Азирафеля ничуть не удивило, когда Аластор горячо его поддержал: людям иногда требуется нравственный ориентир, чтобы дистанцироваться от «абсолютного» в их понимании зла и ощутить собственную «правильность». А некоторая чрезмерность реакции, скорее всего, крылась в созвучности подобного переживания Аластора, идущей прямиком из детства. Азирафель давно убедился, что чувство беззащитности перед взрослыми оставляет самые глубокие раны в душе, и если сейчас завести разговор об отце Аластора, то наверняка можно будет услышать много интересного. Хотя иногда бывают и деспотичные матери.
— Скажите, — Азирафель макнул кусочек зефира в какао, прежде чем отправить его в рот, — а этот мистер Поттер, и правда, так хорош?
— Это вы к тому, что я в него верю?
— Нет, это я помню тот ваш рассказ про Империус. Мальчик сделал что-то уникальное, или вы просто хотели его похвалить?
— Уникальное? Азирафель, вы не прекращаете меня удивлять. До его появления считалось, что от Непростительных проклятий нет спасения. Но он умудрился выжить после Авады.
— И поэтому вы решили испытать на нём…
— Нет! — зло перебил Аластор. — Совсем не потому! Мне нужен был кто-то для демонстрации действия этого проклятья, а Поттер сам напросился… фигурально выражаясь, разумеется.
— Но согласитесь, получилось…
— Что получилось, то и получилось, — не дал договорить Аластор. — Действие Круциатуса я на нём проверять не стал.
Всё, что до сих пор Азирафель слышал про Непростительные проклятья, сводилось к тому, что с ними невозможно совладать. Поэтому было бы совсем не удивительно, если вдруг тот-самый-мальчик под пыточным проклятьем не почувствовал бы ровным счётом ничего. Но проверять такое Азирафель бы не рискнул, причём из-за любого из возможных результатов. Некоторые вещи стоит доверить судьбе.
— И правильно сделали. Возьмите-ка лучше ещё кусочек штруделя.
Как обычно, вкусная еда и уютная атмосфера возымели своё действие, и Аластор расслабился настолько, что не только взял из рук Азирафеля какао, но и с удовольствием начал его пить. Правда, это ничуть не помешало ему вскоре достать фляжку, пояснив, что там лекарство, без которого он может умереть в страшных муках.
Азирафель никогда не любил влиять на сознание людей, предпочитая иметь дело со свободной волей и честным выбором, но сейчас на кону стояло слишком многое, чтобы думать о собственных предпочтениях. Конечно, было бы проще считать, что Аластор сам спровоцировал его своим обманом, но Азирафель ещё не настолько отуземился. Поэтому он просто щёлкнул пальцами, погружая бедолагу в некое подобие транса и одновременно запечатывая двери от посторонних. Теперь можно и поговорить. Откровенно.
— Аластор, вы ведь не тот, за кого себя выдаёте? — мягко начал Азирафель.
— Не тот, — согласился он.
— Вы это делаете в личных интересах?
— Нет. Я исполняю свою клятву, — Аластор потёр левое предплечье, похоже, не осознавая своих действий.
— У вас есть план?
— Да. Я собираюсь возродить Повелителя.
— Тёмного Лорда?
— Да.
— И поэтому вы помогаете Гарри Поттеру?
— Я поклялся доставить Гарри Поттера на место проведения ритуала.
— Для этого вы бросили его имя в Кубок?
— Да. Таков план. Он должен продержаться до последнего этапа Турнира. Когда всё будет готово.
— Тёмный Лорд оставит его в живых?
— Нет. Скорее всего, нет. Не знаю.
— Почему он преследует мальчика?
— Из-за Пророчества. Я не знаю текст дословно, но смысл, что Поттер представляет для Повелителя угрозу. Фактом своего существования.
Азирафель мог бы сказать, что этот мальчик представляет угрозу для всех. Именно фактом своего существования. А ещё мог спросить о планах Тёмного Лорда, чтобы понять, сколько правды в версии победителей, но именно в это мгновение лицо Аластора стало стремительно меняться. Сначала потемнели и укоротились волосы, затем выпал стеклянный глаз, которому не осталось места, отвалился протез, начали исчезать уродливые шрамы, черты лица тоже поплыли, и когда превращение завершилось, Азирафель обомлел — перед ним сидел тот самый сын Кроули, который якобы умер в тюрьме.
