Вокруг царила жара. В чистом, словно гладь океана, небе, дрейфовало солнце, похожее на голову золотоволосой девочки, что кружится в зажигательном танце. Сияющая завеса застила глаза, и Ветару, который смотрел на поселок с невысокого холма, казалось, что перед ним дрожит мираж.
Он спустился немного ниже. Там, в тени пологой площадки, лесенкой вдававшейся внутрь холма, расположилась его лачуга. Мираж развеялся. На холмистом полотне среди деревьев и полей проступили темные пятнышки домов. Кое-где по лентам дорог двигались люди и запряженные волами телеги, оставляя после себя, в противовес небу, облака пыли.
Ветар поселился в Переване, самом южном районе империи, по одной простой причине — здесь никогда не бывало дождей. Когда десять лет назад он вышел в отставку — то в тот же день заплатил двухсот сорока двумя днями жизни, чтобы стереть из памяти одно воспоминание. И дождь имел к этому некоторое отношение. Мужчина не имел представления, что именно пожелал забыть такой высокой ценой и почему вынужден прятаться от дождя. Но надеялся, что ему никогда не придется об этом узнать.
Он вытер со лба пот и вошел в лачугу. Денег, которые он заработал, служа главой карательно-поискового отряда императора, должно было хватить до конца жизни. Поэтому он не вел хозяйства и не держал поля, которое, учитывая отсутствие дождей, было слишком трудно обрабатывать. Системы орошения, паутиной накрывавшие село, упрощали дело, однако Ветар всё же не завидовал сельским работягам. Вместо этого всё своё свободное время и средства он посвятил чтению и легкому алкоголизму.
Две стены его скромного жилья были заставлены полками с книгами. Один угол он отвёл под спальню, отгородившись чем-то наподобие ширмы. Там стояли кровать и низенькая тумбочка. На тумбочке всегда стояли свечка, кувшин, кружка и лежала очередная книжка. Он частенько просыпался ночью, и тогда вставал выбор: зажечь свечку и почитать или опрокинуть кружку или две. К счастью, чтение пока побеждало.
Было ещё кое-что, кроме книжек и пьянства, чем он скрашивал свой досуг. И именно этим он должен был заняться часика через два. На этот раз Мериса — жена лорда-мэра.
Ветар вздохнул. Нужно привести себя в порядок. Он разделся, достал из сундука чистую одежду и разложил на столе. Потом направился к бочке с водой, стоявшей возле двери. Рядом не было ни одного источника, и воду привозил Пат, сын бондаря, через каждые два дня.
Он заглянул в бочку — воды было на донышке. «Хватит». Ветар вылил всю до капли в железный таз и поставил греться на печку, которую прорезал в склоне холма. И уже когда вода нагрелась, ему нестерпимо захотелось пить — вчера ночью победила чарка. Он отодвинул ширму и стал искать на кровати бурдюк. Нашел, открутил крышку. Пусто.
Он ещё немного постоял, словно надеясь, что бурдюк каким-то чудом наполнится, после чего вздохнул и достал из кошеля на поясе то самое «чудо». Монетку, стёртую с обеих сторон так, что невозможно различить номинал — единственную, которую не пропил в тот день, когда получил первую в жизни плату.
«Наполнить водой», — сказал он про себя.
«Семь минут», — ответила монетка.
Ветар снова вздохнул. Семь минут жизни за несколько глотков воды. Он сошел с ума.
«Разрешаю».
Он спрятал монетку в кошель и почувствовал, как бурдюк наполняется. Сделал три глотка холодной, чертовски вкусной воды. Сколько своей жизни он уже потратил на такие вот мелочи? Похмелье даже близко не стояло с медленной смертью от жажды среди адских песков пустыни. Можно потерпеть. Так почему же?
Потому что такая жизнь ему уже осточертела?
Возможно. Книги не приносили былой радости, общение с людьми лишь усиливало чувство одиночества, он мог позволить себе любые развлечения, однако ничего не хотелось, и даже еда стала обязанностью, которую просто должен выполнять. Алкоголь немного улучшал дело, однако спиваться Ветар не собирался.
Поэтому на лице промелькнула тень радости, когда ему принесли записку от жены мэра. Да, ему снова придётся воспользоваться монеткой, однако оно того стоило. Ему нравился ореол таинственности, который он создавал вокруг себя, и нравилось, что люди, которые ничего не знали о его прошлой жизни, обращались к нему со своими проблемами.
Ветар снова достал монетку и стал её рассматривать. В самой монете ничего магического не было — она была лишь «проводником». Им могла стать любая вещь, которая была для тебя особенной. Безделушка, которая напоминала о дорогих сердцу людях, что-то, что воскрешало в памяти приятные моменты или напоминало о собственных успехах и достижениях. В какой-то период жизни такой предмет, который уже успел стать для тебя особым, пробуждался и давал тебе знать, что отныне ты способен «торговать» жизнью.
Вода нагрелась. Мужчина снял таз с печи, тщательно вымылся и побрился. Заглянул в зеркальце — с чистого лица на него смотрели грязные глаза. Так он всегда думал. Тусклые, полные разочарования, полные презрения и неверия. Такую грязь не отмоешь.
