— Ангел, давно тебя хотел спросить… хм… Кстати, а ты помнишь сержанта Шадуэлла?
— Такое забудешь!
— Вот-вот. И я о том же… Он тебя… спрашивал?
— О чем?
— О… хм… сосках.
— Ох, Кроули! Конечно. Он же всех об этом спрашивал.
— Ну и что ты ему ответил?
— Правду, только правду и ничего кроме правды.
— А точнее?
— Мой дорогой, твоя дотошность иногда попросту неприлична! Два, конечно. Это же соски, а не глаза! Ты именно об этом и хотел меня спросить?
— Хм… Не совсем. Они у тебя давно?
— С самого начала. Они входили в комплект, знаешь ли.
— А они тебе не… не мешают?
— Это же соски, Кроули! А не… хм…
— Хм… И все-таки?
Азирафаэль ( поджав губы, резко, словно ставя точку)
— Я — хороший танцор.
Тяжелый прерывистый вздох.
Азирафаэль (после паузы, заинтересованно):
— Хм… А как они могут мешать?
Кроули (после паузы, немного смущенно):
— Ну… они слишком чувствительны. Иногда. Случайно заденешь, или прижмешь, или рубашкой, даже просто вот так плечами передернешь и… ох…гхнкг… И это бесит!
Азирафаэль (с энтузиазмом, расплываясь в довольной улыбке):
— Ах, Кроули! Но ведь в этом же и состоит вся их прелесть! Все доставляемое их наличием удовольствие! Даже странно, что именно мне приходится это тебе объяснять, но раз уж нам выдали человеческие тела, то весь смысл в том, чтобы пользоваться ими на весь моток!
— Какой моток?
— Ну, клубок. Что-то такое с нитками.
— Может быть – катушку?
— Тебе виднее. И вообще не придирайся к словам! Ты ведь понял суть: пользоваться до наполненности. И ловить все возможные удовольствия. Как от крошечных вкусовых сосочков во рту, так и от более крупных сосков. На груди. Или где еще… (мечтательно) Я иногда думаю… ну чисто так, ради эксперимента… Что, наверное, было бы интересно сделать их не только на груди. И чтобы много…
— Много? — Кроули передергивается, и тут же морщится, страдальчески выгибаясь. — Ох… Нас-с-сколько много?
— О-о-очень много… По всему телу… всему-всему-всему.
— Ужас-с-с… Ангел! Прекрати! Мне теперь будут с-с-сниться кошмары!
— … Чтобы они были везде… И очень, очень, очень чувствительны…
— Ангел! Ты с-с-смерти моей хочешь?!
— … И чтобы по мне ползал змей… Большой такой змей… Всем своим длинным, мускулистым, гладким, чешуйчатым, горячим, упругим телом…
Кроули (задушенно, неверяще и почти неслышным писком):
— Ан-гел?..
— … И чтобы обвивал меня плотно-плотно… и всей своей шкурой… своей теплой, гладкой, шелковистой и словно бы в рубчик шкурой… терся бы по соскам. По всем сразу, давил бы на них. прижимал, выкручивал…
(Далее следует мечтательный вздох, долгий и томный. Очень долгий, очень томный и очень, очень мечтательный).
Кроули (после паузы, нервно сглотнув и внезапно охрипшим голосом):
— Знаешь, ангел… По-моему, на Небесах ошиблись, не того из нас определив в Искусители.
0
0