План «Б» сработал. Дамблдор выслушал Кроули с изрядной долей сочувствия и понимания. Лишь слегка пожурил за то, что тот слишком долго молчал и позволил преступнику бежать. И к его идее спустить всё на тормозах отнёсся очень благосклонно. Даже в некоторых деталях они сошлись. Впрочем, разве могло быть иначе? С пленниками тоже всё прошло гладко — Кроули лишь подвёл директора к тому-самому-сундуку, а дальше Дамблдор все сделал сам. Правда, не обошлось без сюрпризов: Азирафель с интересом наблюдал, как трогательно узники сундука заботились друг о друге. Хоть они и были на разных сторонах, но общая беда ломала и не такие барьеры.
Вопреки опасениям Азирафеля освобождённые выглядели довольно прилично, а после того, как Дамблдор напоил их какими-то зельями, и вовсе взбодрились. Похоже, зельями и заклинаниями здесь привыкли решать множество проблем, но всё же это никого не делало бессмертным. Да и проблемы у них были слишком уж человеческие. Когда, к примеру, Дамблдор вызвал авроров для передачи им второго пленника, оказавшегося беглым преступником, Хмури сначала попытался утешить своего компаньона по несчастью, а потом начал собирать какие-то вещи.
— Аластор, позволь узнать, что ты сейчас делаешь? — не выдержал Дамблдор.
Хмури перестал рыться в комоде и обернулся. Его волшебный глаз почему-то уставился в сторону. Пробормотав несколько проклятий, Хмури налил воды в стакан и ловко опустил туда своевольный протез. Глаз в воде перестал крутиться, уставившись на Азирафеля, и в его взгляде можно было угадать укор.
— Аластор, — чуть громче позвал Дамблдор.
— Да слышу я, слышу, — Хмури поболтал глаз в стакане, прежде чем вернуть его на место. — Тут ведь какое дело… в Азкабане холодно, а шерстяные носки не отбирают… где же они?
— Ты заботишься о Питере? — в голосе Дамблдора послышалось удивление.
— Ну да… больше-то некому. И все твои вопросы, Альбус, можешь засунуть себе в одно место.
— Я понимаю, ты зол, что я не заметил подмены…
— Заткнись, а? Признай уже, что тот малец и тебе оказался не по зубам.
— Если тебе это принесёт радость…
— Что-то да принесёт, — огрызнулся Хмури. — Подумать только, пилюли с Обороткой… куда катится этот мир?
— Питер, может быть, вы хотите о чём-то попросить? — вежливо поинтересовался Дамблдор у бывшего пленника, которого, судя по всему, ждала судьба похуже, чем заточение в зачарованном сундуке.
Тот лишь отрицательно помотал головой и поёжился, обнимая себя руками. Этот Питер вызывал у Азирафеля такую безотчётную жалость, что он незаметно благословил его. Немного, просто чтобы бедолага хотя бы вздохнул спокойно. Кажется, это заметил Дамблдор, потому что, когда он кивнул Азирафелю, его взгляд потеплел.
— Я буду тебя навещать, если что, — пробормотал Хмури. — Не думаю, чтобы тебе много дали, ты ведь ничего особенного не натворил.
— Виновен в смерти тринадцати магглов. И именно его предательство стало причиной смерти Поттеров, — напомнил Дамблдор.
Питер зажмурился, признавая вину, а Хмури воинственно расправил плечи:
— А срок давности? Да и со смертью магглов не всё так чисто. Взрыв газа устроил Питер, а остальное — несчастный случай.
— Аластор, ты собираешься?..
— А разве непонятно? Я всю жизнь был уверен, что вину надо искупать, как и ошибки, но — дьявол меня забери! — всему есть предел.
При упоминании дьявола Кроули оживился, и Азирафелю пришлось стиснуть его ладонь, чтобы не мешал смотреть представление. Стоило отдать должное бескорыстной любви Дамблдора к игре — а сейчас явно начиналась именно она.
— Аластор, — Дамблдор бросил пытливый взгляд на Кроули, словно прося совета, и, дождавшись лёгкого кивка, тяжело вздохнул. — Мне жаль, что так вышло, и теперь даже неловко спрашивать о твоих планах. Ты останешься в школе?
