Не успеваем мы с Ксапой вещи в вам занести, как Мудр является. Так гневом и пышет!
— Ксапа, сучья лапа! Кто тебе позволил отсебятину нести? Думаешь, я не понимаю, как ты чудикам мои слова перевела?! Думаешь, твоих слов не разумею?!
Никогда таким сердитым Мудра не видел. Ксапа за меня прячется, приседает даже, выглядывает осторожно из-за спины.
— Не сердись, пожалуйста. Не надо им про все наши дела знать. Они должны думать, что мы все едины, как сжатый кулак! А то, что мы со степняками воюем, им никак нельзя говорить. Уважать перестанут. И нас, и степняков.
— А почему не перевела, что наше общество самое сильное?
— Кто какую силу имеет, им и вовсе знать не надо!
Смотрю на Мудра и ничего не понимаю. Только что злой был, а теперь улыбается.
— Ксапа, девочка моя озорная, дай я тебя обниму, — и на самом деле обнимает. Даже в лоб целует. Я ничего не понимаю, Ксапа тем более. Рожица удивленная, слегка испуганная.
— Мудр, я не понимаю. Ты сердишься на Ксапу, или нет? — глупо спрашиваю я. — Ты же говорил, что ей ни в чем верить нельзя…
— Теперь верю, — Мудр отпускает Ксапу, хлопает меня по плечу и выходит из вама. — Ты, Клык, береги ее.
— Но я все равно не понимаю, — выбегаю вслед за ним в сырую ночную темноту.
— Слышал, как она сказала? О, волчий потрох! Осторожно, здесь лужа. Она сказала: «мы» и «они». Теперь мы для нее родные, а не чудики. Ты с ней будь поласковей. Тяжело ей будет, очень тяжело.
Ксапа ОТМЕНЯЕТ вечерние сказки. Все расстраиваются, особенно старики. Но Ксапа у всех прощения просит, даже всхлипывает — и убегает.
— Теперь меня ПРЕССОВАТЬ будут, чтоб вернулась, — говорит мне.
— Что с тобой будут делать?
— ПРЕССОВАТЬ. Ну, ОКАЗЫВАТЬ ДАВЛЕНИЕ.
Объяснила…
Садится передо мной, за руку берет.
— Помнишь первый день, как я появилась? Мудреныш меня ПРЕССОВАЛ.
— Тебя бить будут? Глазом моргни, мы их на копья поднимем.
— Нет, бить не будут. Все словами. Это иногда хуже, чем по морде. Я и они — нужны мы друг другу, понимаешь? Будет решаться, кто сверху, а кто снизу. Кто командует, а кто команды выполняет. Мне никак нельзя слабину дать. И прогнать их нельзя. Вот положение-то!
— Спать ложись. Утром с Мудром посоветуемся, — говорю я. И Жамах меня поддерживает.
На следующий день Мудр ПЕРЕКРАИВАЕТ график выхода на охоту. Мне, Головачу, Мудренышу и Ксапе запрещено далеко уходить. Это на случай прилета чудиков. День проходит, но чудиков нет. Ксапа изводит себя ожиданием.
Зато через день прилетает такая большая волокуша, каких мы и не видели. С какой-то вертушкой сверху. Ксапа обзывает ее «гроб с музыкой», но тут же велит забыть и называть ВЕРТОЛЕТОМ или ВЕРТУШКОЙ.
Из ВЕРТУШКИ выходят восемь человек, пятеро знакомых и трое новых. Еще двое остаются внутри. Мы их видим через прозрачный пузырь в передней части ВЕРТУШКИ.
— Летающий хыз, — удивленно произносит Мудр. Я почему-то думал, что хыз — это пещера со стенкой.
Ксапа бежит встречать гостей. Мы перед этим долго обсуждали встречу, и как себя вести. Почему-то Ксапа уверена, что на вторую встречу прилетят дураки безголовые, важные надутые ИНДЮКИ, которых лучше сразу прогнать.
Но прогнать вежливо, не поранив и даже не побив. Прогнать, и при этом не побить — как вы себе это представляете?