Несколько долгих мгновений Азирафель просто пялился на своего визави, слишком ошарашенный, чтобы продолжать допрос. Но потом взял себя в руки:
— Как вас зовут?
— Барти… Бартемиус Крауч… младший.
— Как вам удалось выжить?
— Вместо меня в тюремной камере умерла моя мать.
— Где вы скрывались потом?
— Дома. Отец держал меня под Империусом. За мной приглядывала Винки.
— Эта леди-эльф вас знает?
— Да. Она и сейчас меня узнала, если судить по угощению.
Азирафель попытался собраться с мыслями, но получилось плохо. Ему банально не хватало времени, чтобы всё это осмыслить. Впрочем, что ему мешало продолжить позже? Позволив Барти сохранить лицо. Причём в буквальном смысле. Азирафелю и раньше приходилось работать с людьми, взять, к примеру, того же Шедвелла, так почему бы не повторить опыт? К тому же Барти выглядел гораздо умнее сержанта армии ведьмоловов — разве у Кроули мог получиться другой сын? — а стало быть, работать с ним будет проще. Решение принесло Азирафелю огромное облегчение, а значит, была велика вероятность, что оно верное.
— Сейчас вы проснётесь, Барти, как от самого чудесного сна, и мы с вами откровенно поговорим. Я вам друг и союзник.
Лицо Барти мгновенно посвежело, а его выражение стало таким безмятежным, словно бедолага действительно отлично выспался.
— Выпейте ещё какао, — как ни в чём не бывало продолжил Азирафель. — И попробуйте франжипан. Винки его приготовила по старинному рецепту, и, по-моему, он ей особо удался.
Крауч ошалело оглядывался, не понимая, что происходит. Он наощупь нашёл выпавший глаз и сжал его в кулаке, даже не пытаясь дотянуться до фляжки с зельем. Выглядел он настолько потерянным, что Азирафель решил его немного подбодрить.
— Всё хорошо, Барти. Угощайтесь!
В то же мгновение на Азирафеля была направлена волшебная палочка, с конца которой срывались разноцветные искры. Напомнив себе, что после столь длительного заточения, да ещё в изменённом сознании хоть у кого бы сдали нервы, Азирафель улыбнулся:
— Так получилось, что наши интересы совпадают. Поэтому ничто не мешает нам просто насладиться десертом. Угощайтесь. И чтобы вы зря не махали палочкой, мне надо вас предупредить: ваши заклинания на меня не подействуют.
— И всё же я попробую! Обливиейт!
— С Империусом будет та же история, — теперь Азирафель говорил серьёзно. — Ваши палочки не идут ни в какое сравнение с былым ведьмовством. Впрочем, вы можете попробовать ещё раз.
Барти вжался в диван и, продолжая стискивать палочку побелевшими пальцами, прохрипел:
— Кто вы?
— Считайте меня своим союзником, — снова улыбнулся Азирафель. — Вернее, нас с Кроули, так как мы действуем сообща. И угощайтесь. Может, вы хотите выпить чего покрепче?
— Виски, пожалуйста, — начал приходить в чувство Барти.
Азирафель сотворил из воздуха бокал и чудеснул в него любимый виски Кроули, который просто обязан был быть превосходным. Барти смотрел на его деяния с таким восторженным трепетом, что его захотелось удивить чем-нибудь ещё.
— Чудес на сегодня достаточно!
Всё-таки Кроули умел появляться эффектно. Разумеется, он даже не заметил преграды, окружавшей библиотеку, потому что рассчитана она была вовсе не на него. В его руке почти сразу оказалась бутылка, откуда он, по своему обыкновению, отхлебнул, не заморачиваясь созданием бокала. Хотя мог бы и воспользоваться чашкой!
— Что празднуете? — светским тоном поинтересовался Кроули.
По одному его виду Азирафель понял, что демон знал обо всех его маленьких чудесах, как и то, для чего они были использованы. И Барти из воспоминаний Дамблдора он тоже узнал.
— Возникновение союза, — улыбнулся Азирафель.
— И чем вы планируете заниматься? — прищурился Кроули.
— Возрождением Тёмного Лорда, — Азирафель подвинул Кроули вазочку с печеньем: — Угощайся, пожалуйста.
