Закат проснулся от острой, щемящей боли в груди. Несчастная женщина, он все-таки сумел её воскресить. Ему потребовалась королева, и он выбрал её — последнюю принцессу на своих землях. Конечно, она предпочла умереть, не желая стать женой того чудовища, каким был Тёмный Властелин… Но не смогла сбежать от него даже в смерть.
Вспомнилась и причина разговора — она пыталась спасти тех, кто поднял первый мятеж. Кто ненавидел её не меньше, чем Темного Властелина, не делая разницы между помощницей и жертвой.
А Закат её забыл. Просто забыл. Как такое могло случится? Как вообще могла стереться со страниц истории женщина, воскресшая на его алтаре? Она никак не могла остаться обычной смертной после того, что он сделал. После того, что она делала…
Дыхание перехватило, Закат вцепился зубами в собственное запястье, заставляя себя успокоиться. Всё это уже случилось. Всё это было неизменным. Исправить он ничего не мог. Разве что запомнить и больше не забывать ту, которая, возможно, пострадала от Тёмного Властелина больше прочих.
Заснуть снова не смог, встал, протер сухие глаза. Гостей положили на чердаке, чтобы выбраться наружу, нужно было переступить сначала через Пая, а потом…
Ро в комнате не оказалось. Закат быстро, стараясь не шуметь, спустился вниз, вышел во двор, отметив — дверь закрыта неплотно, лишь прикрыта, и предрассветные сумерки заползали в сени через щелку.
Солнце вставало, первые лучи должны были вот-вот показаться из-за дома, разойтись растопыренными пальцами вокруг печной трубы. Во дворе было пусто и тихо, только квохтали сонно куры. Когда Закат проходил мимо курятника, проснулся петух, закукарекал будто нехотя.
Ро нашлась в реке у подножия холма, стоящая по колено в воде. Закат поспешно отвернулся, ушел обратно к домам, смущенный.
Обычно селянки купались в рубашках. Ей эта привычка, очевидно, не нравилась.
***
За завтраком, когда Ро давно вернулась с реки, а строго следившая за порядком Стояна отлучилась к печке, одна из девочек подобралась к гостье сзади, запустила пальцы в быстро сохнущие на солнце пряди. Разочарованно протянула:
— Короткие… Даже совсем-совсем крохотную косичку не заплести! Тётя, а зачем вы их так отрезали?
Закат впервые обратил внимание, как всё-таки странно подстрижена Ро — на затылке совсем коротко, а челка длинная, закрывающая глаза. Девушка, однако, никогда не отводила волосы в сторону, так и смотрела из-за завесы прядей, от того ещё более похожая на зверька.
Ро осторожно высвободилась, зыркнула назад, на расстроенную девочку — то ли Пятюшу, то ли Шестюшу, не разобрать.
— Чтобы за них нельзя было схватить, — ответила коротко и тихо, тут же отвернулась, будто заедая слова кашей. Пай смотрел на неё жалостливо, кажется, хотел даже погладить по лежащей на столе ладони, но постеснялся.
Пожалуй, правильно.
***
Из Зорек вышли уже после третьих петухов, когда все позавтракали, а Стояна собрала уходящим еду. Закат шагал, перебирая новые воспоминания, не считая время, только отмечая, как переползают тени — сначала спрятавшиеся под ногами, потом длинно протянувшиеся за спины. Задумался так глубоко, что едва не споткнулся от неожиданности, когда Пай вдруг воскликнул:
— Смотрите, малина!
В самом деле, справа от дороги разрослись колючие заросли, и ягод на кустах хватало. Вчера они проходили здесь во время дождя, не обратив на малину никакого внимания, сейчас Пай желал наверстать упущенное, хоть солнце и клонилось к горизонту.
Позже Закат думал, что должен был догадаться. Что будь малинник безопасен, его бы обобрали ребятишки из обоих селений. Что вообще не стоило сходить с дороги. Но тогда он просто смотрел, как Пай и Ро набивают рты ягодами, с удовольствием делал то же самое, азартно выискивая самые спелые, и оказался совершенно не готов к тому, что из глубины малинника на них вывалится недовольный таким соседством медведь.
