Стивен Буковски вошел в один из скоростных лифтов бизнес-центра «Imperial» и нажал кнопку 104-го этажа. Когда пневмомембрана потемнела, сверкающая, полупрозрачная капсула скользнула вверх по черному монолиту башни. Достигнув указанного уровня, лифт замер и выпустил свою кратковременную добычу. Стивен шагнул из кабины и в нерешительности остановился.
На этом этаже располагалось около сотни офисов – представительств мелких и средних фирм, банков, концернов, акционерных обществ и менее значимых, да и откровенно мутных организаций, таких, которые на Земле некогда именовались «Рога и копыта». В одной из таких невразумительных контор Стивену была назначена встреча. Какой-то очередной «Business Internal Consulting». Официальным поводом явиться сюда был договор на покупку подержанной оргтехники. Или продажу.
Стивен поискал глазами, где он может присесть. Ему необходимо было перевести дух и собраться с мыслями. На лбу выступил пот. Хотя система кондиционирования в здании функционировала безупречно. Он увидел несколько расставленных в продуманном дизайнерском беспорядке пуфов. Пошатываясь, он приблизился и сел. Его мутило. Сердце колотилось. Стивен глянул на показатели комма, выдающего на серебристый дисплей данные о его состоянии. Давление подскочило. Пульс зашкаливает. Дыхание поверхностное, учащенное. Стивен несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Затем извлек из блистера капсулу и сунул в рот. Снова подышал. Лекарство подействовало. Частота сердечных сокращений снизилась до нормы. Во что же он на старости лет вляпался? Вот же идиот!
Стивен помассировал активную точку на внутренней стороне предплечья, как советовал его психотерапевт. Дурнота отступила. Дыхание выровнялось. Да чего он испугался, в конце концов? Будто он шпион, идущий на встречу с резидентом. Он не шпион. И никаких таких особо секретных сведений он при всем желании выдать не сможет. Это была ничего не значащая личная информация. Возможно, имеющая привкус скандальности. Глава холдинга не пожелала делать достоянием общественности свой визит в частную клинику на Асцелле. Так поступает большинство селебритиз. Правда, часть из них все же допускает утечку информации, но отнюдь не по небрежности, а с самым осознанным намерением, что не мешает им впоследствии громко возмущаться и громогласно негодовать, проклиная этих журналистов. Напустить побольше таинственности, изобразить бегство, придать любому походу к терапевту оттенок трагизма. Излюбленный пиар ход подзабытых знаменитостей, старый как мир, но по-прежнему действенный. Но Корделия никогда к подобным маневрам не прибегала. Для нее «звездность» была отягчающим аксессуаром. «Нет» в ее исполнении означало «нет», без шанса на пересмотр и двоякое толкование. И журналисткая братия хорошо это знала. Парочка ослушившихся были показательно, но законно выпороты. И это послужило уроком. Кто бы решился повторить сей печальный опыт?
Стивен утешал себя версией, что такие безумцы все-таки нашлись. А кому еще могла понадобиться сведения о передвижениях главы холдинга? Спецслужбам? Так у них другие возможности. Они не нуждатся в содействии какого-то редактора. Террористы? Нет, нет, об этом Стивен думать не хотел. К тому же, до Стивена доходили слухи, что Корделия приняла меры против похитителей. Но что это за меры, он точно не знал. Да и вряд ли найдутся желающие ее похищать! А если найдутся? Лоб Стивена снова покрылся холодным потом. Глупости, кто же на такое решится? Это все затеяли журналисты. Или конкуренты. Да, скорей всего конкуренты. Владельцы других голоканалов. Те, кому не дают покоя рейтинги «GalaxieZwei». И больше ничего. Они просто хотят знать, не затевает ли Корделия какой-нибудь особо прибыльной комбинации. Она же это умеет. У нее к этому талант. Сначала все выглядит настоящим безумием, провалом, катастрофой, как это было с «DEX-company», а потом все как-то выравнивается, стабилизируется и – вуаля! – приносит многомиллионную прибыль. Некоторые пытались действовать с тем же безрассудством, рисковали, пускались в авантюры и… проигрывали. Корделию не раз спрашивали, каков он, этот ее рецепт удачливости, на что она помимо своей фразы о мертвеце, которому все равно, отвечала древней, грубоватой мудростью:
— Аллах дает человеку штаны, когда у него уже нет задницы.
Чем ставила спрашивающего в тупик. Ибо пояснений не следовало.
