Крылья были прекрасны.
Огладывая себя и с чисто женским негодованием досадуя на отсутствие зеркала, именно здесь и именно сейчас, Кларисса украдкой пыталась поймать свое искаженное отражение в многогранных стеклах, за которыми прятался фонарь маяка.
Порс превзошел сам себя, воплощая в жизнь смелый замысел изобретателей прошлого, стремившихся дать крылья человеку и поднять его в воздух исключительно силой его собственных мышц. Основной причиной неудач, постигавших их раз за разом, была изначальная неприспособленность человеческого тела для выполнения подобной задачи. Порс же имел дело с совершенно иным материалом и не сомневался в верности собственных расчетов.
Тело Клариссы было предназначено для того, чтобы летать, летать долго, далеко и высоко. Ее кости и мышцы были созданы для полета.
Порсу только и оставалось, что вернуть ей некогда утраченные крылья.
С этой задачей он справился блестяще.
Сложное сооружение из изогнутого дерева, тончайшего металла и тщательно выделанной кожи как влитое, сидело на спине Клариссы, удерживаемое на ее теле десятками ремней.
По ее знаку слуги склонились над креслом, и через мгновение он впервые увидел Клариссу без него.
Складывая крылья и расправляя их вновь, она сделала несколько шагов по галерее. При ходьбе она переваливалась с боку набок, утратив всю грацию и изящество, не оставлявшие ее даже в уродливых тисках кресла. Когти на ее ногах звонко цокали по каменным плитам. Чуть заметно запахло паленой кожей, и из-под ног гарпии потянулся легкий дымок. Она не обращала на это никакого внимания.
Лицо Клариссы сияло предчувствием счастья. Пальцы рук побелели, вцепившись в перила.
Порс замер рядом.
— Что дальше? – спросил он.
— Один шаг, — ответила без улыбки Кларисса. – И то, чего я уже не ожидала ощутить.
Она с прищуром оглядела Порса.
— И учти, смертный, если твои крылья не удержат меня в небе, я буду навещать тебя в твоих страшных снах!
Порс кивнул, не зная, шутит ли она. Чувствовать боль и отчаяние вечность, не имея возможности уйти…
Он бы точно попытался.
И башня, вознесшаяся выше облаков, наилучшим образом подходит для того, чтобы пытаться прервать свою бесконечную жизнь.
Снова и снова.
В который раз она стоит здесь, наверху, готовая шагнуть вниз?
Порс зачарованно наблюдал, как поднявшийся далеко внизу ветер понес прочь облачную вату.
Занавес тумана вдруг раздернулся от горизонта до горизонта, и во влажной, пронизанной плетением солнечных лучей дымке Порс впервые увидел Армаду.
Занимая всю восточную сторону горизонта, еще очень и очень далеко, обманчиво маленькие из-за огромного расстояния, по краю вогнутого блюда океана медленно ползли корабли Имперского Морского Флота. Столбы дыма из тысячи труб подпирали небо. А над дредноутами, крейсерами, авиаматками и десантными транспортами гордо реяли сотни воздушных левиафанов Флота Воздушного, и с верхних палуб летающих китов на тонких струях дыма из пороховых ускорителей легкими пушинками взмывали, направляясь в сторону острова, башни и Порса, боевые аэролеты.
Порс смотрел во все глаза, сжимая кулаки в бессильной ярости. Отчаяние захлестнуло его с головой.
— Поздно, — только и смог выдавить он. – Я не успел.
Объединенный Имперский Флот, уповая скорее на внезапность удара, чем на подготовленность к войне, покинул порты своей приписки на полгода раньше, чем Порс предполагал даже в самых смелых своих прогнозах.
Кларисса же была невозмутима. Казалось, происходящее лишь забавляет ее.
— Отчего же? – спросила она.
Порс недоуменно воззрился на нее. Он чувствовал, как внутри вновь закипает самоубийственная ярость, но ему было уже все равно.
Слепо шагнув к хозяйке замка и судеб, он наткнулся на ее оценивающий взгляд.
— Не спешите умереть, смертный, — сказала Кларисса. – Пока мы живы, нет в целом мире ничего, что мы не смогли бы изменить.
Повинуясь ее жесту, слуги один за другим скрылись внутри башни, и Порс остался наедине с бессмертной.
Несколько минут спустя за рифлеными стеклами маяка вспыхнул и начал разгораться неяркий еще в свете дня огонь. Порс смотрел на него во все глаза, ощущая себя мотыльком, которого безудержно манит пламя свечи, и нет никаких сил сопротивляться этому зову.
— Порс.
Чей-то голос вывел его из оцепенения. Он с усилием перевел глаза на стоящую рядом женщину с плащом угольно-черных крыльев за сгорбленной спиной.
— Давным-давно, когда град Вавилонский, ныне надежно скрытый на дне океана, был величайшим городом мира, а Зиккурат-до-Небес еще только строился, возводившие его люди и нелюди говорили на едином языке. Ныне одна лишь я, пережившая людей и богов, знаю этот язык. И лишь мне ведомы Слова Призыва, которым не в силах сопротивляться ни одно существо из живших раньше и живущих по сей день. Люди забыли этот язык после Гнева Богов, излившегося на мятежную землю, но память о нем живет в каждом человеческом сердце.
