“Ритц», Самый Первый День Их Жизни часть 2
Они обвиваются друг вокруг друга, целуются снова и снова; Кроули жадно и исступленно сжимает пальцами бледную кожу ангела и дрожит, когда Азирафаэль проводит ногтями по волосам Кроули и вниз вдоль его позвоночника. Он упивается поцелуями Азирафаэля, пока тот не перекатывается на спину и не обхватывает руками колени Кроули, потянув его сесть верхом на свои бёдра.
— Да? — Кроули мысленно возвращается к гобелену в своей спальне тем утром, к двум фигурам, от которых Азирафаэль с таким трудом оторвал взгляд. — Вот так?
— Если только ты сам хочешь, — кротко отвечает Азирафаэль, но его крупные пальцы всё ещё сжимают, поглаживают и дразнят бёдра Кроули.
Они такие мягкие, как пёрышки, и так близко к тому месту, где его тело действительно нуждается в руках Азирафаэля, что Кроули словно пьяный и частит, изнемогая от вожделения:
— Да, да, хорошо, всё, что угодно, ангел…
Сидя на бедрах Азирафаэля, невозможно не заметить, насколько сильно эта идея возбуждает самого ангела, однако он прокладывает себе путь внутрь с бесконечным терпением и осторожностью, пока Кроули не начинает дрожать и ёрзать и нетерпеливо наклоняется, чтобы поцеловать Азирафаэля, пытаясь заставить его поторопиться.
— Терпение, мой дорогой. — Руки, сжимающие бёдра Кроули, горячи и непреклонны, как скалы. — Терпение. Иди сюда.
На языке Кроули вертится язвительный и едкий ответ, но тут руки Азирафаэля сжимаются, а бёдра приподнимаются, и ответ Кроули исчезает в стоне, тепло разливается у него внутри, и его бёдра внезапно ослабевают.
Кроули упирается руками в подушки и позволяет Азирафаэлю делать всю работу, его тело качается, когда ангел задыхается и получает удовольствие под ним, пока Азирафаэль не отпускает его бёдра, чтобы провести ногтями вниз по спине Кроули и сказать:
— Твои крылья.
— Что именно? — Спина Кроули выгибается дугой от прикосновения Азирафаэля, и когда тот перестает двигаться, Кроули рычит:
— Ангел!..
— Покажи мне свои крылья, Кроули.
Когда Азирафаэль говорит таким тоном и использует этот взгляд в глаза, ему гораздо легче просто сдаться, и Кроули широко расправляет крылья. В следующее мгновение Азирафаэль зарывается руками в мягкие чёрные перья и снова толкает их вверх, и эффект настолько поразителен, что Кроули стонет, его локти внезапно ослабевают.
— Это… — Он задыхается. — Что…
— Я знаю.
Азирафаэль грубо проводит пальцами по перьям, и Кроули корчится, открыв рот в безмолвном крике.
Азирафаэль подхватывает тёплые руки Кроули под локти и тянет его вперёд. Под его непритязательной мягкостью скрывается сила, и Кроули позволяет ангелу тащить его за собой. Азирафаэль переходит к поддразниванию и разворачивает крылья Кроули во всю длину, в то время как тот дрожит, извивается и падает на него сверху, пока Азирафаэль, наконец, не наклоняется, чтобы позволить Кроули толкнуться в скользкий кулак, и Кроули успевает сделать несколько дрожащих толчков, прежде чем сорваться в пропасть всесокрушающего оргазма, шипя сквозь стиснутые зубы, а его крылья судорожно расправляются и опрокидывают угловой стол, и лежавшие на нем книги падают следом с оглушительным грохотом.
— О, — стонет под ним Азирафаэль, а Кроули всё ещё утыкается носом в изгиб его плеча и ждёт, когда утихнет последняя дрожь. — О, мой дорогой.
