— Отличная вечеринка! — проорал очередной приятель, от души хлопнув меня по спине, а его обалденная от кончиков волос до кончиков пальцев ног спутница улыбнулась весьма многообещающе.
«Не сегодня, детка», — подумал я, пряча в карман вижуалкарточку, которую она незаметно сунула мне в ладонь. Не сегодня, но, как знать, может быть, завтра? Или на днях?
Музыка гремела, ритм пульсировал, перекрывая сердцебиение, разгоряченные тела дергались ему в такт. А я вышел на террасу, чтобы подальше от гостей немного подумать о своей жизни. О тридцати самых лучших годах чертовски везучего ублюдка. Да, вот уже о тридцати… Не хочется начинать о том, как быстро они пронеслись, это старики пусть ноют, мне сожалеть не о чем — создал себя сам. Что называется, «прошел путь от прыщавого подростка-неудачника до главы корпорации, филантропа и плейбоя». И, бог мой, до чего же мне сегодня скучно. Словно влез на гору, откуда только головой вниз бросаться.
Ветер принес солёный запах океана. Громадина дома за спиной шумела сотней голосов и переливалась тысячами огней. Что вы знаете об одиночестве?
— Скучаешь, красавчик?
— Мы знакомы?
— Не думаю. Я пришла на день рождения Паоло. Или Тими. Уже не помню. Такой симпатичный засранец. Ты — его друг?
— Вот уж дудки! Я собираюсь прикончить этого говнюка в конце вечера.
— М-м-м, так ты — киллер? Мне, наверное, опасно стоять рядом? — Рука, едва различимая в полумраке, легла на мое плечо.
— Только если ты — Паоло. Или Тими.
Джессика наконец рассмеялась. Моя милая, чудесная, восхитительная Джессика. Моя после стольких лет, после столького… всего.
— Устал? — спросила она.
— Как никогда.
— А давай сбежим? — её лицо оказалось совсем рядом, — Давай бросим всех и поедем к маме. Малыши уже спать ложатся, мы недолго с ними побудем, а потом… потом к Ли. Помнишь ту закусочную? Только ты и я. Без всего этого шума. Как раньше.
Да, это станет лучшим завершением праздника: сбежать от гостей с лучшей женщиной в мире к лучшим в мире детям. И после бродить по городу, целуясь под каждым фонарем, будто подростки,
— Кое-что закончу, и поехали, — согласился я, осторожно коснулся пальцами её шеи и поцеловал уголок губ, пахнущих шампанским и клубникой.
Это был наш последний поцелуй.
Я вернулся в дом, стараясь не тревожить парочки, страстно уединявшиеся в глубинах портьер. Хмельные голоса встречали меня радостными воплями и стотысячными поздравлениями. Макс попытался поймать за рукав с очередным деловым предложением, но я велел ему немедленно напиться, найти себе девушку, парня, домашнего питомца или хотя бы фикус и уделять им время до самого утра. Иначе никаких сделок! Зная его исполнительность, страшно даже представить, во что превратится остаток вечера. У лестницы меня перехватила Юлия и обиженным голосом пожаловалась на любовника, который совсем не уделяет ей внимания. Любовник признал себя дегенератом и моральным разложенцем, но «милая, как это будет выглядеть?» Она надулась. Пришлось чуть отступить от собственных правил и пообещать ей командировку на уединенный курорт.
— Может быть, тогда я тебя прощу. Но ничего не обещаю, — мурлыкнула она и ускользнула в толпу танцующих. Возле неё немедленно образовалось несколько вариантов, с которыми Юлия принялась отчаянно флиртовать. Давно стоило подсунуть ей кого-нибудь вместо себя и расстаться. Впрочем, это больше не моя забота.
Я поднялся наверх, остановился у двери кабинета, стараясь успокоить дыхание, и осторожно постучал.
— Входи, — раздалось изнутри.
Клиент сидел за столом, заваленный отчетами и моими заметками. Лицо к него было нездорового серого оттенка, как у многих после криозаморозки, в лёгких булькало, он поминутно откашливался, морщась от боли, которое причиняло собственное тело. Именно таким я его и помнил — сутулым невзрачным типом, обиженным на весь мир. Будто и не было этих пятнадцати лет.
— Добрый вечер, босс. С днем рождения. — Клиентам нравится моё лёгкое самоунижение.
