Как мы уже выяснили, NC-17 — это путёвка во взрослую жизнь. Возникает вопрос: если у нас уже есть рейтинг «для взрослых», зачем нужен ещё один? Чем совершеннолетний читатель 18+ отличается от совершеннолетнего 21+, кроме того, что в различных странах совершеннолетними становятся в разном возрасте? Но тогда рейтинг следовало бы назвать NC-17/21. Или просто NC (не для детей).
Источники расплывчато отвечают на этот вопрос, предлагая разграничить рейтинги по количеству взрослых сцен. Это неясно. Чем прочтение одной детальной сцены секса/насилия отличается от прочтения пяти? Чем детализация с описанием подробных действий отличается от детализации с описанием очень подробных действий? Однако большинство из нас чувствуют, что помимо одного взрослого рейтинга нужен дополнительный, потому что взрослые тоже различаются. Только чем и как? Не секрет, что больше всего на свете человек не любит выходить из зоны комфорта. Назовем эту зону комфорта — общественные ценности. Рейтинг 21 — это пощечина общественному вкусу.
«На этой картине она являлась мне обнажённой — ничего на ней не было, кроме одного носочка да браслета с брелоками; она лежала, раскинувшись, там, где её свалило моё волшебное снадобье; в одной ручке была ещё зажата бархатная ленточка, снятая с волос; её прянично-коричневое тело, с белым негативом коротенького купального трико, отпечатанным на загаре, показывало мне свои бледные молодые сосцы; в розовом свете лампы шелковисто блестел первый пух на толстеньком холмике.»
В. Набоков «Лолита».
Постельные сцены в упомянутом романе весьма «целомудренны», нисколько не возбуждают и практически без деталей. Однако это — NC-21. Потому что речь идёт о том, что делает взрослый мужчина с девочкой 12 лет. Роман скандален ещё и тем, что Гумберт Гумберт представлен человеком, а не чудовищем в человеческом обличье. Испытывая отвращение к происходящему, читатель, тем не менее, сочувствует герою — вместе с ним влюбляется в Лолиту, вместе страдает от невозможности получить желаемое, затем радуется возможности получить и соглашается, что представленный герой может быть только таким. Я понимаю людей, которые не хотят об этом читать.
Ещё два интересных примера, как одна и та же тема может быть представлена в разных рейтингах:
«Я слышу его хриплое, отрывистое дыхание. Сама же я едва дышу, отчаянно пытаясь найти душевные силы, чтобы выдержать испытание. Ремень снова впивается в мою плоть.
— Три! — Слёзы брызжут из глаз. Черт, это больнее, чем я думала, куда больнее шлепков.
— Четыре! — визжу я. Слезы градом катятся по лицу. Я не хочу плакать и злюсь на себя, что не могу сдержаться. Ещё удар.
— Пять, — из горла вырывается сдавленное рыдание, и в это мгновение я ненавижу Кристиана. Ещё один, я должна вытерпеть ещё один. Задница горит огнем.
— Шесть, — шепчу я сквозь слепящую боль. Кристиан отбрасывает ремень и прижимает меня к себе, задыхающийся и полный сострадания… но я не желаю его знать.
— Оставь меня… нет… — Я вырываюсь из объятий. — Не прикасайся ко мне! — шиплю я, выпрямляясь, с яростью глядя на него и встречая в ответ его изумленный взгляд.»
Э.Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» (NC-17).
Обыденное описание «ужасного извращения», которым каждый день занимаются толпы обычных людей, чтобы разнообразить сексуальную жизнь. Скандальным в книге является лишь то, что она стала сверх-популярной. В конце Анастейша перевоспитает «чертова сукина сына», они поженятся, родят двоих детей и станут семейной парой, ничем не отличающейся от миллионов других (кроме количества сногсшибательности и денег у мужчины).
«- Ваша?
— Моя, — ответил Рене.
— Жак прав, у неё слишком узкий проход. Его не мешало бы растянуть.
— Но только не сильно, — вставил Жак.
— Вам виднее, — сказал, поднимаясь, Рене. — Вы в этом лучше разбираетесь.