Многие люди смотрят на Азирафаэля и видят только его мягкость, но Кроули знает лучше. У ангела тоже есть мускулы и сила, и он готов продолжать, и хватает Кроули за бёдра, наклоняя под идеальным углом, и вскоре уже ангел напрягается и дрожит под ним.
После этого они лежат вместе, Кроули распластан на Азирафаэле, прижимая его к кровати, а подбородок ангела покоится на его голове. Его крылья всё ещё широко расправлены и безвольно свисают с края кровати, а руки Азирафаэля крепко обнимают Кроули за талию.
— Ох… — Азирафаэль вздыхает и с наслаждением потягивается. — Но как люди умудряются вообще делать что-то ещё?
Кроули издает согласный стон в горло Азирафаэля, а затем снова стонет от чувственного блаженства, когда ангел поднимает руку, чтобы помассировать его затылок.
— Не смотри на меня, — бормочет он. — Самоограничение и умеренность — вот в чем заключается ваша участь.
Возникает пауза, рука Азирафаэля замирает, а потом ангел говорит тихо, но уверенно:
— Я думаю, что моя участь теперь заключается в тебе.
— Ну да, конечно.
Кроули делает над собой усилие и поднимает голову.
Азирафаэль не сосредотачивался на том, чтобы не потеть, и поэтому завитки волос влажно прилипли к вискам. Вокруг глаз и рта застыли морщинки сожаления, и Кроули подыскивает слова, которые превратят их в улыбку, в нечто такое, что понравится Азирафаэлю.
— Ты и я, ангел мой. Contra mundi. Против всего мира.
Это работает, выражение лица Азирафаэля смягчается, и он улыбается Кроули, всё ещё раскрасневшийся и до боли прекрасный.
— О нет, дорогой мой. Не против всего мира. Для него.
— Да, — только и говорит Кроули, как всегда косноязычный и поглупевший от обожания, не способный выразить и доли того, что он чувствует.
А потом он передергивается всем телом, морщась. У него ноют колени, и он спрашивает:
— Когда ты купил этот матрас?
— В 1910-м году, — довольно чопорно отвечает Азирафаэль. — Хотя он так же хорош, как и новый, потому что ты же знаешь, что я не…
— Я не удивляюсь, что ты этого не делаешь, потому что заснуть на бетонной плите довольно сложно. — Кроули скорчил гримасу. — Тебе нужен новый. И нормальный.
Азирафаэль делает глубокий вдох; следующие слова его непременно будут о ненужной трате времени и денег и о том, как важны традиции и борьба с расточительностью, и Кроули быстро добавляет:
— Если только ты действительно хочешь, чтобы я здесь ночевал.
Азирафаэль покорно гладит Кроули по спине.
— Конечно, я куплю тебе новый матрас, дорогой.
— О Нет, я не говорил «покупай», — протестует Кроули. — Просто одно маленькое чудо. Ты же ангел.
— Но я хочу сделать всё, как следует, — говорит Азирафаэль.
Подбирая достойный аргумент, Кроули делает паузу, чтобы подумать. И представляет, как будет таскаться по какому-то перегретому универмагу вслед за Азирафаэлем, незаметно подталкивая термостат вверх и меняя приятную музыку на самые раздражающие треки, которые он только сможет придумать. И будет наблюдать за тем, как Азирафаэль ложится на матрас за матрасом, пребывая в полном восторге и делая всё по-человечески, как он ёрзает и извивается, чтобы устроиться поудобнее, в то время как Кроули бесстыдно глазеет на него и позволяет своей собственной зажигательной похоти выплеснуться, чтобы посеять искушение в умах всех людей поблизости.
— Тогда ладно. — Кроули снова кладет голову на грудь Азирафаэля. — Купим. Если ты этого хочешь.
«»«» — —
Воцаряется подозрительное молчание, а затем Азирафаэль уточняет:
— На самом деле?
— Да.
— Что, просто так?
— Конечно.
— Ты что-то задумал.
Кроули приподнимается на кровати, ложится нос к носу с Азирафаэлем и целует его.