Поскольку вор на приманку не реагировал, пришлось действовать иначе. Действительно, зачем пыжиться и лезть из шкуры, создавая новый супермегаартефакт, если можно сделать много маленьких? Во-первых, это будет проще. Во-вторых, быстрее. В-третьих, либрису не придется сразу выплескивать весь или почти весь резерв и оставаться слабым долгое время. В-четвертых, мы способны ему помочь с мелкими артефактами, а с большим уже нет.
Вот я и пошла создавать эти «брошки». Конечно, у меня никогда не получится подделать оригинальный материал, из которого был сделан настоящий артефакт, но этого и не требуется. Я просто скопировала внешний вид этой брошки, создав темно-сине-зеленый камень, покрытый ажурными узорами из чего-то, похожего на крепкую пластмассу. В принципе, в огне не горит, в воде не тонет — чего еще нужно? Не разлагается, не растворяется кислотами, не ядовито для окружающей среды в целом и разумных существ в частности. А все остальное побоку.
Студент с идеи сначала поржал, а потом решил — почему бы и нет? Наполнять каплями силы кучу «брошек» было легче и намного, чем впахиваться, как все остальные, выкладывая весь резерв на восстановление утраченных артефактов.
Шеврин сказал, чтобы в спальне не было ни единой «брошки», иначе он мне их засунет в самолично сделанные в плазме отверстия, так что я пошла их делать на склад. Вообще, склады «Звезды души» предназначались для продуктов и предметов гигиены на всякий случай, поскольку количество народу растет не по дням, а по часам, корабль превратился в гигантский летающий город, торговля идет денно и нощно. Да и вообще, склады нужны в любом случае. И найти свободное помещение было несложно. Лишь бы все влезло.
Делать «брошки» поштучно мне скоро наскучило, поэтому я просто сгребала их горстями и делала копии копий и так далее, пока не заполнился склад. Времени это заняло почти весь день до ночи, но зато «брошек» должно хватить на всех. На каждую планету по десятку, если не больше. На каждый корабль. В каждый храм, в каждый дворец правителя, в каждый мало-мальски важный уголок. Да, как артефакты они не представляют ценности. Нет никакого смысла их продавать, поскольку камень в них не расколешь и не превратишь в другое украшение, а снять пластиковые узоры тоже довольно трудно. Нет смысла их воровать обычным ворам, так как без магии Повелителя Времени эти «брошки» не более чем обычная бижутерия. В них нет той самой привычной многим существам магии, а магию либриса почти никто не сможет использовать. Да и смысл? Этих «брошек» будет так много, что воровать их бессмысленно. А в качестве украшений и артефактов местные жители способны сами сделать нечто подобное.
Кроме меня «брошки» создавала и Шани, решившая поблагодарить за свое спасение, да так и оставшаяся помогать в столь нудном деле. Иногда подтягивались остальные драконы из семейства, решившие поглазеть, чем это их сумасшедшие бабы занимаются. Приходил Студент, брал «брошки», заполнял силой, передавал Хельгу, а потом они вместе ходили рассыпать их по мирам. Заряженные «брошки» быстро заполонили собой все, что только можно.
Часть я разнесла по храмам своим паладинам, предупредив, что это ценный артефакт, но от его пропажи никому не будет ни холодно, ни жарко. Часть осталась на корабле, по «брошке» получили правители всех общин на каждой из наших планет. «Брошки» были торжественно вручены на Приюте каждому крупному и среднему городу как местный талисман «на удачу». Их закрепили на въездах в города или же спрятали в зданиях городских советов — как кому захотелось. Также часть «брошек» была рандомно разбросана по многим другим мирам, которые не входили в наше Содружество, но являлись связанными с нами каким-либо отношениями или же мы просто знали об их существовании.
В чужие миры «брошки» Студент носил сам, не доверяя никому столь ценный груз. Несколько артефактов досталось самым сильным эсперам на Эсперии, как тем, кто способен их защитить и оценит этот уникальный приз. Не меньше десятка пошло к хаоситам на Золане, чтобы им тоже не было обидно. По брошке получили Советы демиургов и сверхов. Отдельную выбрал себе Гитван чисто по прихоти, насколько я поняла.
Два дня мы занимались сугубо «брошками». Ну, не только ими, но создание артефактов были в приоритете. Потеряшек подбирал в основном Шеврин, как самый быстрый. Хотя я не понимаю, как он абсолютно все успевает там, где мы пасуем? Но это же Шеврин, ничего удивительного.
