– Ох, дурак… – «Ириша» покачала головой. – Алька как раз беременная была, когда Наташка сюда с тобой приехала. И чем дело кончилось, а? Вот к бабке не ходи – Алька тебя погубить хотела, а не её. А теперь ещё сильней хочет. Порчу наводит. Чего тебя собака укусила, а? Просто так, думаешь? Алькина работа, я тебе точно говорю. Вот в Бога ты не веришь, в церковь не ходишь – а ведь помогло бы.
– Спасибо, мне и антибиотики неплохо помогают… – поморщился Ковалев.
– Собаку не изловил ещё?
– Нет.
– Я подумала тут… Может, и в самом деле не надо её ловить… Искусает ещё хуже, если это Алькина работа.
– Вы представить себе не можете, какую ерунду говорите…
– А ты слушай, что старшие говорят. Я плохого не посоветую. Алька и бабушке твоей потом ерунды наговорила, что ты утонешь здесь. Надя переживала очень, она племянницу как дочь родную любила, а осталась после этого одна-одинешенька. Она себе до самой смерти простить не могла, что взяла тогда дежурство. Ну, в ту ночь, когда Наташка утонула. Все твердила, что Наташка к ней через мост бежала, в санаторий. Ерунда, конечно. Это Алька на неё порчу навела, помутнение рассудка. Да ещё какой грех на вашу семью повесила – до седьмого колена. Анечка потому и болеет, за бабкин грех.
– Вы это всерьёз – про порчу? – вздохнул Ковалев. – Ну вы же образованный человек, ну какое помутнение рассудка можно на человека наслать, а?
Фантазии в Колином духе – и белую горячку экстрасенсы могут у человека вызвать, согласно науке эзотерике.
– Я тебе про дьявола говорить не буду, ты не поверишь. Но я так скажу: иногда злым словом человека погубить можно, и не только словом – злым помыслом.
– Вы перевязку будете делать или как? – Ковалев устал от странных фантазий, а спорить и тем более хамить «Ирише» ему не хотелось.
– Буду, буду. – Она взялась за присохшую к ране салфетку и сорвала ее одним уверенным движением. – Не больно?
– Нормально.
– Сейчас парни такие нежные стали, ссадину йодом помазать и то под новокаином требуют. Да ещё и скандалят. Позорище! – «Ириша» посмотрела на ранку. – Гораздо лучше стало, не то что вчера. И гноя не видно. Ты антибиотики пьешь?
– Пью.
– Пей. И обязательно по часам, иначе смысла не будет.
– Заклинаний на таблетку пошептать не надо?
– Шутишь, значит? – хмыкнула «Ириша». – Антибиотик пьют по часам, потому что его содержание в крови не должно падать ниже определенного уровня. Когда оно падает – растет число бактерий и всё начинается сначала. А заклинания читать – это грех.
– Молитва от заклинания чем-нибудь отличается?
– Отличается. Молитва – это обращение за помощью к Богу, а заклинание – к Дьяволу.
Ковалев многозначительно покивал.
Она занялась перевязкой, но долго молчать не стала.
– Вот ты против, чтобы Павлика крестили, а ведь многие видели черта у него за плечом. И волк ему недаром мерещится. И дети говорят, будто Бледную деву ночью видели…
– Ну-ну. А Бледная дева, я так понял, это неупокоенный дух моей матери?
– Ты уж меня прости за прямоту, но Наталья руки на себя наложила и похоронена не была. И тебя с собой забрать хотела, потому и ищет тебя до сих пор. А некрещеное дитя против любой нечисти уязвимо. И болтать будут, что ты мальчика вместо себя самого ей подсунуть хочешь, чтобы в живых остаться.
– Если я внезапно начну уговаривать вас окрестить Павлика, болтать будут, что я хочу расположить его к себе. Что бы я ни сделал, всё равно будут болтать, нет? Про чертей и нечисть я вообще промолчу, чтобы вас не обидеть.