Может быть, вся эта таинственность с клиникой на самом деле пролог к очередному безрассудству? Может быть, Стивен вовсе не предает свою работодательницу, а напротив – помогает? Действует как неведомый катализатор событий? И то, что его ждет за дверью офиса, не плата за предательство, а вполне заслуженная награда. Ему остается только войти туда и взять. Простое, понятное действие. И ребенок справится. Но он не ребенок, он взрослый мужчина. Смелей, смелей. Все это быстро кончится.
Он еще несколько раз глубоко вдохнул, поднялся и зашагал по длинному коридору мимо череды матовых, пластиковых дверей.
Приблизившись, он снова замер. Еще не поздно уйти. Впрочем, поздно.
Осторожно постучал. Затравленно оглянулся. Мимо прошла высокая девушка с каким-то незнакомым логотипом на лацкане элегантного пиджака.
— Войдите, — ответили из-за двери.
— Это Стивен.
С некоторых пор он стал ненавидеть свое имя, а ведь когда-то он гордился и постыдно млел, когда Стелла хрипло, слегка придушенно, произносила: «Стиви, малыш…»
Матовая дверь бесшумно ушла в пазы, пропуская Стивена в небольшой, но светлый и явно недешевый офис. За столом ломаного, ассиметричного дизайна тот самый человек, который пил с ним кофе в «Верлене».
Кажется, его звали Рудольф.
— Рад тебя видеть, Стивен. Выпьешь что-нибудь? Кофе? Коньяк? Виски? Водки?
— Я сюда не за этим пришел.
И сразу в памяти редактора всплыли схожие сцены из шпионских сериалов и старых, земных детективов. Вот точно так же завербованный, часто против своей воли, агент встречался с резидентом. Это мог быть какой-нибудь пойманный на компромате молодой ученый или проигравшийся в казино советник посольства, пожелавший лишних денег полицейский или торговавший государственными секретами эсбэшник. Все они именно так и говорили: «Я сюда пришел не за этим…» Говорили, глядя исподлобья, с ненавистью в голосе, с клокочущей жаждой реванша. Стивену тоже очень хотелось клокотать подавленной ненавистью, звучать солидно и угрожающе, но у него плохо получалось. Голос сорвался.
— Зачем так нервничать, Стиви? – Редактора передернуло. – Успокойся. Никто тебя здесь не поймает. Да и не нужен ты никому.
— Я сделал то, что вы просили, и я хочу свои деньги.
— Конечно.
Рудольф понимающе улыбнулся. И тут же извлек из футляра пластиковую карточку с голографическим переливом. Стивен протянул руку, но Рудольф отстранился.
— Повтори еще раз, Стиви. Клиника профессора Гриффита на Асцелле?
— Да.
— А что ей там понадобилось?
— Не знаю.
Стивен снова почувствовал дурноту.
— Твой друг Дымбовски не говорил?
— Он тоже не знает!
— Что ей понадобилось в клинике, где занимаются расшифровкой человеческого генома?
— Да не знаю я, черт вас всех возьми. Отдайте мои деньги.
Рудольф пустил карточку через стол. Она заскользила и едва не улетела в противоположный угол. Стивен поймал ее трясущимися руками.
— Пятьдесят тысяч?
Он не верил, что произносит это.
— Как договаривались. Нам нет смысла тебя обманывать, Стиви. Ты нам еще понадобишься.
У Стивена вспотела спина. Как? Неужели этот кошмар еще не кончился?
— Нет, нет… Я так больше не могу.
Стиснул карточку и кинулся к двери. На пороге оглянулся.
— Что вы хотите с ней сделать?
— С кем?
— С… с Корделией. Вы… ее… убьете?
Рудольф был все так же лучезарен.
— Что за фантазии, Стивен? Тебе все-таки не мешало бы выпить.
Стивен сунул карточку в карман и выскочил в коридор. Дверь бесшумно скользнула за его спиной, отрезая прошлое и вынуждая двигаться в настоящем.
Первым порывом было бежать. Кинуться со всех ног к каплевидной сфере. Нажать кнопку нулевого этажа и прислониться к прохладной вогнутой поверхности. Мысль об этой гладкой, сияющей кабине произвела странный успокаивающий эффект. Этот лифт представился ему нерушимым коконом, спасательной капсулой, в которой он через мгновение покинет гибнущий корабль и стартует в безопасное будущее. Стивен видел свет в конце коридора. Он бежал к нему, мысленно простирал к нему руки, но движения были замедленными, вялыми, будто он двигался во сне.
