На Небесном Вдохновении Трой Секунда понял, что Компания экономит на транспортных расходах даже самых незаменимых своих сотрудников.
Единственным судном в порту, которое подходило ему в поднадоевшей уже гонке преследования, оказался роскошный круизный лайнер, зашедший на Вдохновение за очередной порцией туристов.
Кредитного лимита хватило лишь на путешествие третьим классом, и о прогулках по подкожным обзорным палубам левиафана пришлось сразу забыть.
Плюсом путешествия в трюме была возможность дышать нормальной атмосферой без необходимости заполнения легких насыщающим коллоидом, как это были вынуждены делать пассажиры второго класса, разместившиеся в трубопроводах и туннелях кровеносной системы межзвёздного исполина. Минусом — наполнявшее эту атмосферу зловоние, порождённое китовым пищеварением, да постоянная перистальтика стен и утробные стоны, эхом разносившиеся под сводами. Впрочем, Трой быстро перестал это замечать, целиком поглощённый бумажной работой — Компания в отчётах своих сотрудников обожала точность.
Капитан оказался несговорчивым. Разродить свой красавец-лайнер планетарным челноком ради одного сходящего в непопулярной системе пассажира, не говоря уже о том, чтобы зайти в один из её внешних портов, он отказался наотрез. Средства, предусмотренные сметой на дачу взяток, были давно израсходованы. Сулить же кары небесные смысла не было — в этом секторе пространства Компания явно не была в авторитете. Все, на что согласился упрямый звёздный волк, так это произвести намечающийся сброс «балласта» в точке, примерно удовлетворяющей своими координатами интересам Троя.
Пришлось соглашаться.
Вздохнув, Трой отправился со своими нехитрыми пожитками в глубь китовьего кишечника, упаковался в эластический пузырь модуля жизнеобеспечения и неделю просидел в темноте, тесноте и тепле в недрах растущего кома отходов жизнедеятельности межзвёздного скитальца, ожидая, пока лайнер на мгновение вынырнет в нормальное пространство на границе с системой Замарашки. Но вот вожделенный момент настал, и в разбегающемся облаке содержимого кишечника небесного исполина Трой прибыл в конечный пункт своего назначения.
***
Кит опорожнил кишечник в кометном облаке системы Замарашки, и Трой повис посреди ничего, окружённый смутными массами рыхлого льда.
С расстояния в треть светового года солнце Замарашки было лишь самой яркой из звёзд, населявших внутренность небесной сферы. Волны интерференции морщили пространство радужными кольцами, отмечая точку ухода кита в Безразмерность.
Сектор кометного облака, в котором Трой болтался сейчас в компании десятка тонн китового дерьма, отделённый от абсолютного нуля тонкой мембраной пузыря жизнеобеспечения, был почти пуст. На его запрос откликнулся лишь одинокий скарабей Кометчиков, который медленно полз по той же орбите, что и Трой, в четверти окружности от него. Зафиксировав сигнал маяка, оортанец тут же взял курс на перехват.
Дожидаться его прибытия Трой не стал. Скарабей с равной степенью вероятности мог оказаться и мирным ассенизатором, и рыщущим в Оорте пиратом. Провести остаток жизни в качестве запаса органов для обитателей комет Трою не улыбалось, а посему он дал движками пузыря корректирующий импульс, усыпил системы жизнеобеспечения и впал в гибернационную кому, начав безмолвное падение на солнце системы.
Три месяца спустя он пришёл в себя в медотсеке орбитального терминала Компании. Настенный экран показывал медленно вращающийся в полумиллионе километров от него туманный шар Замарашки.
***
Финвал, на котором Один Разов, на считанные часы разминувшись с наступавшим ему на пятки Троем, бежал с Небесного Вдохновения, прибыл к солнцу Замарашки месяц назад. Пройдя заправочным коридором планктонных фабрик на юпитерианской орбите и выгрузив немногочисленных пассажиров, он вновь нырнул в Безразмерность. Разов был в списке тех, кого кит оставил в системе.
Медлительный кашалот внутренних линий подобрал Разова в поясе астероидов и увлек в неспешное путешествие по бесчисленным пылинкам человеческих поселений. Трой, просматривая копию бортового журнала каботажника, опасался, что Разов затеряется среди миллионов обитателей орбитальных заводов, ферм и городов, но сканеры идентификации упорно отмечали его постоянное присутствие на борту. Он ни разу не попытался сойти на берег даже на станциях-казино и в борделях, что говорило о его целеустремленности и внутренней дисциплине. Трой не взялся бы предположить, что именно в этой забытой богом системе, о существовании которой в головном офисе Компании знали лишь единицы, мог искать человек, нагревший своих работодателей на миллиарды кредитов, но постепенно всё более уверялся в мысли, что именно Замарашка была целью отчаянного побега Разова.
Прибытие кашалота в гравитационный колодец Замарашки ожидалось в ближайшую декаду, так что Трой вполне располагал временем для организации достойной встречи. Полевые агенты Компании, поднятые его полномочиями в ружьё, ждали на поверхности планеты и станциях орбитального лифта с обновлённым приказом: организовать скрытое наблюдение за объектом вместо первоначально оговорённого его задержания.