Как только Ковалев вышел из медицинского отделения в холл, его сразу окликнула шедшая в сторону лестниц Ольга Михайловна:
– Сергей Александрович, вас Зоя Романовна просит к ней зайти.
Ничего хорошего от разговоров с Зоей Романовной Ковалев не ждал, но, глянув на часы, решил, что игнорировать просьбу старшей воспитательницы было бы верхом наглости.
Он прошел через пустую приемную, мельком кинув взгляд на стул пожилой секретарши, где без присмотра стояла её вместительная сумка, похожая на саквояж, и вспомнил, для чего молодцы из старшей группы ездили в райцентр. Неужели столь опытные сотрудники санатория не опасаются за свои вещи?
Ковалев ожидал разговора о Павлике Лазаренко, но Зоя начала разговор о другом. И снова смотрела на него снизу вверх с видимым превосходством.
Она расспрашивала о собаке, которая появлялась возле санатория. Подробно. А также о том, что Ковалев делал у котельной среди ночи. А также о человеке в мокром ватнике, который якобы увел Павлика. О жалобах Ани на появление Бледной девы. Расспрашивала сухо, холодно, будто на допросе. И Ковалев почему-то подумал о том, что говорила Инна: о серьёзных людях с серьёзными обрядами… Конечно, ему было трудно представить серьёзных людей, которые проводят какие бы то ни было обряды, так как ни один обряд не мог считать сколько-нибудь серьёзным. Но, вполне возможно, на этом серьёзные люди зарабатывают серьёзные деньги и имеют серьёзную власть…
– Скажите, это не та же самая собака, которую вы видели в прошлый четверг возле Павлика Лазаренко? – спросила Зоя напоследок.
– Я бы не стал этого утверждать, – ответил Ковалев. – Но это вполне возможно.
– Если вам доведется её поймать, поставьте меня в известность, прежде чем отдадите её ветеринарам.
– Зачем? – честно удивился Ковалев.
Зоя Романовна, должно быть, привыкла, что подчиненные не задают вопросов по поводу её распоряжений, и не сразу ответила – Ковалев видел, как она с трудом подавила раздражение.
– Я сама хочу убедиться в том, насколько она опасна. – Ответ её был столь уклончив, что Ковалев не нашелся, как поставить вопрос иначе, чтобы все-таки получить на него вразумительный ответ.
– Я не уверен, что буду искать и ловить собаку, – ответил он. – Но если мне все-таки повезёт, то довести этого пса до ветеринаров будет непросто, и вряд ли я стану таскать его по всему Заречному, чтобы кому-то показать.
Зоя вскинула на него злые глаза – в самом деле не привыкла, что кто-то не бросается исполнять её приказания с должным рвением.
На этот раз Ковалев не стал дожидаться её разрешения, чтобы уйти. И выходя, хлопнул дверью нечаянно – не рассчитал силы. Вышло громко и невежливо. Возле своего «саквояжа» суетилась Ольга Михайловна, и посмотрела она на Ковалева так, будто он не дверью хлопнул, а плюнул ей в лицо, – эдакая смесь растерянности и праведного гнева была в её глазах.
Перед обедом Ковалев исходил все окрестности Заречного в поисках «волшебного волка», но тот будто почуял охоту и ни разу в поле зрения Ковалева не попал.
И конечно, за обедом Зоя Романовна не преминула сделать ему замечание о хлопках дверью, но Ковалеву хватило ума извиниться и сказать, что это вышло у него не нарочно. Однако взгляд секретарши от этого не смягчился – она почему-то продолжала с негодованием разглядывать Ковалева на протяжении всего обеда.
А вскоре в столовой снова появилась Татьяна и, нарочно не глядя на Зою, обратилась к Ковалеву:
– Сергей Александрович, не сочтите мою просьбу навязчивой… Только если вас она не обременит… Сейчас вода у старшей группы, и Саше… Александру Петровичу не всегда удаётся справиться с ребятами. В бассейне даже невинные шалости могут иметь фатальные последствия, а шалости старшей группы невинными не назовешь. Не могли бы вы ему помочь?