Ксапа разговаривает с чудиками, детишки рассматривают летающий хыз, а все остальные делают вид, что занимаются своими делами. Ходят туда-сюда, что-то носят, с девками заигрывают. Но если охотник заходит в вам, то выходит уже с копьем или топориком. Ксапа говорит, что чудиков это не
должно насторожить — они не знают наших порядков. Главное всем сразу за оружие не хвататься.
— Клык, подойди! — зовет Ксапа. Мы заранее обговорили, что если так зовет, то Мудр подходить не должен, а все охотники пусть держатся поближе.
Я подхожу, а Ксапа продолжает говорить с одним из чудиков.
— … Господи, всего один вопрос задали: будете вы уважать наши законы, или нет? И вы говорите, что не имеете полномочий!
— Оксана Давидовна, я вам третий раз повторяю…
— Идиот! Вы что, не понимаете, что любой из охотников имеет право вас убить!
— Как, прямо сейчас?
— Нет. Вот Мудр подойдет, спросит, вы ему скажете, что не имеете полномочий, вот тогда — да. А пока не спросил — вас никто не тронет. Клык, ты представляешь, — обращается уже ко мне Ксапа, — он не имеет полномочий
уважать местные законы!
— Такой большой и такой глупый, — говорю я. И обращаюсь к знакомым чудикам, ИГНОРИРУЯ толстого. — Парни, вы бы пока в ВЕРТУШКУ залезли. А еще лучше — домой летите. Толстяк вас погубит своей глупостью. Старший должен быть мудрым.
— Что, так серьезно? — спрашивает Платон.
— Очень серьезно. Нельзя по чужой земле без закона ходить. Я вас позвал, я вас защищать буду, если что. Но этих троих я не звал. Платон, давай ты на нашей земле старшим от чудиков будешь? А этот пусть больше не прилетает.
— Заманчивое предложение, — сомневается Платон. — Но я же геолог, а не контактер.
Вспоминаю, что Ксапа о геологах рассказывала. Они, вроде как, охотники за камнями. Кто такие контактеры, потом спрошу. Но раз Ксапа о них не говорила, значит в нашем обществе таких нет.
— А я — охотник. Ксапа тоже охотник. Раньше геологом была. Ты здесь хоть одного контактера знаешь? Я ни одного не знаю.
— Вот контактер, — кивает Платон на толстого.
Я даже теряюсь.
— Послушай, Платон, он нас не уважает, мы его не уважаем. Не нужен нам такой контактер. Пусть улетает, откуда прилетел, и больше у нас не не появляется.
— Подожди минуту, — говорит мне Платон, сует голову внутрь хыза и спрашивает у кого-то внутри: — Запись ведется?
— Ведется, — раздается изнутри знакомый голос Петра.
— Последние слова записаны?
— Записаны ясно и четко.
— Вадим, Артур! — рявкает вдруг Платон, — Убрать прикомандированного из зоны контакта! И все в машину!
Два чудика берут толстого под локти и, не обращая внимания на его возмущенное бормотание, ведут в летающий хыз. «Что вы себе позволяете?!» — последнее, что я от него слышу.
А Ксапа уже цапается со вторым новичком.
— … Да куда я вернусь? По всем вашим документам я мертвая. Квартиру наверняка продали, вещи пропали. Мне даже жить негде!
— Квартиру мы вам устроим, документы восстановим, зарплату за год и компенсацию выплатим.
— Нет, Трофим Гаврилыч, я остаюсь здесь.
— Оксана Давидовна, вы не поняли, это не просьба. Я, как ваш непосредственный начальник, приказываю вам вернуться на базу.
— Нет, это ты не понимаешь! — громким звенящим голосом осаживает его Ксапа. — Мой начальник — Тырин! Тебя я в первый раз вижу. Может, ты не заметил, но я сменила гражданство и прописку. Вышла замуж и не собираюсь
покидать семью.
— Ксап, к нам Мудр идет, — вполголоса предупреждаю я. Ксапа оглядывается.
— Мудр, это мои друзья мимо пролетали, на минутку поболтать со мной сели, — кричит Ксапа почему-то на языке чудиков. — К тебе они послезавтра прилетят!