Он миновал уже несколько таких же матовых, в стиле хайтек, офисных дверей, как вдруг одна из них будто растаяла в воздухе, и чья-то сильная рука дернула Стивена внутрь. Дверь тут возникла вновь. Та же рука, неумолимая, каменная, повлекла редактора дальше, туда, где в возникшей круговерти сместившихся образов проступала чья-то фигура. Стивен приготовился к тому, что сейчас он в этого человека врежется, но влекущая его рука внезапно утратила свою направляющую силу и остановила его за шаг до препятствия. Стивен моргнул. Он узнал этого человека. Перед ним, застыв лицом, скрестив руки на груди, стоял и.о. начальника службы безопасности холдинга «МедиаТраст» Вадим Ковалев.
Слева темнел еще один силуэт. Отделился от стены. Приблизился, обрел узнаваемые черты. Очень бледный, потирающий левую сторону груди, Конрад Дымбовски, первый заместитель Корделии. Тот, который называл Стивена своим другом.
Железная рука, все еще державшая редактора за ворот пиджака, подвела пленника к офисному креслу и усадила. Хватка ослабла. Этот третий сделал шаг в сторону и Стивен осторожно на него покосился. На новеньком, с иголочки, комбезе мелькнула голографическая печать: «DEX-7. СБ. Медиатраст». Все правильно. «DEX-company» фактически поглощена холдингом. Производство киборгов остановлено, но на складах готовой продукции обнаружились десятки тысяч новеньких DEX’ов, Irien’ов и Mary. Куда-то их надо было девать. Вот и пристраивали на работу. В службе безопасности холдинга появилось несколько DEX-7. Содержали этих киборгов едва ли не лучше, чем сотрудников – людей. Вон этот какой холеный. Здоровенный. Такой шею двумя пальцами свернет. Стивен испуганно заморгал. Он еще не понимал, что происходит, не понимал, как эти люди здесь оказались и чего они от него хотят, не понимал, почему они так вопиюще невежливы.
— Здравствуй, Стивен, — с какой-то затаенной горечью сказал Конрад.
Он все еще потирал под левой ключицей.
Вадим склонился над пленником.
— Что, Иуда, получил свои 30 серебренником?
Стивена затрясло. Он был близок к истерике.
— Кто? – задушевно спросил Вадим.
Стивен не ответил.
— Посмотри на меня, Буковски. Кто? – повторил безопасник.
Стивену показалось, что бывший спецагент сейчас отвесит ему оплеуху. Он зажмурился. Но удара не последовало.
— Я… я не знаю. Его зовут Рудольф.
— Кто он такой? Говори!
— Я не знаю.
Стивен готов был разрыдаться. Ему снова задавали вопросы, на которые у него не было ответов. Он в самом деле ничего не знает о людях, которые ему платили.
— Подожди, Вадим.
Это был голос Конрада. Он тоже приблизился и скорбно взглянул на бывшего друга.
— Что с тобой, Стивен? Ты ли это? Когда-то ты дал мне работу. Ты был единственным, у кого хватило на это мужества. От меня все отвернулись. Все предали. Я был как зачумленный. От меня шарахались, будто одним своим прикосновением я мог заразить их неизлечимой болезнью. Я перебивался случайными заработками, сочинял пошлые рекламные слоганы для дешевых автомаркетов. Редактировал отвратительные, бездарные тексты. Мне едва хватало на еду. Мне негде было жить. И ты единственный, кто решился и дал мне работу. Заказал обзор литературных новинок для «Literary Observer». И назвал меня другом. Ты сохранил мою веру в человечество. Помнишь, Стивен?
Тот, к кому обращался журналист, уныло кивнул.
— Так что же с тобой случилось? Когда? Что за метаморфоза? Почему ты нас предал? Нас всех? Нас, прошлых, и нас, нынешних? В чем твоя выгода? Твой выигрыш? Ты подставил под удар женщину, благодаря которой у тебя есть дом и семья, а у твоих детей есть будущее. И не только у твоих. Зачем, Стивен?
Из глаз редактора покатились слезы.
— Я расскажу… Я все расскажу.
И он рассказал. Все с самого начала, с той самой роковой минуты, когда порог его кабинета в редакции журнала переступила начинающая писательница по имени Стелла.
— Нужно составить фоторобот, — мрачно сказал Вадим. – Хотя что он нам даст? Они могли нанять любую смазливую блондинку. У объекта вкусы явно непритязательные.
Шеф СБ смерил редактора презрительным взглядом. Стивен почувствовал себя оскорбленным. Что значит «вкусы непритязательные»?
— Нет, она не простой исполнитель. Я это понял! Не сразу, но понял! Она там у них всем и заправляет! Она сама давала мне указания. И еще… еще…
— Что еще?
— Она, как вошла, еще тогда, кого-то мне напомнила. Я долго не мог понять кого, а потом… потом понял.
— И кого же?
Вадим по-прежнему был полон недоверчивого презрения.
— Она… она напомнила мне госпожу Трастамара.