Трою становилось всё интереснее, чем мог привлечь Разова этот странный мирок.
***
Кашалот прибыл на орбитальный терминал экваториального лифта и убыл с него после недолгой стоянки. На перронах остались полтора десятка бронзовокожих горняков из Пояса, пара похожих на богомолов модификантов с Колеса Фортуны и угрюмый безрукий и одноногий кометчик, невесть каким ветром занесённый во внутренность системы. Недостаток конечностей с лихвой компенсировался бесчисленными беспрестанно извивающимися биопротезами, хорошо подвешенным языком и сногсшибательно обширным запасом ненормативной лексики. В этом Трой не преминул убедиться во время недолгой беседы с инвалидом в карантине, куда всех бывших пассажиров кашалота спешно поместили под нелепым предлогом, едва выяснилось, что никто с фамилией Разов на «сушу» так и не сошёл.
Бросившиеся на перехват косатки околопланетной охраны задержали насмерть перепуганного кашалота за орбитой меньшей из лун Замарашки. Среди пребывавших в состоянии шока пассажиров и мрачных членов экипажа Разова не было.
Учётные записи судового журнала засвидетельствовали присутствие Разова на борту после захода на орбитальные оранжереи, бывшие последней остановкой кашалота перед прибытием на геоцентраль, и его отсутствие в момент стыковки с орбитальным терминалом экваториального лифта.
Команда каботажника недоуменно разводила руками. Подкупить их Трою было нечем, напугать не удавалось: бывалые контрабандисты имели всемогущую Компанию в виду, что, как начинал понимать Трой, было нормой для миров Периферии; документы на транспортное средство и груз были в порядке, и повода для выкручивания рук не оставалось. Модули жизнеобеспечения и гелевые скафандры наличествовали в полном комплекте, трасология маршрута следования оставалась в пределах рекомендованных отклонений, незапланированных стыковок не проводилось, раковины самописцев явных следов взлома и проникновения не носили. Но глаза у капитана были хитрые-хитрые.
Опрос пассажиров не дал ничего. Горняки пили всю дорогу от самого Пояса, модификанты насыщали свои усовершенствованные организмы мощной синтетикой, дурманившей мозг. Прочая публика сидела по углам, опасаясь связываться с развесёлыми компаниями в тесноте едва пригодных для перевозки биоформ трюмов. Никто, кроме членов команды, не мог даже просто поручиться за присутствие Разова на борту, а на искренности экипажа Трой уже поставил крест. И тут неожиданно пригодилось красноречие прибывшего из Оорта инвалида.
Поток лившихся из щербатой пасти кометчика слов был причудлив и неиссякаем. А ещё он был совершенно непонятен Трою, даже несмотря на сверхоживленную жестикуляцию с привлечением всех возможностей современного биопротезирования. Ложноножки и щупальца свивались в узлы и расплетались, образовывая невероятные в своей сложности фигуры, часть из которых явно несла описательно-непристойную смысловую нагрузку, обозначая действия, в приличном обществе вслух не обсуждаемые. Подозревая, что усиленная жестикуляция является неотъемлемой частью квазиязыка полудиких обитателей оортовых комет, и не владея талантом сурдолога, Трой распорядился кликнуть переводчика.
— Дикобразиху поимел наш борт на ходу, подманил да присунул по быстрому, контакт-есть-контакт! Маякнул ей, да мудлом поманил, она ему и отдалась, коровка похотливая, ключ на старт, и все дела! — бешено вращая безумными глазами и брызгая слюной, вещал кометчик, выразительно иллюстрируя рассказ вихрем телодвижений, в сравнении с которым пляска святого Витта выглядела бы неспешным менуэтом. — Паслась себе вовне, а тут телят побросала, сучье вымя, и ну крытарю своему рога наставлять. А наш-то молодец, даже ход не потерял, по-тихому да по-быстрому чик, и разбежались — наш в док, а та в орбитальную гроздь шасть, от мужика своего хорониться. Ну, ужо он-то ей задаст, задаст, бо ревнивы дикобразы да обидчивы, уж нам на кометах эт хорошо ведомо. Чуем мы их нутром да сиделкой своей, да знаем, да сторонимся. А ейный свиреп да могуч, и беде быть, ага. Сюда он грядёт, и скоро!
— Каботажное судно в ходе следования по заявленному маршруту имело кратковременный половой контакт с незарегистрированным судном противоположного пола, пришедшим извне системы. Предположительна принадлежность самки к стаду Диких, обитающих вне плоскости эклиптики. Несомненен факт супружеской измены, что может иметь нежелательные для безопасности навигации внутри системы последствия. По окончании полового акта указанный незарегистрированный объект скрывается в фабричном кольце на высокой орбите над Замарашкой, — невозмутимо переводил с кометной фени сухопарый клерк в старомодных очочках в изящной оправе, не глядя на Троя и всем видом показывая, насколько большим одолжением является взятая им на себя обязанность.
Всё начинало вставать на свои места.
0
0