И он нажал на кнопку вызова слуги…
С этой самой минуты и в течении восьми дней О. должна была большую часть суток — когда не прислуживала в библиотеке — носить такой стержень в заднем проходе… Каждый день стержни заменялись на всё более толстые. Жак сам выбирал их. О. становилась на колени, высоко поднимая зад, и кто-нибудь из девушек, оказавшихся в этот момент в зале, вставляли ей выбранный Жаком стержень… Вынимать стержень имел право только Пьер, и то только ночью, приходя, чтобы привязать её цепью к кольцу или чтобы отвести в библиотеку. Почти каждую ночь находился желающий воспользоваться этим, расширяющимся с каждой минутой, проходом.
П. Реаж «История О» (NC-21).
История О. похожа на служение. В ней мало удовольствия, а если оно есть, то неизбежно смешано со страданием. Героиня придерживается противоположных общепринятым взглядов. В конце она становится рабыней по собственному желанию.
«— О, это было потрясающее зрелище. Мне помогали Марта и моя сестра. Они принимали перед ним разные позы, одна сладострастнее другой. Они сосали и возбуждали его, и я выжал всё до последней капли, прежде чем отправить в мир иной, так что можешь быть уверен, что, если им овладеют фурии, вряд ли они смогут заставить его сношаться.
— Чем же всё кончилось?
— Я его распял. Мне хотелось, чтобы слуга издыхал той же смертью, что и хозяин; он висел на кресте целых четыре часа, и нет таких пыток, которые он не испытал бы за это время. Я прочистил ему задницу, я его выпорол и раз двадцать всадил свой нож в его тело. О, как я хотел, чтобы ты помог мне проделать эту восхитительную операцию! Но тебя в деревне не было, а я торопился: невозможно жить, пока дышит твой враг».
Маркиз де Сад «Жюстина, или Несчастья добродетели».
Маркиз — классик NC-21. В этой сцене описана казнь священника, посмевшего обратить к религии дочь жестокого развратника. Далее два приятеля (сам развратник и его друг-доктор) решают в качестве наказания провести дочери вскрытие «на живую», что и проделывают с превеликим удовольствием. Книга изобилует подобными сценами, перемежаемыми философскими дискурсами, в которых автор аргументированно доказывает благо зла, детоубийства и вседозволенности. Написана художественным языком и с таким внутренним запалом, что вот уже более двух веков входит в золотой фонд мировой литературы.
…На маленьком белом блюдечке аккуратно расставлены красивые, песочного цвета, ароматные пирожные. Я тянусь к ним, понимая, что внутри них абрикосовое варенье — судя по запаху и по оранжевому цвету капелек, вытекающих на блюдце.
— Бери, бери, не бойся, — звучит из-за спины голос, и я оборачиваясь, поскольку понимаю, что у Шеата голос другой, более тонкий. Но вместо Шеата вижу… Ярима собственной персоной. Немного не такого, как обычно. Те самые сиреневые волосы сохранились, а вот ранее бледная кожа сейчас загорела настолько, что мне показалось, будто демон пару недель хорошенько так отдохнул у моря. Да и глаза… теперь они у него янтарно-желтые, слегка светящиеся, а не зеленые, как раньше. Что произошло?
— Ешь и пошли, нам нужно завершить ритуал, — говорит демон и протягивает мне руку. Машинально сгребаю пирожное и запихиваю в рот, абрикосовое варенье стекает по подбородку и впитывается в плазму, оставляя странный привкус.
— Какой ритуал? Ярим, что происходит? — я беспомощно оглядываюсь на демона, отмечая у него на лице странную задумчивость и… он что, помолодел? Кажется, да. Ярим сейчас выглядит… намного моложе того возраста, который у него был… в Замке.
— Ежегодный ритуал плодородия. У меня уже все готово, — он махнул рукой в сторону, только теперь я вспомнила, что там когда-то была ванная. Или не там? Замок переставлял комнаты и залы по своему личному желанию, и порой можно было конкретно так заблудиться в поисках нужного места.
Я в растерянности пошла за Яримом, ведомая за руку. Действительно, за поворотом направо от маленькой кухоньки на любителя была ванная комната. Не та большая, с огромной ванной, в которой поместится бегемот со всей семьей и десяток совокупляющихся демонов, а такая, поменьше, поприличней и поскромней с виду. Без обязательной позолоты, украшений в виде драгоценных камней и прочего выпендрежа.
Пока я рассматривала ванну и принюхивалась к теплой, чуть парующей воде, демон разбил в ладони пару средних птичьих яиц и вылил в воду. После чего стал зачитывать какое-то заклинание, от которого на самой воде и стенах стали появляться узоры и печати — довольно сложные многокомпонентные рисунки, понять смысл которых было невозможно. Столь серьезная и сложная магия мне пока недоступна.