— Да, да, — кисло отозвался тот, — Садись уже. Ну, что скажешь?
Я пожал плечами и сел. Говорить особенно было не о чем, всё произошедшее за последние сутки он видел на мониторах. Обойдётся без накладок, как и записано в контракте. Которого, разумеется, никто никогда не прочтет.
— Мне нравится моя жена. Но совсем не нравится, что ты с ней…
— Не я, — параноидальный бред стоит пресечь сразу, — Это вы с ней. Тело станет вашим вместе с памятью. Поначалу немного неудобно иметь двойные воспоминания, потом привыкнете. В конце концов, прошлый вариант начнет казаться лишь дурным сном.
— Не вариант, а моя жизнь! — Грохнул он ладонью по столу.
Ну вот, ещё один припадочный. Придется разговаривать, как с дитем малым, напоминать о том, что сам вписался в эту историю и сам хотел прокачаться. Никто насильно не тащил.
— Можете оставить, как есть. Не возражаю. Мне здесь нравится. А вы вернетесь в… где раньше жили? Нижний что-то-там? Квартирка не больше ящика стола. Работа, от которой только застрелиться. Одиночество. Сам бы так жил, да не хочется что-то.
Он в ярости смотрел на моё лицо — на своё собственное лицо, но более здоровое и спокойное. Сложно сказать, кого в эту секунду он ненавидел сильнее: себя — жалкого сдавшегося неудачника, или меня — сумевшего успешно прожить чужую жизнь. Ведь даже на клонирование тела я ему одолжил. Как такое вынести?
— Так что? Джессика ждет…
— Меня! — отрезал он.
— Тогда вам нужно успокоится. Перенос в таком состоянии чреват проблемами. А вот пить не стоит! Иначе оба мы окажемся… не знаю точно где, но мне туда не нужно.
Он послушно поставил бутылку виски на место. Куда, в самом деле, спешить? После можно и выпить, и потанцевать, и поцеловать жену в первый раз. Вы верите в непорочное зачатие? Я тоже почти верю. А женщинам даже нравится, когда муж ревнует к самому себе, в этом видится поэзия и подлинная страсть. Никто же не станет всерьёз подозревать, что живет с вариантом.
Стоя у открытого окна, клиент с шумом вдыхал океанский бриз и старался успокоиться. Дом на побережье — одно из условий соглашения. Да, не каждый сумеет воплотить свою мечту, но каждому хочется жить в своей мечте. Ни один наркотик, никакая виртуальная реальность не сравнится с тем, что даю я. Даже завидую. Самому бы хоть раз пережить это — первое понимание, все вокруг действительно твое! Твоя новая и прекрасная жизнь. Настоящая. Подлинная. Наверное, похоже на то, как из куколки вылупляется бабочка. А о бытности в теле гусеницы лучше просто забыть.
— Вы простите… мне… — Голос его звучал глухо.
— Не нужно. Обойдёмся без извинений. Примите всё моё… все ваше в качестве подарка ко дню рождения.
Он обернулся с усмешкой:
— Дороговат подарочек.
— Не дороже денег.
В его ухмылке не было ничего хорошего. Кабинет, конечно, защищен от прослушки извне, но что мешало записать наш разговор, находясь внутри? Я незаметно включил крошечный блокиратор, лежавший в кармане пиджака. Если и была какая-то запись, она превратится в белый шум. Возможно, излишняя осторожность, но рисковать ни к чему. Люди ведь такие люди. Особенно, когда приходит время оплачивать счета.
— И последнее, — произнес я, будто мимоходом, когда «Харон» уже настроился и остановить процесс стало невозможно.
— Только сейчас? — испугался клиент.
— О, сущий пустяк. Прошлое тело — то, в котором вы сейчас — доставят сюда примерно через неделю. Постарайтесь избавиться от него, не оставляя следов.
— Но разве не ты…
— За кого вы меня принимаете? Я оказываю консалтинговые услуги и веду тренинги личностного роста. Плачу налоги, кстати. А вот избавляться от трупа — явно не моё дело.
«И постарайся, скотина, не запороть мою работу».
Так каждый раз, не просто принеси им на блюдечке, а ещё нарежь и в рот положи. Хоть маленькое усилие ради самого себя сделать-то можно?
«Харон» завибрировал. В глазах потемнело.
0
0