— Кто? Я? Да никогда.
— Ах ты хитрый старый змей! — ворчит Азирафаэль, откидывая волосы Кроули с лица и слегка улыбаясь.
— Ангел, — говорит Кроули и собственнически обвивает вокруг своего ангела угольно-чёрное крыло.
Ни один из них не замечает крошечного перышка (не больше ангельского ногтя), глубоко запрятанного среди пуховых перьев, — крошечного перышка чистейшей белизны.
Конец
– Кто это сделал? – задал Толик риторический вопрос.
Аркадий пожал плечами:
– Чужие здесь не ходят…
Не смешно! Толик поочерёдно посмотрел на каждого из их маленькой компании.
Женька – худой, длинноволосый, с упрямо-недовольным выражением лица. Да, в середине двадцатого века он бы наверняка был стилягой. Ближе к концу – неформалом. Ещё ближе – нацболом. Потом – ходил бы с белой лентой, а если б не относился к категории «соплёй перешибёшь», то мог бы податься и в скины. Сейчас он, сидя на диване, кутался в свитер на два размера больше и ёжился явно не только от холода.
Танька – тоже примостилась на диване… Она и сейчас сохраняла вид непокорно-воинственный. Волосы в розово-голубую полоску, пирсинг на языке, в носу и на губе, серьги новомодного, кануна событий, типа «белый кинжал»… В мужской толстовке, зябко обхватив себя руками, смотрит волчонком. Н-да, неудивительно, что они с Женьком сразу поладили!
Витька – классический «ботан». Очки из серии «лупа из бронестекла» (от контактных линз у него глаза слезятся), лишний вес, одышка – не от веса, а от астмы… Сидит слегка напуганный, но явно ещё не осознавший всей серьёзности произошедшего. Он пока просто не понимает. Это действительно трудно понять.
Лера, блондиниста и сероглаза. Отличница – и этим всё сказано. Но – отличница категории «мечта класса», а не «серая мышка». Староста группы, аккуратистка и перфекционистка. Всегда знает, как правильно. Ну, почти всегда – на фронт медсестрой она что-то не рвётся… Но в конечной победе Добра – то есть родной Красной Армии, или, там, войск ООН – уверена на все сто. Ведь в школе и в вузе ей говорили именно это: «наши» всегда побеждают! Аккуратный жакетик, брючки – тёплые, но симпатичные, вид недовольный… Ну да: что за нарушение правил такое, кто разрешил? Сидит на стуле, нога на ногу…
Ну, Аркадий… Высок, мужественен, спортивен… Сила, ирония в глазах – с крохотной толикой превосходства. Он старше них на пару лет – уже закончил вуз. Паркур, пейнтбол, какие-то туристические сборы с патриотической направленностью… А ты смотри-ка – тоже тут, что-то не рвётся наперерез врагу родную планету защищать… Стоит, привалившись к стене, сложа руки на груди, в своей типа-тельняшке…
Толик, вздохнув, посмотрел напоследок и на своё отражение в зеркале на дверце шкафа: пепельные волосы, серо-зелёные глаза, среднего роста, стройный, но не худой – по габаритам, конечно, не Аркадий, но и не Женька, не говоря уже о Витьке.
– Кто-то из нас украл батарею от три-дэ-принтера? – потрясла головой Танька.
Толик не ответил: все всё слышали.
– Но зачем? – подал голос Витька. – Какой смысл?
Зрит в корень, молодец. Какой смысл выдирать универсальную батарею из три-дэ-принтера? Всё существование их группы зависит от него. Ну, почти всё. Если еду из порошкообразного, на вид и на вкус напоминающего толчёную пластмассу концентрата ещё можно приготовить – наверное, можно выжить, даже если его просто так жрать, там ведь те же жиры, белки и углеводы – то одежду, посуду и прочее без него не изготовить никак. Да и концентрат – рано или поздно он кончится, а превратить обломки мебели, рулоны обоев и всё такое в пищу способен только три-дэ-принтер. Эта модель как раз может частичную химическую переработку сырья производить. Но без батареи он не работает. Пока там заряд ещё остался, но его хватит только на пару дней. Ну, на неделю, если на обогреве экономить… Да, тепло же тоже оттуда идёт! И ведь ядерная зима ещё по-настоящему даже не началась, за окном всего-то минус десять!