Он швырнул зеркальце на кровать и вышел из дома. Ветерок щипал свежевыбритый подбородок и недавний глубокий порез на искривленном со времен службы носу — пьяное падение с кровати. Мягкие порывы, которые волнами набрасывались на него, взбудоражили черные, с вплетенными нитками седины, волосы. Даже не прикрыв дверь, Ветар неторопливо двинулся вниз — по прямой тропинке, вытоптанной им на склоне холма за долгие годы. «Интересно, сколько времени уйдёт на то, чтобы вытоптать себе могилу?»
Главная площадь встретила его перестуком деревянных колес и методическими ударами, доносившимися из кузни. Время от времени в эту несложную мелодию вплетались крики или смех. Одноэтажные, а изредка и двухэтажные домики с аккуратно разбитыми дворами хаотично разбегались во всех направлениях. В центре площади стояли огромные весы — символ божественной воли. Ведь именно на весах Веартион, единосущий бог и верховная опора, взвешивал твоё желание, уравновешивая его отобранными минутами жизни. Церковь всячески поощряла жертвы в угоду богу, который сам пожертвовал собой, чтобы не допустить прихода ада на землю, и который дал людям возможность улучшать земную жизнь, повышая этим шансы на жизнь вечную.
Ветар мысленно поморщился. Как-то ради любопытства он спросил, сколько стоит смерть человека. Сорок лет. Получается, убьёшь таким манером человека — и рай гарантирован? Да они сбрендили. Откуда б ни пришла эта сила, ей безразличен был и рай, и ад. Да и людям так же — они не спешили разбазаривать свою жизнь.
Усадьба лорда-мэра находилась вдалеке, к ней от площади вела вымощенная камнем дорожка. Ветар отправился туда, вплетая в мелодию деревенского гомона стук каблуков. Вокруг кипела работа — с пронзительным треском кололись дрова, гоготала домашняя птица, из раскрытых окон доносились самые разнообразные запахи. Среди них господствовал запах свежеиспеченного хлеба — его любимый запах.
Усадьба не сильно отличалась от остальных зданий. Двухэтажная, раза в три просторнее, но украшенная небогато. Открыла ему служанка. Невысокая девушка, с короткими рыжими волосами и лицом, испещренным веснушками.
— Хозяйка примет вас у себя, — сказала она, поклонившись.
Её голова напомнила Ветару букет из тесно составленных между собою крошечных морковок.
Он слегка склонил голову, после чего прошел в гостиную. Просторная комната фантазией не поражала, однако всё было обставлено со вкусом. Ковёр не слишком толстый, мебель добротная, без лишних украшений, картин на стенах мало — богатством хозяева не кичились.
— Идите за мной, — сказала служанка, направляясь по лестнице вверх.
Ветар двинулся за нею. Держась за полированные перила, он перешагивал сразу две ступеньки. С противоположной стены, сквозь два полукруглых окошка, на него лился косой свет.
Шагнув во мрак коридора на втором этаже, он заметил мужчину, который как раз закрывал за собою дверь. Очевидно, тот навещал Мерису. «Нездешний», — отметил он. Лет двадцати — двадцати пяти, богато и со вкусом одетый. Длинные волосы собраны в по-деловому простой хвост.
Мужчина обернулся. Что-то в лёгкой примятости одежды и выражении его лица заставило Ветара думать, что тот только что с дороги. А потом Ветар встретил его взгляд, и в голове мелькнула одна мысль: «Сейчас я умру». Уже через мгновение он чуть не расхохотался.
Мужчина стоял на месте, пристально глядя Ветару в глаза. Словно чего-то ждал. А потом выражение его лица внезапно изменилось. Холодные кристаллики глаз блеснули, будто кусочки стекла, пойманные лучом солнца. Он сделал шаг вперед и протянул руку:
— Я Игарас.
— Ветар.
Они пожали друг другу руки. Ветар почувствовал, как по шее стекла холодная капелька пота.
— Правду говоря, — сказал Игорас, — я искал именно вас.
— В самом деле? Тут?
— Лорд-мэр должен знать всех своих подданных. А я и так обязан был нанести ему визит вежливости. Возможность убить… двух зайцев.
— И зачем вы меня разыскиваете? — спросил Ветар, в то время как в голове зрело неясное предчувствие.
Казалось, прямо здесь, посреди коридора, его застал дождь и сейчас выльется на голову ледяным ужасом.
— По той же причине, что и леди Мериса, насколько я могу судить, — проговорил он и, после короткой паузы, добавил: — Мне нужны ваши навыки. Я подожду на улице.
Игарас прошел мимо, медленно спустился по лестнице. Потом открылась и закрылась дверь. Ветар выдохнул воздух. Давненько он такого не чувствовал. Испуг вперемешку с интересом. А сколько в голове набралось вопросов! Даже если мужчина сведущ в результатах его работы, про что говорится не каждому встречному, то почему пришел к нему? Сам факт того, что он знает, дает возможность обратиться с проблемой через самого императора. Ветар лет десять назад вышел в отставку, но хорошо помнил, что оставил после себя пару способных солдат: огненно-рыжую Кире, чья красота ввела в заблуждение многих, и угрюмого, словно слепленного из грозовой тучи, Сванда. А сколько могло прийти после него. Так почему он? Разве что…
Пробел в памяти. Черный, как глубокая яма на кладбище, разрыв на месте воспоминаний. Неужели Игарас похоронен в недрах той черноты?
Додумать не дал скрип дверных петель и писклявый голосок, принадлежавший полноватой миловидной женщине с глазами-искорками и сложной прической:
— Скорей проходите. У Аарона встреча, однако, он скоро вернётся. Он ни за что не должен вас тут видеть.
0
0