Пай помчался к ближайшему дереву, белкой взлетел на ветку и с ней же рухнул — дерево оказалось сухостоем. Ро помогла ему встать, потянула обратно к дороге.
Закат, оказавшийся к зверю ближе всех, медленно отступал. Не зима же. Осень. Еды много. Но медведь, похоже, так не считал. Когда он с неожиданной стремительностью бросился вперед, Закат едва успел отшатнуться в сторону. Подхватил валяющуюся на земле толстую ветку, огрел медведя по голове — не надеясь одолеть, но хотя бы отвлечь, чтобы тот не погнался за Паем и Ро. Отскочив, запнулся о корень, выставил руки, пытаясь прикрыться от падающей сверху туши. Каким-то чудом вывернулся, откатился в сторону. Отчего-то не смог встать — не слушалась нога. Выставил ветку, как копье, ахнул, когда медведь, напоровшись на неё, вогнал дерево и самому Закату в живот. Нащупал под рукой камень, ударил раз, другой, третий…
Больно. Больно.
— Больно?
Мальчишка, размазывая слёзы, кивнул. Тёмный Властелин присел рядом с ним, коснулся посиневшей искривлённой руки. Подхватил под мышки, усадил на коня, сам устроился позади. Окинул взглядом притихшую стражу, указал на одного.
— Ты. В замок галопом. Предупредишь Склянку, чтобы всё подготовил.
Гонец умчался, не задавая вопросов. Тёмный Властелин тронул каблуками бока коня, посылая Злодея шагом, рассеянно взъерошил волосы мальчика.
— Как тебя зовут?
— Пай, мой господин.
***
Он смотрит со стены на людей внизу. В крепости кипит жизнь — жестокая борьба за каждый шаг на пути к заветным местам у его трона.
— Все ли земли захвачены, Пламя?
Скрипят камни, крошась под мощными когтями, содрогается стена. Вздыхает советник, обдавая господина клубами дыма.
— Почти. На севере мы дошли до границ замерзшей земли. Их хозяйка хотела бы увидеться. На юге и востоке всё тихо, вас боятся и почитают…
— А на западе?
Пламя молчит. Юноша оборачивается резко, рассматривает черную морду — выражения не понять, но он и не стремится.
— Что на западе, Пламя?
— Война, — вздыхает советник. — У моря всё ещё воюют. Там вас называют Тёмным Властелином и…
Юноша смеется. Теперь он знает, как будет называть себя все будущие жизни.
***
Ночь. Тихо. Отчего-то страшно. Слишком тихо.
Мальчик сползает с высоких полатей. Земляной пол холодит пятки, наброшенная на плечи старая лысая шкура метет пыль. Глупо дорогой камень на шее пускает блики по стенам, мальчик прячет его в горсти. Забирается на лавку, смотрит в будто обсыпанное мукой женское лицо. На печи возится отец, мальчик прижимается к женщине, пытаясь спрятаться… Но всегда тёплое тело сейчас холодное и твёрдое, будто вырезанное из камня.
— Мама?..
***
Тяжело пахло лечебными отварами. Ему приподняли голову, в рот полился горячий напиток. Закат сглотнул, закашлялся от терпкой горечи, попытался отодвинуться. Открыл глаза.
— Ишь ты! Очнулся, — улыбнулась ему Ежевичка. Крикнула куда-то себе за плечо: — Эй, идите сюда! Смотрите, что за диво.
В закутке, где его положили, тут же стало тесно. Пай шмыгал носом, ворчал одобрительно Медведь, ахала Дичка, хмурился Светозар. Где-то за их спинами стояла Ро, усталая и осунувшаяся.
— Ну, считай второй раз родился, — Щука потянулся было хлопнуть по плечу, но отдернул руку. — Герой, а! Такого зверя одолел, один, голыми руками! Гроза всех окрестных медведей прям.
Закат неловко пожал плечами, поморщился от неожиданно кольнувшей боли. Что ему порвал медведь? Казалось, то ли бок, то ли ногу, но болело почему-то всё тело. И зачем его взялись лечить, раны на нем заживают как на обычном человеке, долго. Проще было бы…
Но это знал Пай, а не Ро. Да и сам Закат не был уверен, что алтарь принял бы так и не коронованного Тёмного Властелина. Скорее всего, нет.