И наши труды принесли результат. Первую «брошку» вор спер по истечении четырех дней от их создания со дна какого-то океана. Представляю, как он бедный такой ныряет на самую лютую глубину черт знает куда, вытаскивает столь желанный артефакт, а потом охреневает от того, что этих артефактов вагон и тележка. Хотела бы я видеть его лицо… Ну да не важно.
Дальше пошло веселее. После нескольких дней затишья — вероятно, вор просчитывал какие-то варианты — и похищенных еще двух чужих артефактов, он снова взялся за наши «брошки». Насобирал по всем мирам штук тридцать — мы не скупились и тут же закинули новых, нам не жалко — и попался довольно глупо.
Одну из «брошек» я вручила на хранение Яриму, как самому ответственному в Замке. Сам Замок взял себе еще одну, но куда он ее спрятал, не знаю даже я. Демоны тем более. В общем, вор решил погостить на Шаале, нагреб «брошек» полные горсти, охренел и решил попытать счастья еще и в демонском Замке. Сам прикол в том, что защита от него даже не шелохнулась. Он ее не пробивал, не проходил, вообще не тревожил ни телепортами, ни проходами, ни экранами. Он как будто бы возникал рядом с артефактом и все тут. Вот он был и вот его нет.
Короче, Ярим ждал себе очередного красавца для любовных утех, а вместо него приперся вор. Конечно, демон даже не подумал, что это вор. Он заметил под своей кроватью чью-то аппетитную задницу, призывно оттопыренную в процессе взлома сейфа, и решил, что пришедший демоненок таким образом его завлекает. Сейф же под кроватью стоял просто на всякий случай — так надежнее, чем прятать его в стене под картиной. Вот вор и поплатился за свою расслабленность. Короче, Ярим его трахнул, благодаря чему у нас остались штаны вора и его салатовая волосина. Штаны, правда, Ярим снимал непозволительно долго — больше минуты — из-за какой-то особой защиты. Зато теперь мы точно смогли установить, что наш вор — узкоспециализированный эспер, который заточен сугубо под воровство артефактов, имеет сильную защиту буквально от всего, которая держится примерно минуту (за это время он обычно успевает украсть артефакт) и создан давно умершим либрисом.
Теперь у нас появились новые проблемы. Ярим требовал продолжения банкета, возжелав конкретного парня себе в постель и очень не рад награждению новой «брошкой», занявшей место украденной в его сейфе. Вор наверняка понял, что он ни хрена не неуязвимый перец и лечит где-то пострадавшую задницу. Мы спешно переделываем «брошки», чтобы поймать вора, поскольку для этого нужна медленная атака, такая, которая будет действовать незаметно и постепенно, чтобы его минутная защита выдохлась.
Другое дело, что хрен пойми, зачем бы давно мертвому либрису пытаться нагадить всем ныне живущим похищениями артефактов. Беда с либрисами в том, что они живут и умирают, когда хотят. Устал, задрался — умер и отдыхает несколько миллионов, а то и триллионов лет. О нем все забыли, многие умерли тоже, другие появились. А тут он считай выспался, очухался и такой — а давайте-ка мы с вами сыграем в одну игру… Чет меня уже унесло куда-то не в ту степь. Но суть та же. Нынешние либрисы ничего не сделали давно умершему и теперь, похоже, воскресшему создателю нашего вора. Мы все тоже ему ничего не сделали. Значит, этот план был придуман давно, а воплощается в жизнь почему-то именно теперь.
Как вариант, еще, быть может, умерший либрис и ни при чем (хотя я сильно сомневаюсь). Быть может, он давным-давно создал этого вора, сунул в стазис и забыл за него нафиг, а теперь что-то его из стазиса вывело, и он отрабатывает заданную программу — кражу артефактов. Хреноватая теория, но за неимением лучшего… Будем думать, что уж теперь.
На всякий случай Студент влил в одну из «брошек» силы побольше, чем в рядовые, Хельг тоже над нею хорошо поколдовал, а я отнесла в бордель нашей уважаемой Лорель с конкретным указанием: того, кто попытается эту «брошку» украсть, следует хорошенько прогреть сеансом садо-мазо, да так, чтобы его задержать как можно дольше. А там уже может наши подоспеют да поймут, что делать с этим эспером непонятным. Может и правда Яриму отдать. Он перебесится, а нам спокойнее будет…