— Ну чего стоишь, давай, раздевайся, — Ярим ткнул когтистым пальцем в мою сторону, указывая на просторный халат. Какого черта я в халате? Сколько помню, любила носить простую удобную одежду, а не эти бесполезные балахоны, в которых можно повеситься на поясе. А что? Отличное орудие убийства и самоубийства.
— Зачем? — я слабо дернула завязки, повинуясь командному голосу и тут же затормозила, вспомнив простую и банальную вещь. Праздники плодородия обычно сопровождались ритуальным сексом различных верующих, а иногда даже боги или богини снисходили до интимных встреч со своими поклонниками и ярыми почитателями. То есть… он предлагает это мне? Ярим, мой советник и нынешний заместитель императора? Какого хрена?!
— Олла, ты сегодня не в себе, — встревоженно проговорил демон, заглядывая мне в глаза. — Вчера вечером все было нормально, раздевание тебя не смущало, загоняла меня до полной отключки и была такова. А сегодня вечером ты ломаешься как девственница! Давай полезай, надо завершить ритуал, иначе народ не поймет.
— Подожди, — я слабо оттолкнула потянувшиеся к завязкам халата загорелые руки демона. — Ты хочешь сказать, что я спала с тобой? С тобой, с моим советником?
— Так, у тебя очередной приступ, все нормально, — Ярим выдохнул и глубоко вдохнул пару раз, втянул выскочившие когти и задумчиво поскреб затылок. — Давай все проясним. С чего ты взяла, что я твой советник?
— Ты всегда был советником в Замке, пока был Совет демонов, пока правил Твэл, до меня и после него и меня…
— Постой… правил Твэл? Наш дурной Твэлиор? Да какой из него правитель? Не смеши мои тапки, дорогая. Он никогда не правил и не будет править, пока я жив. И после тебя… ты что же…
— Я его жена, — потупившись, пытаюсь понять, что за бред он мне говорит. Получается… я снова все попутала? Меня опять обвинят в потере памяти, приступах, склерозе и боги знают в чем, а на самом деле…
— Ты моя жена, — хрипло выдыхает Ярим. — И никакому Твэлу я тебя не отдам.
Завязки халата рвутся под когтями, пока я в ступоре и панике пытаюсь понять… что вляпалась в очередную параллель. Ту, в которой что-то пошло совершенно не так. Теперь понятно, почему Ярим выглядит иначе и почему втирает мне бред. Не бред ведь. Реальность своей параллели, то, что для НЕГО является реальностью…
Демон отбрасывает мою одежду в сторону, раз уж содрал вместе с халатом еще и какой-то пеньюар. Боги пресветлые и претемные, как это кошмарище можно было надеть? Обалдев, оглядываюсь на разодранную тряпку, а Ярим взялся обхаживать мою шею, покрывая ее поцелуями. Что-то… не так. Зачем? Я не хочу!
Паника накрывает с головой, я пытаюсь оттолкнуть Ярима, понимая, что потом сама себе не прощу это… эту мерзость. Внутри головы бьется отчаянный, какой-то нереальный вопль, кажется, будто мне сейчас сорвет верхнюю часть башки, и этот вопль вырвется наружу.
— Да что с тобой такое? — демон просвечивает меня насквозь желтыми глазами, в которых уже начинают появляться алые точки раздражения.
— Я не твоя жена, — пытаюсь спокойно объяснить, чувствуя, что из-за паники и колотящегося в груди ужаса, говорю какую-то лажу. — Точнее, вот это тело твоей жены, а я, — тыкаю себе пальцем в лоб, — не твоя жена. Это случайность, мне нужно проснуться. Пожалуйста! — умоляю его почти со слезами, понимая, что паника вот-вот вырвется и поразит весь Замок. А орда сумасшедших напуганных демонов… я даже не знаю, к чему это приведет.
— Ладно, тогда позволь мне воспользоваться телом моей жены и завершить ритуал! — раздраженно прорычал Ярим. Я покорно опустила руки, понимая, что он все равно не отстанет. И отключила все сенсоры тела, не желая ничего чувствовать.
Все действо заняло всего несколько минут. Меня просто укладывают в ванную, слегка притапливают, в пару резких движений берут это странное тело, даже ничего толком не ощутившее, кроме небольшой струйки семени. Плазма это все употребила как очередную органичную пищу. Так непривычно и странно… Хотя лучше пусть жрет, чем… плодит детей. Не хочу я себе такого. И параллели пожелаю такую судьбу.