Танька вздохнула:
– Ребят, ну кончайте дурить. Кому она может понадобиться, кроме нас?
Женька поддержал подругу:
– Если бы сюда пробрались чужие, они бы и с нами что-нибудь сделали. Да и как сюда придёшь? А любой из нас без этой штуки откинет копыта вместе с остальными за неделю! Нафига?..
Толик вздохнул. Всё правильно. Поражает именно бессмысленность кражи. Может быть, среди них появился псих, желающий прикончить всех остальных? Не исключено, такое в малых группах бывает. Вон, Лерка явно стала от бедного Витеньки, которому раньше покровительствовала, к Аркадию отходить – что поделаешь, женщин инстинкт в кризисной ситуации заставляет выбирать того, на кого можно положиться. В этом любовном треугольнике крыша съехать может у любой его вершины. А Танька с Женьком никогда особо нормальными и не были.
Вот только и для психа в таких сложностях нет нужды. Ведь у каждого из них есть оружие. Настоящее, правда, только у Аркадия – обычный гражданский короткоствол, но они с самого начала сделали на принтере по одному «печатнику» на каждого, и ещё пару запасных. Так что…
– Если кто-нибудь хотел бы просто прикончить нас всех, ему было бы достаточно взять пару стволов, зайти в комнату, когда мы все там сидим обедаем или радиоприёмник насилуем… Пиф-паф – и мы покойники! – озвучил очевидное Аркадий. – При вашем уровне подготовки, шансов получить обратку у него немного. Скажем, первым, внезапно, со спины, завалить меня, вторым – Толика… Ребят – без обид, – на лице спортсмена появилась смущённо-покровительственная раздражающая улыбка, – но это так. Нафига усложнять?
Нахмурившаяся Лера добавила:
– Тут есть и большой запас обычных продуктов. На некоторое время хватит. И дрова, в принципе, имеются. Можно пока на этом продержаться. Нет, если бы целью было всех убить, то это не самый лучший способ…
– Радиация – или что это такое, – безжизненно, потухшим голосом добавил Витёк, до которого, похоже, стала доходить серьёзность ситуации. – Когда кончится мебель, дрова с улицы брать надо с большой осторожностью. Значит – долго искать. А там – эти… – он неопределённо дёрнул головой в сторону окна, но кто такие «эти», все поняли сразу.
***
…Почему-то ОНИ облюбовали аэродром. Небольшой, местных авиалиний, его чаще как вертолётную площадку использовали. Аркадий считал, что это естественно: большое пустое пространство, но притом – асфальтированное. Портал – ажурная сеть из чего-то непонятного между несколькими колоннами высотой с трёх-четырёхэтажный дом – возник прямо на взлётно-посадочной полосе.
Нуль-порт – ну как ещё назвать все эти сооружения, явно служебные по отношению к нуль-порталу? – вырос вокруг этой паутины буквально за пару дней. Теперь сам портал уже почти не видно: его заслонили многочисленные конструкции как необычного, так и вполне знакомого вида. Ангары и казармы, по крайней мере, опознавались однозначно.
Выглядели пришельцы… странно. Так их и описывали. Вполне человеческой внешности – европейского типа военные в хаки, с бронетехникой – не вполне земной, но в целом понятной, и одновременно – летающие радужные шары, ползающие полупрозрачные «гусеницы» метровой высоты, какие-то хромающие тени в два человеческих роста… Да и люди… странные. Лица вроде стандартные, но… Нет, не то, чтобы безэмоциональные. Но трудно было отделаться от мысли, что на них отражаются какие-то совершенно ЧУЖИЕ эмоции… Пока телевидение работало, они успели посмотреть на оккупантов – несколько раз тех удалось заснять вблизи.