Конрад и Вадим переглянулись.
— Я не сумасшедший! – едва не взвизгнул Стивен. – Она действительно похожа на Корделию.
Бывший спецагент обернулся к неподвижному стоящему DEX’у.
— Что скажешь?
— 89% искренности, — невозмутимо ответил киборг.
Вадим и Конрад снова переглянулся. Затем первый зам задумчиво потер подбородок и произнес.
— А это не такое уж и безумие.
— То есть?
— У Корделии есть сестра. Сводная. Камилла Войчинская. И по доходившим до меня сведениям, весьма привлекательная блондинка.
— И почему я узнаю об этом только сейчас? – рявкнул Вадим.
— Потому, что, во-первых, Корделия никогда не поощряла излишнего внимания к своей частной жизни. Она даже Ордынцеву запрещала в ней копаться. А во-вторых, эти родственники на протяжении многих лет никак себя не проявляли. Было время, довольно давно, когда Корделия пыталась наладить с ними отношения и даже предлагала помощь, но все ее благие начинания были довольно грубо отвергнуты. Она приняла это как должное. И вычеркнула своих так называемых родственников из списка контактов. С тех пор о них ничего не слышно.
— И вдруг они вот так напомнили о своем существовании? – недоверчиво спросил Вадим.
Конрад развел руками.
— DEX, — обратился спецагент к «семерке», — войди в сеть и найди изображение этой… Камиллы Войчинской.
— Она уроженка Геральдики, возраст между 25-ю и 30-ю годами.
— Слышал?
— Приказ принят к исполнению, — подтвердил киборг.
Взгляд его расфокусировался. Прошла минута. Стивен затравленно ждал. На «семерку» он смотреть не решался.
— Идентификация личности завершена, — сообщил киборг.
Он вытянул левую руку с коммом и запустил вирт-режим. Тут же развернулось окно с портретом женщины. На трех мужчин взирала бледная, исхудавшая девушка лет двадцати.
— На студентку похожа, — пробормотал бывший спецагент.
— Изображение извлечено из архива частной школы Брентано, 2176 года. Более поздних изображений не обнаружено, — откликнулся на замечание начальства киборг.
— Она? — Вадим повернулся к Стивену.
Тот долго вглядывался в очень юное, почти незнакомое лицо. Девушка выглядела напряженной, будто изготовившейся к обороне. На лице явно читалась обида. На жизнь, на людей, на несправедливое мироустройство. Вполне объяснимо. Ее же лишили наследства, блестящего будущего. Так вот значит кто приходил к нему под именем Стеллы! Камилла Войчинская, дочь Карлоса-Фредерика Трастамара, чистокровная аристократка, сводная сестра Корделии, та самая законнорожденная наследница, которой, если бы не выверт судьбы, суждено было владеть обширными землями на Геральдике и щеголять в драгоценностях Изабеллы Кастильской. Подумать только, он спал с аристократкой! Стивен даже как-то приободрился. Расправил плечи.
— Ну? – поторопил его Вадим.
— Да… да… – закивал редактор. – Это она, Стелла, то есть, Камилла Войчинская.
Фееричное появление сыча лишь усилило шоковое состояние обоих незадавшихся воришек.
Оддбэлл дождался, пока шакала понесёт в его сторону, и стремительно перекинулся, максимально усилив метаболизм процесса. Тётушка Оливия однажды научила его этому фокусу, позволяющему во время охоты удачно сочетать уникальные выслеживающие способности совы и силу мускулов антропоморфа, мгновенно перекидываясь в самом конце атаки. Таким образом удавалось завалить оленя или небольшого пятнистого кабана голыми руками, буквально свалившись на него с неба. Правда, было одно неудобство: охотник оказывался, что называется, в костюме Адама, (ну или Евы), что несколько портило момент триумфа. Но вот как раз это обстоятельство в данный момент смущало Оддбэлла меньше всего.
В мгновение ока образовавшийся перед мечущимся шакалом нескладный абсолютно голый Буратино-переросток схватил не успевающего затормозить зверя одной рукой за шкирку, другой за основание хвоста, поднял над полом и по инерции переместил дальше, чуть скорректировав курс. Подхваченный на бегу шакал, визжа и молотя лапами воздух, вылетел в открытую дверь и повис там, над воющей и начинающей бушевать бездной, удерживаемый за загривок сильной жилистой рукой с длинными цепкими пальцами. Испражнения перепуганного до невменяемости звероморфа коричневым потоком вылились в неистовствующий внизу океан.
