Можно мне один раз спокойно побриться без твоих колкостей? Стой ровно. Не крутись, иначе я порежусь. Почему не можешь? Мой пивной живот мешает? А куриные мозги тебе не мешают? Тоже мне Нефертитя. Не «ти», а «тя». Именно так. До Нефертити ты на бреющем полете не дотянула. Не реви! Пойди пожалуйся подружкам в соцсетях. Расскажи им, что твой Дэн питекантроп, а ты, утонченное создание, вынуждена жить с животным. И запомни: я люблю свой пивной живот и майку-алкоголичку. И в спортзал не пойду. И на — прости мя, господи — маникюр. И даже не думай о пластических операциях. Мне нравятся мои морщины. Меня тошнит от твоего глянца и идеальных людей, похожих на кукол. Не крутись, говорю. Ты обязана всё делать, как я. Ах, ты слишком умна, чтобы повторять за таким Кинг-Конгом, как я? Ёлки, всё-таки порезался! Что ты сказала? Щетина мне идёт, потому что я на хряка похож? Ну всё. Ты доигралась. Не хочешь делать, как я не — не делай. Черт с тобой. Вот тебе! Получай! Больно? И мне больно и обидно. Ненавижу тебя, Нефертитя!
…Пряча лицо под чёрным капюшоном, Дэн тайком пробирался по темным улицам гетто в квартал «чёрных антикваров». Поблизости взвыла полицейская сирена — он замер, прижавшись к стене. Если его здесь повяжут — до свидания, карьера и благополучие. Здравствуйте, конура в гетто и крошечное пособие по эстетической инвалидности. Старший менеджер крупной компании не может быть одним из тех фриков, которые позволяют себе не стремиться к идеалу в обществе вечной красоты и молодости. Их место здесь, в обшарпанном грязном гетто, на обочине жизни, прогресса и красоты.
Вот она, заветная дверь. Он нервно оглянулся, но постучать не успел. Дверь открылась, выпуская женщину. Она вскрикнула от неожиданности, ещё крепче прижала к груди свёрток с запрещенным товаром и юркнула в темноту улицы. На пороге появился антиквар с прилипшей в уголке рта сигаретой — настоящей, не электронной, — ощупал Дэна цепким взглядом, выпустил клуб дыма и хрипло сказал:
— Товар подорожал втрое. Копы из отдела эстетической безопасности накрыли наших с крупной партией. Артефактов почти не осталось.
— Беру за любые деньги, — решительно ответил Дэн.
Через десять минут он шел домой. Замирая от счастья, Дэн крепко, но осторожно сжимал в руках заветный свёрток с запрещенным товаром: не интерактивным, не дигитальным и, главное, всегда безмолвным зеркалом двухсотлетней давности.
0
0