Колонны бронетехники и всего прочего шли куда-то на запад и на юг. В ту же сторону периодически пролетали и «стаи» вертолётов – странных, с четырьмя или шестью винтами, других каких-то машин – и тех же самых шаров вместе с гигантскими шаровыми молниями и мельницеподобными паутинистыми «стрекозами»… О-хо-хо!
Впрочем, сейчас из-за сгустившегося полумрака и тумана уже мало что удаётся разглядеть. Но дороги явно эксплуатируются по прямому назначению. Видимо, именно из-за желания использовать земную инфраструктуру оккупанты и применили свой аналог нейтронной бомбы.
Судя по всему, население городка сразу погибло либо бежало. Здесь они не видели живых… Да и мёртвых оказалось немного. Они проблем не доставляли: холод ядерной зимы надёжно предотвращал разложение. Наведённая «радиоактивность» – они так и не поняли, что это конкретно, но счётчик Гейгера, вмонтированный в Аркашин телефон, на неё реагировал – оказалась довольно слабой, по крайней мере – у них…
Запасливый мужик Аркадий! Выбравшись из подвала, они благодаря этому его гаджету быстро определили, что на верхних этажах безопаснее… Тут они с тех пор и сидят. Обычная одноподъездная двенадцатиэтажка-«свечка». Практически на окраине городка… Посёлка городского типа, скорее, из пары десятков многоквартирных домов и состоящего.
…Да уж, им повезло во всём, кроме самого главного. Повезло в том, что они в этот день шарились полдня по подвалам, изучая, в соответствии с заданием на лето, сваленную там прессу времён Перестройки – не тащить же её наверх для этого? Что у Аркадия оказался с собой гаджет. Что Витёк вовремя сообразил, что улепётывать по улицам сейчас – чистое самоубийство. Что на крыше «их» дома оказался резервный ретранслятор на универсальной батарее. Что Витьке и Аркадию удалось вытащить батарею и подключить её к бытовому три-дэ-принтеру, найденному в квартире на последнем этаже. Да, и ещё раз спасибо Аркадию и его гаджету: замки четырёх квартир верхнего этажа он вскрыл за полчаса!
Ну, и, конечно, им сильно повезло, что в доме вообще оказалась у кого-то такая штука, как три-дэ-принтер. Обычно те, у кого есть нечто подобное, на окраинах заштатных ПГТ средней полосы не обитают. Видимо, хозяин был из категории «понты превыше всего»…
Ну, и то, что в доме оказалось так мало народу. Рабочий день, конечно, но… Они проверили потом: на сорок восемь квартир – всего одиннадцать трупов, и ни одного – на шести верхних этажах. Удача, можно сказать: с мертвецами возиться почти и не пришлось…
И ещё вода: здание оказалось снабжено гидроаккумуляторной домовой электростанцией, они были популярны в прошлом десятилетии. Её бак, расположенный на крыше, был почти полон, так что от жажды они не умрут точно.
Не повезло им только с одним… Чего бы вот пришельцам базу в соседнем регионе не организовать? И чего б им самим в другое место на этой неделе не направиться? Почему именно в тот день и именно сюда?!?
А ещё, как сказал Аркадий, им повезло со временем. Пришельцы перед началом «высадки» наверняка сканировали окружающую местность на предмет мощных энергоисточников. А в тот момент батарея как раз не была подключена ни к ретранслятору, ни к три-дэ-принтеру. Вообще-то то, что их так и не обнаружили, тоже выглядело странным – должны же они были учитывать возможность действий партизан или диверсантов… Видимо, действительно, прав Витёк – при атаке пошло в ход что-то ещё, помимо знакомой им радиации… Уж слишком спокойно оккупанты держались.