— Давай, вставай, — Ярим поморщился, когда я открыла глаза и попыталась выкарабкаться из ванны. Печати и ритуальные рисунки уже исчезли, вода слегка остыла и теперь казалась неприятно скользкой и липкой из-за брошенных в нее яиц. И моя кожа мне казалась неприятной и скользкой. Мерзость.
Кое-как я вылезла из ванны, недоумевая, почему не могу выпустить щупы и помочь себе. Видимо, здесь я такого не умела. Ярим подал мне какое-то полотенце полосатой расцветки, и я быстро замоталась в него, краем глаза отметив, что демон хоть и выполнил ритуал, но удовлетворен не был. Он попытался натянуть брошенные штаны, пару раз чертыхнулся и все же влез.
— Рассказывай, — глухо буркнул Ярим, чуть отвернувшись от меня. Ясное дело, получилось очень некрасиво. И странно.
— Я из… параллельного мира, — попыталась справиться с очередным приступом паники, но не вышло. Руки мои дрожали, не сумев даже толком запахнуть полотенце. — Там… все намного иначе и… труднее…
Ярим слушал мой рассказ внимательно, не перебивал, только уточнял некоторые моменты, особенно мои провалы в памяти. Впрочем, на том самом «смертельном номере» с дюжиной наследников демон сорвался.
— Идиот! — выкрикнул он, вскочив с бортика ванны, но тут же плюхнулся обратно.
Завершив рассказ, я так и осталась сидеть, сложив руки на коленях как примерная школьница. Паника улеглась, но вот боль от вновь встревоженных воспоминаний мешала. А еще я дико хотела проснуться, понимая, что все это всего лишь чертов сон. Но проснуться не могла, оставаясь сидеть на месте и смотреть на Ярима, сорвавшегося с места и расхаживавшего туда-сюда по малогабаритной ванной комнате. Для демона таки размеров это небольшое помещение было словно клетка для крупного льва — неудобным и неуместным.
— Ударь меня, — мне вдруг пришло в голову, что боль или просто неожиданность позволят мне проснуться.
— Я не буду бить свою жену, — огрызнулся Ярим и остановился, вперив в меня пристальный взгляд.
— Тогда сделай что-нибудь, чтобы я проснулась и вернула тебе твою жену! — почти выкрикнула я, цепляясь пальцами за бортик ванной, пытаясь выдернуть себя из липкого марева сна, но все безрезультатно.
Ярим прошептал какое-то заклинание, и меня грубо выдернуло из упавшего в воду тела. А после вышвырнуло вон, словно бы нашкодившего котенка хозяйка выбросила из большого чана с молоком.
Я хрипло выдохнула, открывая глаза. Корабль… Часы, показывающие 5.00. Драконы, мирно сопящие под боком. Точно драконы? Я подорвалась на кровати и облегченно вздохнула — мои, родимые моськи. Все тех же цветов, как и должны быть. Свои.
— Чего ты крутишься? — недовольно пробурчал Шеат, и себе приподнимаясь на локте. — Спи еще.
— Кошмар приснился, — честно ответила я.
Но для полноты картины следовало убедиться еще и в Яриме. Амулет связи сработал исправно, поскольку почти тут же передал мне отборный демонский мат. Мне подробно объяснили, как именно меня трахнут и убьют за ранний звонок.
— Ярим, это точно ты? — я всмотрелась в бледное лицо демона с явными кругами под глазами. И глаза… родимые, зеленые, нормальные глаза Ярима!
— А ты какого гхыра ожидала увидеть? — раздраженно забурчал демон, отрывая голову от подушки. — Только заснул, а тебя черти подняли…
— Я просто хотела убедиться, что ты — это ты… А то такой ужас наснился! Представляешь, мне приснилось, что ты — мой муж.
— Иди к черту, Олла, ты не в моем вкусе. А хотя стой, раз уж ты тут, будь добра, подпиши вот это, — демон перевернулся и сгреб с прикроватного столика большую стопку бумаг. Я послушно открыла экран, принимая документы и надеясь, что это все, и у нашего советника не припасено больше никаких сюрпризов.
— Как подпишешь — поставишь сюда же, меня не буди, — и Ярим накрылся подушкой с головой.
Я радостно выдохнула — всего лишь параллель, всего лишь кошмар. Ничего, переживем, не впервой…