— Так, судари мои, а теперь — поговорим, не возражаете? Только сперва ты, — Оддбэлл мотнул головой в сторону сжавшегося в кресле незнакомца, — Сперва ты встанешь и возьмёшь во-оон ту петлевую расчалку. Ну, чего сидим, кого ждём? Пошёл-с! Так, хорошо. Просовывай руки в петли. Ну!!! — мистер Блэст выразительно тряхнул шакала за бортом. Тот взвыл так, что задребезжали стёкла в ближних иллюминаторах. — Во-от то-то, молодец. Теперь резко дёрни руками в разные стороны. Вот так.
Продолжая удерживать шакала на весу, Оддбэлл наклонился, чтобы дотянуться до станового конца швартового каната и притянуть самосвязавшегося воришку к лебёдке. В это время окончательно разбушевавшийся шторм налетел мощным шквалом слева снизу и наподдал, подкинув дирижабль так, что зазвенело и покатилось по палубе всё, что было не закреплено, а незнакомец и Оддбэлл не смогли удержаться на ногах. Падая, мистер Блэст вцепился в канат, благодаря чему не вывалился в дверь сам, но крепко ударился запястьем о порог. Взвыв ещё на два тона выше и вдвое громче, шакал вывернулся из пальцев и рухнул вниз. Оддбэлл вскочил на колени, схватил канат обеими руками и успев крикнуть вору, неожиданно превратившемуся в единственного помощника: «Считай до десяти и тяни изо всех сил», вывалился в дверь и снова перекинулся тётушкиным ускоренным способом.
Догнать падающего шакала удалось практически у самой воды, точнее — у взлетающих на несколько метров пенных гребней волн. Сделав головокружительный кульбит, сыч с канатом в лапах обогнул падающее тело и пронёсся у него под брюхом, замыкая верёвочную петлю, затем, сложив крылья и управляя хвостом, несколько раз винтом обвился вокруг уходящего вверх станового конца. Обвив ходовой конец вокруг станового, сыч спикировал на шакалью спину, перехватил канат клювом и намертво вцепился лапами в шкуру. Острые, как иглы, когти прокололи кожу и сомкнулись под ней. Клювом птица пропихнула ходовой конец каната под образовавшуюся петлю и вытащила его с другой стороны.
Шакал с пришпиленным к спине сычом плюхнулся в воду и тут же понёсся куда-то в сторону и вверх, подхваченный бушующими волнами.
В этот момент канат дёрнулся и начал натягиваться. Оддбэллу оставалось только молиться, чтобы вес зверя оказался достаточно малым и петля во время подъёма просто не разорвала горе-похитителя пополам.
К счастью, Танри от природы-то был хиляком, да ещё и многочисленные паразиты в кишечнике отнюдь не прибавляли его телу дородности. Сложившись практически пополам, шакал мокрым чулком обвис в петле. Когда оставшийся в гондоле воришка поднял спасённых над волнами, сыч осторожно вытащил когти и боком переполз на канат, чтобы облегчить зверя хотя бы на свой вес.
По приближении к дирижаблю канат дёрнулся и замер. Похоже, воришка умел обращаться со швартовым кабестаном.
Зафиксировав вал лебёдки, парень с опаской подобрался к распахнутой двери, протянул по-прежнему стянутые петлями расчалки руки и ухватил шакала за шерсть на крупе. Перебирая руками, добрался до хвоста, перехватился за него и уже увереннее втянул спасённых внутрь.
Зверь был в глубоком обмороке.
Сыч слез с каната, отряхнулся и перекинулся, на этот раз самым обычным способом, безо всяких фокусов.
Привычно выпрямившись, Оддбэлл вдруг закачался и стремительно сел обратно на пол. Голова отчаянно кружилась, подташнивало.
Любое действие в мире имеет противодействие. Как учёный, Оддбэлл прекрасно это знал. Фокусы с подхлёстыванием метаболизма не были исключением. Оливия честно предупреждала об этом. Так что схоласты, спорящие до хрипоты о том, куда девается несоответствие масс при оборотничестве, в данном случае могли спать спокойно: «баловство» с естественными природными процессами не проходило безнаказанно.
— Эй… Эй! Ты это… Ты чего? Ты давай, не того, смотри… Зря его вытаскивать полез, от него всё равно никакого толку — шакал он и есть шакал, а теперь сдохнем тут все трое, если ты вырубишься, — бубнил сзади незнакомец.
— Всё нормально, никто не сдохнет, — вяло ответил Оддбэлл, — По крайней мере я точно не собираюсь делать это до того, как услышу увлекательный рассказ о вашем эпичном подвиге, его целях и даже о том, как такая гениальная идея вообще пришла в ваши вселенскомыслящие головы. А чтобы я поскорее был готов к слушанию — будь любезен, открой вон тот белый ящичек с крестом на стене и притащи мне оттуда мензурку и тёмный пузырёк с микстурой. Только сперва закрой, ради Орла, эту грешную дверь!
