На определенном уровне абстракции существует три фазы травматологической терапии. Так, по крайней мере, гласит трехфазная модель травматологической терапии. Обри Тайм показалось, что это полезная модель.
Первый этап — это безопасность. Должен быть сформирован терапевтический альянс. На этом этапе клиент завоевывает доверие к себе и к терапевту. Акцент делается на обучающие навыки — техники заземления, дыхания, медитативные техники и т. д. — которые помогают при симптомах, связанных с травмой. Цель состоит в том, чтобы дать клиенту инструменты, необходимые ему для того, чтобы справиться с болью, которая придет на более поздних этапах, когда средоточие переключится на противостояние и преодоление самих травмирующих воспоминаний.
Разные клиенты, конечно, имеют разные потребности в безопасности. Этот первый этап занимает больше времени у некоторых клиентов, а у некоторых — меньше. После первого сеанса с клиентом Обри Тайм обычно имела довольно хорошее представление о том, сколько потребуется времени, прежде чем они смогут перейти ко второму этапу, но она точно не знала. Всегда были сюрпризы, неудачи и непредвиденные события.
После одной встречи с Энтони она не знала наверняка, сколько времени это займет. Но у неё было довольно сильное подозрение: они будут готовы закончить с этапом безопасности, только после того, как эти очки сойдут с его лица.
***
«Я начинаю беспокоиться, что Вы плохо справляетесь со своей работой», — сказал Энтони, как только он был должным образом расположен в кресле ее кабинета.
Они встречались уже несколько раз. Каждый раз она удивлялась его возвращению, особенно после того, как она дважды проверила его адрес. (Карты Google сказали ей, что Лондон находился в 9-часовом полете от ее офиса в Рочестере, штат Нью-Йорк. «Ничего себе крюк, — сказала она, и он кивнул. — Особенно для того, кто на пенсии», — добавила она, и он не ответил. Он был лжецом. Но он платил наличными, и его телефонный номер работал, поэтому она просто смирилась.) Каждый раз он начинал сессию с очень четким установлением основных правил: я могу уйти в любое время, ты мне не нужна, докажи мне себя.
Ничего. Обри Тайм, в конце концов, была профессионалом. Это был не первый раз, когда клиент ставил под сомнение её компетенцию. И даже не сотый. Что хорошего в опыте, так это то, что он помогает тебе идти в ногу с происходящим.
«Это почему же?» — спросила она.
Он поднял руку, вытянув указательный палец. Он постучал пальцем по оправе солнцезащитных очков.
Хо-хо! — подумала она, но виду не подала. — «Не хотите объяснить, что Вы имеете в виду?» — спросила она.
«Вы привыкли, что люди здесь все время сидят в солнцезащитных очках?»
Вот обязательно тебе во всём мне противостоять? — подумала она. «Нет, вовсе нет», — сказала она.
«Разве это не то, что люди с Вашей профессии должны, ну знаете, комментировать?»
Она ухмыльнулась и знала, как это повлияет на него. Он хотел выбить её из колеи; он хотел иметь власть в этой встрече, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности на расстоянии, которое она вдохновляла. Она ухмыльнулась и, поступив так, лишила его этого. «Да? Вы так думаете?»
Он пожал плечами.
Она лишила его безопасности, которую он мог бы иметь, выбив её из колеи, потому что вместо этого она хотела заменить эту безопасность другой. Безопасность, которая исходит от честного разговора. «Вы правы», — признала она. «Это определенно то, что люди с моей профессией склонны комментировать».
Он снова пожал плечами.
«И, должна сказать, Энтони, это определенно то, о чём я думала». — Она подождала, но он не отреагировал, поэтому она продолжила. — «Я думала о том, чтобы их упомянуть. Хотите знать, почему я этого не сделала?»
Он не был настолько привязан, чтобы признать свое любопытство.
«А потому, что…», — и она немного повременила с ответом, потому что, возможно, она была немного жестока с такими противостоящими лжецами, как Энтони, по крайней мере, когда она знала, что это не будет иметь слишком неприятных последствий. — «Я подумала, что, как только Вы будете готовы поговорить о них, Вы их упомянете».
Она позволила ему посидеть и подумать об этом. Она позволила своей ухмылке превратиться в довольную улыбку.
«Я не хочу о них говорить», — пробормотал он.
«Тогда нам и не нужно».
«У меня болезнь глаз».
«А, я этого не знала». — Теперь она кивнула и позволила своему разуму использовать эту информацию в своих теориях о нем. — «Спасибо, что дали мне знать.»
Он ненавидел, когда его благодарили. Он ненавидел это и сейчас. Она продолжала улыбаться.
«Я не хочу о них говорить», — повторил он.
«Так Вы и сказали», — кивнула она. — «Знаете, что еще делают люди с моей профессией? Когда мы слышим, как кто-то говорит, что не хочет о чем-то говорить? Особенно, если он скажет это не один раз? Мы склонны обращать на это внимание».
Она увидела, как он нахмурился за этими темными линзами.
«Мы склонны думать, что это означает, что он на самом деле хочет поговорить об этом».
«А я не хочу.»
«Так Вы и сказали.» — она улыбнулась. — «Уже трижды».
Ему надоела эта игра. Он застонал и сместился в кресле, каким-то образом больше приблизившись к издевательству над концепцией «сидения», чем любой человек имел на это право. Она будет уже испытывать судьбу, если будет продолжать в том же духе.
«Раз не хотите говорить о них — не говорите. Не хотите их снимать — не снимайте. Но если Вы хотите поговорить о них, тогда мы поговорим о них».
Взгляд на часы: прошло сорок пять секунд, прежде чем он заговорил снова.
«На самом деле никто не зовет меня Энтони», — сказал он. Она уже лучше читала его лицо, несмотря на солнцезащитные очки, и она знала, что он не смотрит на нее.
«Что, простите?»
«Кроули. Меня называют Кроули». — Теперь он посмотрел на нее, и его губы дернулись.
«Я запомню». — Для большинства клиентов имена имели большую близость, чем фамилии. Но Обри Тайм поняла, что к Энтони — к Кроули — это не относится. Это был предложенный подарок, что-то вроде оливковой ветви. — «Спасибо, что дали мне знать, Кроули».
Он ненавидел, когда его благодарили. Он мог это перетерпеть, но он это ненавидел. Вот почему она продолжала делать это.