— Ла-а-арсон!!!
Кто доверил Джейку мегафон? Убить с особым цинизмом! Выхожу из вагончика.
— Ларсон! Твой эпизод.
— Зачем так орать?
Выслушиваю последние инструкции. Трюк прост как детский лепет. Придирчиво изучаю хмурое небо, сбрасываю халат и сажусь рядом с каскадёром в спортивный «ягуар».
— Ларсон, сними часы с руки, — предупреждает оператор, взглянув через объектив.
Мотор, хлопушка, трюк начался. Мы догоняем автобус. Каскадёр должен проникнуть в салон через выбитое стекло. Он бросает руль, одной ногой встает на борт автомобиля, второй — на рулевое колесо. Я передвигаюсь на его место. Притираю «ягуар» к борту автобуса, и каскадёр влезает в окно. Трюк снят. На экране будет казаться, что водитель рулил правой пяткой.
Набрасываю халат, возвращаюсь в личный вагончик. Располагаюсь в шезлонге, пристроив ноги на гримерный столик.
— Твой крем от солнца и полдник, — в вагон врывается Сара, мой адвокат, агент, промоутер, секретарь, визажист, массажист, мальчик на побегушках и просто славная девчонка без комплексов.
— К черту крем, — забираю у неё бутылку из-под кетчупа, свинчиваю пробку и делаю крупный глоток. — Ух, забористая жидкость! Тёпленькая!
— Ла-а-арсон!!!
Сара морщится, а я завинчиваю пробку, взъерошиваю ей волосы и выхожу из вагончика. На этот раз снимаем комедийный эпизод. У механика-растяпы падают инструменты, срывается домкрат, а потом он гонится за укатившимся колесом. Я помогаю упасть инструментам, вышибаю домкрат, и качу колесо вокруг машины. Пустяковый трюк, но режиссеру что-то не нравится, снимаем три дубля.
— Снято! Все молодцы, сволочи, а ты, Ларсон, просто каналья!
Это комплимент. Сара подает мне халат, идем в вагончик.
— На натуре съёмок больше нет, но есть три эпизода в павильонах, — информирует она.
Удачный день. Всего пять эпизодов. Если работа пойдет как надо, уложимся до четырёх часов.
На этот раз — чёрная мистическая комедия.
— Свечи гаснут, — командует режиссер. Хожу по комнате и задуваю свечи.
— Красный свет! Больше красного света! Блюдце взлетает…
Послушно поднимаю блюдце над столом.
— Клавдия испугана. Испугана, а не удивлена. Я сказал — испугана!!! — рычит режиссер. Я чуть нагибаюсь, чтоб поймать её взгляд, ласкаю пальцами подбородок, шею и широко улыбаюсь. Глаза Клавдии округляются, и она визжит. Не по сценарию, но очень натурально.
В следующем эпизоде снимаем сон ребёнка. Мальчик летает во сне по всему дому. Поднимаю ребёнка над головой и брожу за камерой мягкой кошачьей походкой. Помощник оператора строит мальчику уморительные рожицы, чтоб вызвать улыбку. Вот кого снимать надо!
— Снято!
Опускаю малыша, набрасываю халат. Сара сверяется с блокнотиком и говорит, где снимают последний эпизод. Он совсем простой. Я должен пройти по песку и оставить следы. Когда плёнку проявят, следы будут возникать как бы сами собой. Нас, вампиров, плёнка не фиксирует. Даже зеркала не отражают. Для кино я — человек-невидимка. На каждом эпизоде я экономлю студии от сотни до нескольких тысяч монет. И неплохо зарабатываю.
Раздражает только одно: в любой массовке, при любой погоде, и летом, и зимой я должен работать в кадре голым. Абсолютно голым.
0
0