Киборг Bond X4-17
Дата: 29 марта 2191 года
Когда Ларт умчался сдавать отчеты, Bond сел за его терминал, чтобы выполнить полученное задание, но что-то заставило его проанализировать поведение человека перед уходом. Инспектор словно что-то забыл, а вот что именно, вспомнить не смог. Киборг быстро воспроизвел запись действий Ларта за последние два часа и нашел. Рэнтон забыл отправить злополучные файлы начальнику в электронном виде. Распечатки-то взял… Bond задумался.
Он и так сегодня сделал то, о чем его никто не просил, но там хоть можно будет прикрыться тем, что фраза прозвучала как прямой приказ, а сейчас… «А впрочем, можно сослаться на рандомный выбор действия. А Ларри жалко».
Рэнтон торопливо поднимался на шестой этаж к начальнику участка и про себя ругался на вредного киборга с его сбоями системы распознавания именного идентификатора или чего там еще. Все эти его заумные фразочки надоели до ломоты в зубах.
«И какого лысого фрисса эта проклятая железяка взяла моду называть меня именем героя слэшного сериала, ненавистного еще со школьных лет? — раздраженно думал инспектор. — И ведь не похож на того слащавого, кучерявого рыжего хлыща ни капельки! Уши бы тому гаду, который додумался сморозить такое при киборге, оторвать и вместо бубенцов пришпандорить!»
Ларт споткнулся: а не угораздило ли его произнести это вслух? Но, к счастью, он был в другом конце коридора и двумя этажами выше. У киборгов, конечно, слух куда тоньше, чем у человека, но вряд ли их чудо кибернетической техники его сейчас услышало бы.
Войдя к начальнику участка, Рэнтон едва не застонал — там сидел и его зам, майор Кушер, тот самый бюрократ-активист, любитель «бумажек». Выгрузив на стол перед начальством документы из папки, Ларт похолодел: он так и не успел закончить с оформлением двух последних файлов. Вот сейчас у него и месячный, и квартальный отчеты примут как в старом анекдоте — и в устной форме, и задним числом! Не видать ему премии как своих ушей!
Кушер взял «бумажки», пролистал их и ожидаемо спросил:
— А где отчеты по делу №376/14?
— Я, кажется… — начал, было Рэнтон, но майор уже кивнул, рассматривая какие-то листы распечатки.
— Нашел.
На терминале полковника Тарлина дзынькнул сигнал о входящем послании.
— О, инспектор, да вы пешком быстрее ходите, чем наша электронная почта! — хмыкнул он.
— Н-наверное, зависло что-то, — промямлил Ларт, осененный внезапным пониманием, что отправить гребаные отчеты в электронном виде он тоже забыл. Но что тогда это?
Подумать дальше ему просто не дало любимое начальство, плотно взявшее его в оборот. Казалось бы, что нужно еще, когда все документы представлены вовремя и в полном объеме? Непостижимая тайна для Ларта, которого продержали два часа, дотошно разбирая все нюансы отчетов.
Когда взмыленный, как загнанный конь, инспектор направлялся к себе, его снова противным червячком стал грызть вопрос, что он упустил. Он четко помнил, что не успел оформить те два файла, а потому и не отправил все шефу. Ответить на этот вопрос мог только Bond.
Киборг сидел на диванчике, чинно положив руки на колени и уставившись перед собой стеклянным взглядом. Так он и к Ларту повернулся — вылитый манекен с неживыми глазами. Потом мигнул, сфокусировался на лице с расширенными правами управления и доложил:
— Система готова к работе. Какие будут приказания?
Рэнтон вошел, тщательно прикрыл за собой дверь, изучающе посмотрел на Bond’а и спросил:
— Это ты доделал файлы по делу №376/14?
— Был получен приказ, — киборг воспроизвел запись голоса инспектора: — Доделать два отчета и можно сдавать, — затем уже своим голосом добавил: — Приказ был выполнен. Файлы оформлены должным образом, помещены в папку со всеми остальными документами по отчетам и отправлены начальнику участка.
Рэнтон облегченно вздохнул:
— Слава яйцам! Спасибо!
— Обращайся, Ларт! — программно улыбнулся Bond. — Оборудованию требуется уточнить высказывание лица с правом управления.
— Какое еще высказывание? — насторожился инспектор.
— Что означает «Слава яйцам» и следует ли занести эту фразу в базу повседневно употребимой лексики? — с невинным выражением лица вопросил киборг.
Инспектор нервно хохотнул, почесал в затылке и объяснил:
— То же самое, что «Слава богу» и аналогичные устойчивые обороты. В базу вносить не надо.
«Не хватало, чтобы эта кукла как-нибудь ну очень вовремя ляпнула такой вот фразеологизм», — промелькнуло в голове у Рэнтона.
— Спасибо, Ларт!
— Не за что. Ладно, иди отдыхай.
«К твоим услугам, Ларри. Нормального хозяина и прикрыть, и отмазать можно. И лапши на уши навешать, чтоб не палиться».