Микстура оказала на хозяина дирижабля буквально магическое действие. После второй мензурки он встал, энергично тряхнул головой, зафиксировал замок двери и полез в кладовку. Через пару минут вытащил оттуда потрёпанную, но чистую спецовку с комбинезоном, встряхнул и быстро оделся. Штаны комбинезона едва доходили Оддбэллу до лодыжек, а рукава спецовки не закрывали запястий, но это было лучше, чем вовсе ничего. Подраспустив лямки, мистер Блэст одёрнул комбинезон и, балансируя, протопал к пилотскому креслу.
В плотном и перенасыщенном влагой воздухе дирижабль отсырел, потяжелел и начал медленно опускаться. Газ из оболочки был максимально стравлен в баллоны для лёгкости спуска и швартовки, поэтому первым делом Оддбэлл отвернул вентили и поднял рычаг клапана подачи. Через несколько минут аппарат сперва медленно, затем всё увереннее поплыл вверх. Однако тугие упругие струи ветра бросали судно из стороны в сторону, как разыгравшиеся дети — теннисный мяч. Сверху, из близких набухших туч, на дирижабль изливались целые водопады дождя. Внизу неистовствовал океан. Никакого намёка на берег давно не было видно.
Оддбэлл установил положительный тангаж в пятнадцать градусов и запустил двигатель. Когда тот тихо загудел, учёный медленно двинул вперёд сдвоенный рычаг фрикционных муфт. Набирая обороты, басовито завыли винты, и дробь сбрасываемых лопастями капель мелко протарахтела по бортам гондолы. Оддбэлл положил руль на правый борт, стремясь развернуться и положить аппарат на обратный курс. Однако у ветра было своё мнение, и оно явно не совпадало с мнением мистера Чудака.
Вой винтов усилился и стал выше, двигатель натужно ныл где-то между контр- и субконтрактавами, но дирижабль , едва отклонившись от диктуемого ветром направления, тут же возвращался обратно. Скоростные винты, установленные на аппарате, не были приспособлены к преодолению такого разгула стихии.
Через десять минут безуспешных попыток скорректировать курс стало ясно, что с такими винтами шторма не преодолеть. Оставалось надеяться на подъёмную силу и на то, что газа в баллонах достаточно, чтобы поднять дирижабль выше уровня облаков, а прочности оболочки хватит для того, чтобы пробить грозовой фронт и остаться неповреждённой.
— Кто здес-сь? Ш-што вам надо? — с недовольным шипением спросила стражница, чье хмурое лицо с резкими, почти мужскими чертами показалось за частой решеткой.
— Два храбрых воина, жаждущих любви и ласки и готовых хорошо за это заплатить, — страстно пробасил Рауд и многозначительно подвигал кустистыми рыжими бровями.
— Вы ош-шиблись, гос-спода, — холодно ответили из-за двери, — это не дом терпимос-сти.
— Отнюдь, госпожа, — к окошку шатнулся Кьярри, — я точно адрес запомнил — Тисовый переулок, десятый дом по правой стороне ежели идти от рыночной площади.
— Ещ-ще раз повторяю, вы ош-шиблис-сь. — Стражница начала раздражаться.
Гномы расстроенно загудели что-то, но стражница не стала их слушать и захлопнула окошечко. Рауд и Кьярри, продолжая препираться из-за адреса дома, прислушались. В глубине двора взвизгнула сигналка и слабо блеснула вспышка охранных чар. Бородачи переглянулись с ухмылками — концерт продолжался.
Луи Босерон оставил эльфа и медведицу напротив часовни, скрытой деревьями, а сам по стене пробрался к торцевой стороне сада. Периодически он басовито лаял в ответ на пронзительное мяуканье рэйсы. Именно мяукать у пустынной кошки получалось неважно, проскакивало взрыкивание, но гнусавые вопли вполне походили на весенний мяв какого-нибудь кота. Крупного такого кошака, грозы соседних улиц. Оборотень усмехнулся про себя: раньше ему не доводилось захватывать логово злодеев вот так, едва ли не с балаганным представлением.
Босерон прополз еще немного, спрятался за выступающий зубец, набрал побольше воздуха и завыл. Громко, протяжно, с такой тоской и надрывом, словно голосил по покойнику. Стражницы эффу реагировали довольно сдержанно, а вот соседи разразились бурной бранью, причем не только с трех прилегающих дворов, но едва ли не со всего переулка.
— Да чтоб тебе пусто было, блошиный мешок! — визгливым голосом заверещала какая-то бабенка слева.
