным, нежели тепличным, условиям и тем более к исследованию неизвестных планет.
Однако всё о слабости, наивности, инфантильности и т. д. пришельцев в повести Стругацких известно лишь со слов самих пришельцев и неожиданно всплывают факты совершенно другого рода.
Как уже известно, Мозес «полтора месяца назад попал в лапы гангстерам» (с. 176). Далее «Чемпион исчез с горизонта. Впрочем, всего на месяц.» (с. 184). То есть, чистое время общения господина Мозеса с гангстерами длилось две недели. За это время Мозес:
1) «Сработал /…/ всего два дела, но зато дела были для простого человека ну никак не подъёмные, и сработал он их чисто, красиво…» (с. 167)
И как «сработал». Его робот, «госпожа Мозес», сначала «сейф в две тонны весом выворотила и несла по карнизу» (с. 168), а затем ухватила «броневик с золотом под днище» и «перевернула эту махину набок» (с. 169). Не скажешь даже, что Чемпион всё разработал, а господин Мозес — простой исполнитель. Откуда Чемпиону знать о роботах и их возможностях?
2) Далее господин Мозес «еле-еле вырвался» от гангстеров. Посчитаем. За указанные две недели было подготовлено и произошло два ограбления и какое-то время Мозес жил в отеле «У погибшего альпиниста». То есть наш пришелец еле-еле вырвался максимум за неделю.
3) Еще господина Мозеса «непрерывно держали на мушке». Например, как указано в повести, Хинкус («опасный гангстер, маньяк и садист» (с. 50), он же «настоящий ганмен в лучших чикагских традициях» (с. 165)). И этот самый гангстер и ганмен менее чем за сутки был нейтрализован без видимых усилий.
4) Но опять речь об одном Мозесе, да ещё о его взаимоотношениях с гангстерами, в которых я, разумеется, профан. Переходим к несчастному Луарвику. Луарвик Л. Луарвик идёт от станции до отеля (явно отстоящих друг от друга на весьма большом расстоянии, дабы каждый второй лыжник-альпинист не натыкался на загадочный объект, причём, возможно, станция находится в горах, с которых ещё надо спуститься) незнакомой дорогой, ночью, по снегу, в совершенно неподходящем костюме. И сколько времени идёт? Вспомним. Взрыв был в «десять часов две минуты» (стр. 67), тело Олафа нашли в «ноль часов двадцать четыре минуты» (стр. 79), минус время от появления Луарвика до обнаружения «тела» Андварафорса (то есть события почти всей седьмой главы повести). Получается около двух часов. Всего-навсего.
Причем эти сведения, в отличие от предыдущих, получены не от пришельцев, а от более или менее беспристрастных свидетелей.
Не кажется ли, что пришельцы в повести Стругацких не так уж наивны и слабы, как хотят выглядеть?
И, более того, что в отеле они всех мистифицируют?
Проверим.
Вот один из самых ярких эпизодов повести. «Жуткая гонка на лыжах через снежную равнину», которая и двадцать лет спустя видится Глебски, когда «при простуде» у него «поднимается температура» (с. 195).
«Впереди мчалась госпожа Мозес с гигантским черным сундуком под мышкой, а на плечах её грузно восседал сам старый Мозес. Правее и чуть отставая, ровным финским шагом несся Олаф с Луарвиком на спине. Билась по ветру широкая юбка госпожи Мозес, вился пустой рукав Луарвика, и старый Мозес, не останавливаясь ни на секунду, страшно и яростно работал многохвостовой плетью. Они мчались быстро, сверхъестественно быстро…» (стр. 190)
Превосходно, правда? Однако проверим алгеброй гармонию.
С чего всё начиналось? Господин Мозес кричит «с нечеловеческой силой»: «Прощайте, люди! До встречи! До настоящей встречи!» (с. 189) И дальше, очевидно, «жуткая гонка». Практически одновременно Глебски встаёт, подходит к лестнице, поднимается. Инспектор ранен, каждый шаг отдаётся болью («На лестнице, на первых же ступеньках, мне стало дурно, и я вцепился в перила» (там же.), иными словами, еле движется, и путь до своего номера и дальше до крыши займёт у него минуты три, не меньше. Пришельцы же мчатся «быстро, сверхъестественно быстро», то есть километра два за это время явно пробегут. Спрашивается, каким же отличным зрением обладает Глебски, который за два километра видит, что Мозес «грузно восседает», Олаф идёт «ровным финским шагом», а у Луарвика «вьётся пустой рукав»?
А затем прилетает вертолёт, и…
«А потом вертолёт повис над неподвижными телами и медленно опустился /…/. Снег закрутился вихрем от его винтов, сверкающая белая туча горбом встала на фоне сизых отвесных скал». (с. 190)
Итак, вертолёт снижается, но не садится. С него, очевидно, прыгают на землю люди Чемпиона, три-четыре человека («не меньше трех» (с. 172).
Прикинем, сколько времени эти люди по пояс в снегу, с запорошенными глазами и, главное, не спеша (ибо спешить некуда) будут грузить на вертолёт (хорошо, пусть даже грузовой) четырёх «людей» плюс сундук («Он привёз с собой четырех носильщиков, и бедняги измучились, затаскивая сундук в дом». (с. 126))? По-моему, на всё про всё минут двадцать.
И что же за это время происходит в отеле?
«Снова послышался злобный треск пулемёта, и Алек сел на корточки, закрыв глаза ладонями, а Симонэ всё рыдал, всё кричал мне: «Добился! Добился своего, дубина, убийца!..»
Вертолёт так же медленно поднялся из снежной тучи…» (с. 190-191)
Всё. Вспомним, что описание примерно же тех двадцати минут, прошедших от появления Луарвика до обнаружения «трупа» Олафа, заняло у авторов семь страниц. И что, Симонэ столько времени монотонно повторял одно и то же? Не верится. Герои застыли и простояли невесть сколько? Про это ни слова. И, кстати, почему гангстеры-победители не полетели сразу же к отелю: Хинкусу помочь и свидетелей убрать на всякий случай?..
Короче говоря, эта красивая и действительно запоминающаяся сцена похожа именно на театральное действо со снежным вихрем в роли занавеса.
Пришельцы просто морочат всем голову!
Но почему? С какой целью?
Впрочем, целей своих Мозес в общем-то не скрывает. («Я исследовал возможности контакта. Я его готовил» (с. 186)). То есть в том числе не мог не исследовать реакцию различных людей на факт контакта. И именно такое «театральное действо» прекрасно вписывается в данное исследование.
Итак, как же люди, по мнению господина Мозеса, готовы к контакту?
И с кем, собственно, контактировал господин Мозес? И тут вспоминается: Чемпион среди гангстеров.