Когда он боролся с медведем, он об этом не думал.
Как выяснилось, через малинник они дошли едва ли не до Залесинских полей. Пай и Ро добежали до крайнего дома, на крики высыпали мужики, а когда добрались до места стычки, обнаружили мёртвого медведя, пронзённого острым суком, и Заката под ним.
— Мы думали, всё, погребальный костер придется жечь, — горячо рассказывал Медведь. — Но девчонка остановила. Вопль такой подняла, ух! Потребовала нож, поднесла тебе к губам — доказывала, что дышишь. Я о таком и не слышал никогда…
Все взгляды обратились к Ро. Та даже головы не подняла, осталась сидеть, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Ежевичка покачала головой, приложила палец к губам. Пояснила негромко:
— Пусть спит. Ты три дня пластом лежал, а она мне помогала. В четыре руки тебя латали, славно выходило. Считай, ты ей жизнь спас, а она тебе, — пожевала губы, добавила вдруг сердито: — Только не вздумай её благодарить. Мало того, что слова зря потратишь, так еще и девочку мне испортишь. Лекарка она, от судьбы лекарка…
Закат слабо кивнул, чувствуя, что засыпает. Цвета расплылись, комната стала черно-белой. Отдалились голоса, растолкала всех моментально проснувшаяся Ро, склонилась над ним, сказала что-то. Но он её уже не слышал.
***
— Нет! — Тёмный Властелин перегибается через поручни моста, выбрасывает вперед руку, пытаясь дотянуться до едва заметной точки, плывущей по реке вдали. Он уже почти нащупал её, почти зацепил, почти заставил развернуться и двинуться против течения…
Спину пронзает болью, вдруг становится тяжело дышать, рот наполняется кровью. Он оборачивается, уже понимая, что умирает, почти растерянный и одновременно совершенно разъяренный. Хватает за горло стоящую за его спиной женщину. Рукоять застрявшего между рёбер клинка задевает поручни, Тёмный Властелин кашляет, задыхаясь, из уголка его рта течет кровь.
Королева улыбается даже когда он ломает ей шею и швыряет тело с моста в реку.
Он падает в лужу собственной крови. Он испуган. Он ползет к алтарю.
***
Он поднимается на башню, обозревает окрестности. От моря до гор, от реки до леса — его владения. Люди еще не знают об этом, но скоро узнают.
Внезапный порыв ветра гнет деревья внизу, развевается плащ. Кажется, такой ураган любого сбил бы с ног, но мальчик даже не шевелится. Над крепостью раздается сотрясающий землю рев, мощное тело проносится мимо башни. Чудовище садится во дворе. Мальчик спешит вниз, гладит черную чешую, с восторгом рассматривает перепончатые крылья, заглядывает в глотку, в которой горит живой огонь.
— Я назову тебя Пламя. Ты — мой первый воин, и ты поможешь мне собрать армию.
***
Мальчик с ободранными до крови ладонями стоит на склоне горы. Внизу — крохотная хатка, маленькое поле. Выжженная молнией проплешина видна даже отсюда, но он не приглядывается. Он точно знает, что должно быть вместо этого жалкого жилища.
Пальцы скрючиваются, лицо искажается гримасой усилия. Он будто тащит что-то неподъемное из земли… И в какой-то момент оно поддается.
Земля трескается, вскипает раскаленным камнем, тут же застывающим на ветру. Огненные фонтаны один за другим взрывают поле, сжигая пшеницу, растут вверх — замок, казармы, внутренние стены, внешние. Развалив домик напополам, взлетает к небу плеть текучего металла, оплетает обручами каменные балки, расплескивается блестящей крышей замка.
Мальчик шагает на упавший к его ногам подъемный мост. Еще не остывший камень шипит, валит едкий дым, кажется, босые ступни должны сгореть дочерна. Мальчик едва морщится, щелкает пальцами. Оправляет взметнувшиеся черные одежды.
Подкованные каблуки выбивают ритм его шагов по пустому замку.
Мальчик улыбается.
0
0