— Безобразие! Совсем распустили свою зверюгу! Спать не дает! — проскрипел старик справа.
— Демонова псина! Заткните ее, пока я ее не прибил! — а это уже проревел, судя по голосу, здоровенный мужик со двора, который как раз примыкал к участку стены, на котором засел Луи Босерон.
«Не хватало еще, чтобы меня, как какую-нибудь шавку, чем-нибудь по хребту огрели, — подумал он. оглядываясь на источник проклятий. — В лучшем случае».
Еще раз взвыв, он пополз к Тиору и Мариде. Но и там соседи не были рады — слишком не понравился им кошачий концерт. Какая-то тетка подобралась к стене с той стороны сада и выплеснула на невидимого в темноте — да и дракон постарался — кошака содержимое ночного горшка. Хорошо еще, что Босерон успел добраться до них раньше, чем она это сделала. Тиор расширил щит, укрывая и сыщика. Вонючая жижа благополучно отразилась обратно и окатила сварливую тетку. О, какой взрыв отборнейшей брани буквально сотряс воздух! Сыщик прижал уши, рэйсе их ладонями закрыл беззвучно смеющийся Тиор.
Тут над головами затаившихся диверсантов пролетел сосуд, из которого их пытались облить. Полыхнула сигналка, знатно громыхнуло, во дворе у эффу задребезжал по мощеной дорожке ночной горшок. Послышались крики стражниц. Одна из них подняла злополучный предмет, брезгливо потянула носом, скривилась и запустила его обратно. Снова полыхнуло, громыхнуло и загремело уже по другую сторону забора. Тетка снова забранилась, теперь уже по поводу погнутого горшка. На несколько минут воцарилась. Эффу отошли от стены. Диверсанты прислушались.
— Что она задумала? — прошептала Марида, разглядевшая, что вздорная тетка что-то собирает с земли.
— Кажется, она ищет новые снаряды, — предположил сыщик. — Похоже, мы угодили между двух огней.
— Пригнись! — шикнул Тиор.
И вовремя — над ними свистнул первый камушек, которых мстительная соседка набрала полный подол. Похоже, разозлилась она не на шутку. Скорострельность у нее была — просто загляденье. Сигналка сверкала и взвизгивала через каждые три-пять ударов сердца. Соседям этот фейерверк с аккомпанементом тоже надоел — брань и проклятия посыпались уже со всех сторон. Со стороны часовни прибежала еще одна эффу, перебросилась парой слов со стражницами, те кивнули и рассыпались по саду. Какофония и вспышки прекратились.
— Охранные чары сняли, — прошептал Тиор.
— Надо же, и без нас управились! — тихонько хихикнула Марида.
— Ну, наша заслуга в этом все-такие есть, — клыкасто ухмыльнулся Босерон. — Мы же эту кашу заварили.
— Теперь нам надо будет выждать удобный момент и спуститься в сад, — сказал Тиор. — Только желательно не затягивать. Эффу в часовне оживились.
— Благовониями потянуло, — согласился сыщик. — Похоже, они готовятся к какой-то церемонии. Поспешим.
— Только осторожно. Подождите-ка, я сейчас, — шепнул дракон и снял с шеи какой-то медальон. — Это для отвода глаз. Не хочу, чтобы эффу вас подстрелили.
— Лучше вашей девочке отдайте, — стал отказываться Босерон.
— У меня есть, не бойтесь, — ответила рэйса.
Тиор надел на шею оборотню невзрачный черный камешек на простом кожаном шнурке, тот благодарно кивнул и они стали всматриваться в темноту, чтобы определить, где находятся стражницы.
Лантирэль и Иллана все это время тихо сидели на своей стене, услышав поднявшийся на другой стороне сада тарарам, они попытались спуститься. Хорошо еще эльф предварительно кинул камушек. Сигналка тут же сверкнула и взвизгнула, а внизу под деревом появилась стражница с луком. Пришлось снова затаиться и наслаждаться концертом, который разразился благодаря действиям их друзей.
Тишина над садом после того, как эффу сняли охранные чары, продержалась недолго. Со стороны дверей раздался грохот — кто-то колотил в двери. Это Рауд и Кьярри приступили ко второму действию своего спектакля. Сперва Рауд лупил в дверь кулачищем, затянутым в кольчужную рукавицу, потом Кьярри развернулся спиной и принялся пинать по начавшей уже заметно шататься створке каблуком тяжелого, подкованного толстыми стальными набойками сапога.
За дверью послышались голоса, окошечко в двери снова распахнулось.
— Убирайтес-сь проч-ш! У нас-с с-сдес-сь нет ш-шлюх! — злобно прошипела привратница.