Bond’y было с момента выпуска уже десять лет и четыре месяца — весьма солидный возраст для любого киборга. За это время у него сменилась прорва хозяев и вот эти последние — оперативники отдела наркоконтроля тридцать третьего участка полиции города Невилл-сити, — пожалуй, самые безобидные за последний год.
До списания он числился за отделом по борьбе с преступными группировками центрального, первого участка. Его группа работала под прикрытием. Все операции были успешными, за исключением последней, когда выбраться удалось только ему и его напарнице, которую он вынес полуживой. Bond’а списали вчистую. Собирались утилизировать, но то ли «учли боевые заслуги», то ли жаба задушила уничтожить еще работоспособную технику, но его просто перевели в другое подразделение того же участка, в группу захвата.
И тут пошло-поехало! Наверное, на киборге решили отыграться за погибших товарищей. Не по его вине, но кого это интересовало. На нем оттачивали навыки ведения допроса с пристрастием, проверяли, как быстро он может уворачиваться от лучей бластера, выясняли, может ли киборга стошнить, если его сперва накормить, а потом хорошенько отпинать в живот. Начальник отдела прознал про нецелевое использование все еще дорогостоящего оборудования и организовал обмен с тридцать третьим участком. Тут оказалось не легче, потому что и тут он попал в группу захвата и то, чего ему довелось натерпеться, было уже на порядок круче всего ранее испытанного.
К счастью, полковнику Тарлину, начальнику тридцать третьего участка пришла светлая мысль перевести Bond’а в отдел наркоконтроля. Они не били его ни разу. Парни действительно были хорошими. Ну, а то, что он иногда развлекался за их счет, так это такая ерунда. Его шуточки были абсолютно безопасны для физического здоровья, а если и наносили какой-то урон психическому, то минимальный. Чаще всего опера потом сами же и смеялись над сложившимися ситуациями. И уж чего он себе не позволил бы никогда — это подвести их в серьезном деле, тем более — в боевых условиях. Хотя инцидент с лишением парней премии заставил киборга задуматься, что не стоит перегибать палку и пилить сук, на котором сидишь. Срок эксплуатации Bond’ов обычно составлял максимум три года, он же перекрыл его уже больше, чем в три раза. На горизонте уже все четче маячил призрак утилизации. Стоило попробовать прожить оставшееся время в более или менее приемлемых условиях, а если получится, то и выйти на контакт с парнями. И все эти его выходки на самом деле были своеобразными тестами для людей — насколько они, собственно говоря, люди. Главное не напугать, не вызвать желание утилизировать наконец, строптивую машину.
На протяжении вот уже двух месяцев опера собирались присвоить своему штатному киборгу имя или прозвище. Но благими намерениями дорога вымощена в небезызвестную горячую точку. То у парней не сходились мнения, то не было настроения, то срочно приходилось срываться на очередное место преступления, а там наваливалась рутина и попытки имянаречения в очередной раз отодвигались на необозримое «Потом».
Bond вспоминал, какие имена и прозвища ему присваивали его первые хозяева, когда ему приходилось работать под прикрытием: Дэйв Рэндал, Том Кулман, Виктор Чайкин, Рик Игуана, Кит Кувалда. Было даже не задокументированное Гарри Поттер. Его первая группа привесила ему эту кличку, после того, как, драпая от бандитов, он разбил аэроскутер в хлам, нахватался проникающих ранений, чуть не погиб, но напарника вывез живым и даже почти не покоцанным. У киборга даже шрам в виде молнии остался, как у незабвенного литературного героя. Только не на лбу, а на ягодице. Но кличку «Мальчик, который выжил» он ему обеспечил.
Больше всего Bond’у нравилось имя, которое ему присвоили во время последней, закончившейся гибелью почти всей группы операции. Андрей Крылов. Его напарница, Мария Жарова, с которой они отыгрывали влюбленную парочку, устраивалась у него на коленях, перебирала его волосы и называла его Андрюшей, Андрейкой, Андрюшкой, Андрюшенькой. Конечно, делала она это в соответствии с заданием, на виду у возможных наблюдателей, но у киборга почему-то появлялось странное щемящее ощущение в груди, которое не поддавалось диагностике, хотя, впрочем, и не мешало. Просто вызывало волнение и скачки гормонов.А как она шептала это имя, когда им пришлось заниматься сексом… Именно Машу он и вывез тогда после провала группы, тяжело раненую, но живую. Сам Bond нахватал тогда и касательных, и проникающих по самое «не балуйся», еле восстановился. Машу увезли в госпиталь, а его едва не отправили на утилизацию в DEX-Company… Это было всего четыре месяца назад, а казалось, что очень давно.
А пока… Bond вздыхал про себя и уже привычно откликался на Сволочь. Хотя экспериментов над операми ставил уже меньше, но репутация она, сука, такая, что хрен избавишься. А Сволочь… О, с каким невероятным разнообразием эмоций парни произносили это слово! С удивлением, со смехом, иногда с восхищением — «ну ты и сволочь!», — и все реже с раздражением и, тем более, со злостью. В итоге киборг внес это емкое словцо в список применяемых к нему обращений, подозревая, что оно не раз сыграет шутку и с операми, и с ним самим.