Порс все еще не понимал.
— Я же говорила, что это – совершенно особенный маяк. Свет его виден даже из-за горизонта, и ни одна живая душа не сможет миновать его, пока он зажжен. Кроме того, я намерена петь.
Улыбка ее стала застенчивой.
— Не делала этого бездну лет, — пояснила она. И видя его недоумение, рассмеялась: — Мой милый Порс! Что вы помните о сиренах?
— Сирена, — выдохнул он. Кларисса отвесила ему насмешливый поклон.
— К вашим услугам, смертный. Бегите. У вас есть еще время.
— Что?! – ему показалось, что он ослышался.
— Бегите! Ворота открыты. Песнь моя не действует на расу моих слуг, не подействует и на вас. На северной оконечности острова, под приметной скалой, вас ждет лодка. В ней вы найдете то, что вам причитается за нарушенное мною обещание. Да благоприятствует вам ветер! И… — она помедлила, — благодарю.
— За что? – спросил Порс. Все случилось слишком быстро, и он не поспевал за стремительным развитием событий.
— За надежду, — ответила Кларисса и, взмахнув крыльями, легко взлетела на перила, вцепившись в них когтистыми лапами.
— Но вы же еще даже не опробовали их! – вскричал Порс, бросаясь к ней.
— Вы не уверены в творении своих рук? – озорно улыбнулась она.
— Расчеты верны! Я же не даром посвятил этому большую часть своей жизни, — в раздражении ответил Порс. – Но…спешка! Отсутствие возможности для испытаний, наконец, вся странность этого места…. И я не знаю…
— Но ведь вы же не пытались убить меня, смертный? – оборвала поток его слов Кларисса.
— Нет! – пылко воскликнул Порс.
— Тогда есть только один способ проверить, преуспели ли вы в трудах своих, — сказала Кларисса.
И шагнула в бездну.
Порс закрыл глаза.
***
Небо ударило ее в грудь так, что перехватило дыхание, как было каждый раз, когда, гонимая безнадежностью и отчаянием, она шагала в пропасть, стремясь обрести наконец вечный покой и зная, что в конце пути ее ждет лишь еще большая боль, но не забвение.
Уплотнившийся воздух вывернул ее руки до острой боли в лопатках и оглушительно засвистел в ушах. Застонав, она расправила крылья и с усилием взмахнула ими.
Небо бережно подхватило ее, обняло, приласкало и понесло, кричащую от восторга, ввысь в нежных ладонях восходящих потоков.
***
Хлопок крыльев заставил его открыть глаза вновь.
Кларисса парила рядом, и ветер развевал ее светлые волосы. Покачивая крыльями, она удерживалась на месте, глядя на Порса в упор.
И улыбалась.
Глаза ее были полны счастья.
— Вот видите, смертный? – задорно крикнула она. – У вас получилось!
Порс кивнул.
— Вы развлекли меня и исцелили от вековой скуки, — кричала Кларисса, а он только кивал в ответ. Спазмы сжали его горло. – Теперь вас ждет долгая дорога. А меня – потеха, равной которой я не видела целые века! Прощайте, человек Порс. И не оглядывайтесь в пути.
Сложив крылья, она скользнула вниз, к далеким облакам.
Больше Порс никогда ее не видел.
Повернувшись, он бросился бежать вниз по бесконечной лестнице.
За его спиной все ярче разгорался огонь маяка, и сирена начала свою пронзительно печальную песню.
***
В предзакатный час, когда свет маяка окончательно рассеял тучи над океаном и затмил звезды, первый из броненосцев Армады распорол свое необъятное брюхо о выросшие из драконьих зубов скалы у острова, взорвавшись дымным снопом искр. В тот же миг несметные полчища бакланов, фрегатов и чаек низвергли с небес первого из воздушных левиафанов, который рухнул в океан, потеряв весь летучий газ сквозь пробоины в оболочке, коим не было числа.
В рифах у острова вздрогнул и зашевелился, распрямляя бесчисленные щупальца, разбуженный песней сирены от тысячелетнего сна Вавилонский Зверь.
Бойня началась, и у людей не было шанса уцелеть в ней.
Порс не видел ничего из этого.
Песнь сирены наполняла его лишь легкой грустью; неподвластный силе ее призыва, он правил утлой лодчонкой, держа курс на запад, и заходящее солнце светило ему, словно маяк, сквозь туго натянутую попутным ветром ткань паруса.
Гибкие тонкие пальцы, покрытые зеленоватой кожей, бережно поглаживали лежащий у него на коленях продолговатый сверток.
В нем, надежно укрытый слоями промасленного пергамента и непромокаемой ткани, ждал своего часа некий меч, который последний его владелец именовал Экскалибуром.
Улыбаясь во весь свой широкий беззубый рот, Порс возвращался домой.
0
0