— Ну как же нету, когда есть! — всплеснул руками Рауд. — Да у вас здесь на двери даже знак гильдии Ночных Пташек нацарапан!
— Нет там никакого с-снака! — выпалила стражница. — Уходите немедленно!
— Да вот же он! — воскликнул Кьярри. — Не верите, сами посмотрите!
Честно говоря, гномы даже не рассчитывали, что эффу купятся на этот простецкий трюк, но привратница недоверчиво посмотрела на них, скрылась из окошечка и — о, чудо! — загремела засовом.
— Где там это ваш-ш мерс-ский с-снак?
Эффу высунулась из-за двери и тут же получила тщательно выверенный по силе удар кулаком помаковке и обмякла, не издав и звука.
— Женщин бить нехорошо! — назидательно сказал Рауд Кьярри, укладывая привратницу на землю, тот кивнул и они с громким боевым кличем ломанулись в распахнутые двери.
Стоявшие в нескольких шагах стражницы даже успели выстрелить из луков, но от неожиданности промахнулись и были снесены с ног рыжебородым ураганом. Промчавшись через дом, гномы выскочили с другой стороны. Еще несколько стражниц попытались обстрелять Рауда и Кьярри, но они ловко прятались за толстыми колоннами, а потом и за деревьями и не давали себя достать.
— Пора, — шепнул Тиор своим спутникам.
Гибким грациозным движением большая пустынная кошка стекла со стены в сад и беззвучной тенью заскользила среди кустов и деревьев по направлению к часовне, из которой уже слышались песнопения эффу. Вслед за ней соскочил Босерон и где ползком, где короткими перебежками направился в ту же сторону, но немного в обход. Последним со стены спрыгнул Тиор, бесшумно приземлился на утоптанную рыхлую землю, отряхнул руки и двинулся к часовне по прямой, не пригибаясь и не прячась — полог невидимости все еще скрывал его. Силы в артефактах-накопителях было еще достаточно и для пооддержания поисковой сети, заменяющей ему зрение, и для боя, если потребуется. В крайнем случае, он попросту перекинется в дракона и разнесет эту часовню по камушку. Безнаказанно похищать своих друзей он не позволит.
Шум, поднятый гномами, когда они ворвались в дом эффу, послужил знаком и для Лантирэля с Илланой. Они спустились в сад и также, скрываясь отводящими глаз амулетами, стали пробираться к часовне. Одна из стражниц вышла из-за дерева. Она, пожалуй, даже не заметила бы медведицу, но буквально врезалась в нее. Эффу удивленно замерла, не веря своим глазам, и тут ее шею что-то тихонько кольнуло. Да, у эльфа тоже были сонные дротики, которыми он и воспользовался. Уложив женщинуу подремать под деревом, он двинулся к часовне, петляя по саду, стремительный и бесшумный, словно дух смерти, по пути которого одна за другой на землю падали стражницы, усыпленные дротиками, выпущенными Лантирэлем из духовой трубки. Медведица за ним не поспела бы, да она и не стремилась, поэтому просто направилась к часовне перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву.
Не прошло и пяти минут, как к часовне с шумом и топотом, сопровождаемые свистом стрел, выскочили оба гнома и замерли, встреченные дюжиной стражниц с натянутыми луками. Рауд и Кьярри остановились, тяжело переводя дыхание, но не выпуская из рук своих секир. Нахмурившись, они смотрели на стражниц. Сзади напирали другие. Створки дверей часовни приоткрылись и оттуда вышла высокая женщина, закутанная в черный, расшитый золотыми змеями плащ. Капюшон его низко надвинутый на лоб, спадал на плечи широкими складками подобно капюшону кобры. Свет огней, горящих в чашах на головах бронзовых статуй огромных змей, стоящих на хвостах, освещал лишь нижнюю часть лица да золотое кольцо, продетое в перегородку носа. В руке она держала обвитый золотыми змеями жезл с большим светящимся алым камнем в навершии, отбрасывающим зловещие отблески вокруг.
— Кто вы такие и почему ворвались в наши владения? — глухо спросила эффу.
Рауд уже собрался ответить что-нибудь, как из темноты сначала показался большой черный пес, за ним пустынная кошка рэйса и бурая медведица. Последними на площадку перед часовней выступили два высоких эльфа. На ладонях одного из них ярко горели огненные шары, руки второго, с короткими серебристыми волосами и белыми незрячими глазами, обвивали ослепительные сиренево-белые молнии.
— Я — Тиор Рандир. Вы похитили девушек — наших спутниц, — заговорил слепой эльф. Даже друзья удивились силе и власти, прозвучавшим в его голосе. — Верните их иначе мы отобьем их силой.