Инструктор Саша подмигнул Ковалеву, Зоя же бросила на Татьяну лишь один короткий и многообещающий взгляд.
– Сергею Александровичу нравятся молодые женщины, – пробормотала она себе под нос. – А в старшей группе предостаточно молодых женщин. Чересчур, с моей точки зрения, молодых, но уже вполне женщин.
– Да, конечно. Меня это вовсе не обременит, – ответил Ковалев Татьяне, пропустив мимо ушей Зоино замечание.
– Зоя Романовна, – фальшиво улыбнулась ей Татьяна, – я навела справки о Сергее Александровиче, мы можем в полной мере опереться на его порядочность. К тому же он мастер спорта по плаванию, и детям будет интересно у него поучиться.
– Не думаю, что характеристика с места работы может гарантировать порядочность, – ответила Зоя с легкой улыбкой. – Но если вы берете на себя ответственность…
– Да, я беру на себя ответственность, – сказала Татьяна, поднимаясь с места.
Стоило ей выйти из столовой, ее подчиненные подняли негодующий ропот, более всего напоминавший змеиное шипение. Ковалев расслышал отчетливое «козла в огород», «приваживает» и «растление малолетних».
– Да ладно «малолетних»… – пробасила «Ириша». – Девки из старшей группы кого угодно растлят. Мне тут поручили с ними беседу о противозачаточных средствах провести, так они мне столько нового порассказали! Представляю, что Мишаня от них на исповеди выслушивает…
– Отец Алексий, – раздраженно поправила Зоя. – А не Мишаня.
Разговор свернул в сторону нравов современной молодежи с выводами о необходимости религиозного воспитания.
Ковалев слегка нервничал перед занятием со старшеклассниками, но Саша сказал, что волноваться нечего, надо просто приглядеть, чтобы детки друг друга не утопили и не разбили кому-нибудь голову о кафель. А также сохранять хладнокровие, когда «молодые женщины» хватают руками за разные части тела, и отказывать в просьбах застегнуть лифчик или завязать лямочку на купальнике.
– Для пацанок это событие – новый молодой мужик в плавках. Они друг перед дружкой будут понтоваться, а потом две недели спорить, что и когда у тебя в плавках зашевелилось. Не бери в голову.
– Даже не думал, – пожал плечами Ковалев.
– С девками проще – они поспокойней, и понты у них безобидные. С пацанами проблемы. Здоровые уже парни, а мозгов пока нет. Одно дело семилетний балбес на кафель со всей дури грохнется, и совсем другое – детина в метр семьдесят. Я, знаешь, плюю на программу, даю им просто поплескаться, поплавать… Пользы больше и повеселей.
Первыми занимались девушки, и Ковалев в полной мере оценил предупреждение Саши – девчонки из кожи лезли вон, чтобы обратить на себя внимание. О невинности речь не шла – наивность поразила.
Единственное, что потребовалось от Ковалева, – в конце занятия вместе с Сашей подать руку девушкам, выбиравшимся из бассейна. Конечно, почти все они выстроились в очередь к той лесенке, возле которой стоял Ковалев, на что Саша только снисходительно усмехнулся. И почти каждая постаралась поскользнуться, ступая на кафельный пол – с никаким артистизмом, – чтобы таки ухватиться за Ковалева будто бы совершенно не нарочно.
– Овдеенко! – гаркнул Саша, когда донельзя осмелевшая девица изловчилась вцепиться Ковалеву в плавки. – Забыла, как ревела в милиции? Ничему не научилась, что ли?
– Я нечаянно! – огрызнулась девица, отпустив, впрочем, Ковалева. – Я ничего такого в виду не имела!
– Ты и в прошлый раз ничего в виду не имела. Марш в душевую!
0
0