— Хорошо, тогда ты за них отвечаешь, — Мудр разворачивается и идет в свой вам.
— Два дня я вам отыграла, — говорит Ксапа Трофиму. — Такой цирк, как сегодня, больше не устраивайте. Вы не понимаете, насколько все серьезно.
Разговор уже идет на пороге летающего хыза. Чудики внутри, мы снаружи.
— Да, вы вещи из моего списка привезли? — спохватывается вдруг Ксапа.
— Оксана, вы же знаете разрешенный список товаров для обмена с первобытными племенами.
— Ежкин кот! Где вы тут первобытных нашли? — возмущается Ксапа и кричит: — Жу-ук!
Подбегает пацан, которого она обзывает Вундеркиндом.
— Звала, тетя Ксапа?
— Скажи дяде, чему равен квадрат гипотенузы?
— Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов… Я забыл, как они по-вашему называются. Ну, двух других сторон.
— Катеты они по-нашему называются, — недовольно бурчит Ксапа.
— Точно, катеты! Нарисовать?
— Не надо. Дядя сам знает. Иди уж.
Мальчишка, конечно, никуда уходить не хочет. Осматривает и ощупывает летающий хыз.
— Надеюсь, меня за питекантропа вы не держите? — наседает на Трофима Ксапа. — Кто-то намекал, что мне за год зарплата причитается. Вот на эти деньги и закупите все по списку. Все, летите! Ждем вас послезавтра с верительными грамотами.
Мы с Ксапой отходим, взявшись за руки, шагов на двадцать. Летающий хыз начинает тарахтеть, раскручивает вертушку сверху… Вдруг Ксапа с криком «Сто-ой!», машет руками, пригнувшись, бросается к нему и вытаскивает из-под хыза за руку Жука. Хыз вновь разгоняет вертушку, поднимает ветер
и улетает. Идем к Мудру. За нами в вам входят все уважаемые люди. Становится тесно, поэтому баб и девок выгоняем НА ДВОР. Исключение делаем для Старой, Мечталки, Жамах и Жука. Мечталку Ксапа под крыло взяла, а Жамах попробуй выгони, если у нее мое копье в руках. Раз с копьем, значит,
охотник. Нельзя выгонять…
— Головач, сделай ты Жамах копье, — прошу я. — Вечно она мое таскает.
Все смеются.
— Сделаю, — обещает Головач. — Как родит дитя, так и сделаю.
— Все собрались? — пересчитывает нас Мудр. — Ну, Ксапа, рассказывай.
— Все или очень хорошо, или очень плохо, — говорит Ксапа. — Как мы и думали, они прислали двух балбесов, которые ничего в этой жизни не понимают, но в НАЧАЛЬНИКИ выбились. Третий из новичков ВМЕНЯЕМЫЙ, но от него мало зависит.
И подробно рассказывает, о чем с кем говорила, и как это надо понимать. Потом я рассказываю, потом — Жук. Дальше охотники долго обсуждают и спорят, что и как надо было сказать. И что делать, когда чудики прилетят в следующий раз. А Ксапа прижимается ко мне, кладет голову на плечо и… засыпает!
Ночью, перед сном, когда мы уже лежим, я спрашиваю у Ксапы, что она от Жука требовала? Ксапа хихикает, уткнувшись носом мне в плечо.
— У нас считается, что все уважаемые, ОБРАЗОВАННЫЕ люди должны знать теорему Пифагора. Я заранее Жука подучила, теперь они думают, что у нас даже десятилетние пацаны ее знают. Только Жук начудил. Забыл, как катеты называются, сказал, что не помнит нашего слова.
— Он правду сказал.
— Но… А ты прав. Но контактеры эти липовые его совсем не так поняли. Теперь, наверно, они думают, что здесь свой Пифагор был. Или что вы — одичавшие потомки древней высокоразвитой цивилизации. Я даже представить боюсь, о чем они сейчас спорят.
— Будет время, ты расскажешь мне про Пифагора? — прошу я.
— Обязательно! Спи, милый.
0
0