— Разумеется, нет. Видишь ли, сундук — не солнечный Брайтон. К тому же я бы хотел выступить в защиту Пита на суде, так что мне потребуется время для расследования.
— Но ты подписал контракт.
— Пф-ф! Альбус, я напишу прошение об отставке, делов-то!
— В середине учебного года? И где, по-твоему, я должен искать профессора по одному из ключевых предметов?!
— Ради Мерлина, Альбус! Можно подумать, это проблема!
— После скандала? После того, как выяснится, что предыдущий профессор полгода отсидел в сундуке, а преступник не пойман?
— Так-то оно так, — согласился Хмури, — нехорошо получилось… А ты им не рассказывай!
— После всего этого? — Альбус со вздохом обвёл руками пространство вокруг себя. — Мало нам было прошлого скандала с явлением Блэка. Авроры, дементоры, обыски… — Дамблдор обречённо махнул рукой.
При упоминании Блэка Питер вздрогнул и опустил голову. Тогда Азирафель вспомнил, по чьей вине Блэк провел тринадцать лет в обществе этих отвратительных тварей, и поёжился. Как всё-таки в этом мире всё было запутано! И хоть бы одна счастливая судьба! Даже Малфоя, откровенно говоря, не получалось назвать «счастливчиком», хотя он дальше всех прошёл по этому пути.
— Плохо работают! — Хмури наконец нашёл носки и теперь придирчиво разглядывал свитер грубой вязки. — Нас хоть бы одна собака нашла! Кстати, Альбус, вот тебе и повод всё замять, как ты любишь.
— Как я люблю? — Дамблдор печально улыбнулся. — Боюсь, не получится.
— Да брось ты! Смотри, меня никто не нашёл, значит, никакой подмены не было. Сечёшь?
— Да, но что делать с Питером?
— А я его сам поймал, — Хмури многозначительно кивнул. — Не, ну а что? И повод будет покопаться в его деле.
— А что делать с сыном Крауча? Я собирался настаивать на объявлении розыска.
— После того, как он сбежал? Тю! Оставь его мне. Как-никак у меня перед ним должок.
Азирафель мог лишь восхищаться Дамблдором. Честно говоря, когда они обсуждали это с Кроули, не верилось, что такое возможно. Но, наверное, Альбус слишком хорошо знал людей, потому что сам был человеком. К появлению авроров Хмури уже бодро командовал, взяв на себя не только идею сокрытия «нюансов», но и придумывая новые детали поимки беглого преступника, который, как в конце концов оказалось, сдался сам, не выдержав тяжести вины.
— Ангел, пойдём отсюда, — тихо позвал Кроули, — больше ничего интересного не будет.
Разумеется, их уход никто и не заметил, как все забыли и про то, что они вообще были в комнатах Хмури. Кроули успел невзлюбить авроров, и Азирафель прекрасно понимал его нежелание с ними встречаться, хотя, конечно, вряд ли те стали бы постоянно таскать за собой дементоров.
Вернувшись к себе, Азирафель первым делом навестил Барти и, обнаружив его спящим, не сильно удивился. В конце концов, он, наверное, впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности, вот и расслабился. Чему ещё и поспособствовала рисовая водка, подогретая до нужной температуры. Азирафелю не надо было его касаться, чтобы углубить и без того крепкий сон, что он и сделал, улыбнувшись своим мыслям. Что ни говори, в этом мире они с Кроули неплохо устроились и даже сумели узнать смертных немного лучше, что, несомненно, заслуживало поощрения. Хотя бы самих себя.
— Кроули, как ты отнесёшься к праздничному ужину?
— Всегда хорошо.
— И даже не спросишь, по какому поводу?
— В общем-то, мне не нужен повод, чтобы отпраздновать, но если хочешь…
Конечно, Азирафель хотел. Он успел соскучиться по тихим вечерам, когда приятная беседа подкреплялась глотком вина и доставляла не меньшее удовольствие, чем самый изысканный десерт. Расторопная Винки умела удивлять, и скоро Азирафель уже сбрызгивал лимоном нежнейшую форель, прежде чем полить её сливочным соусом. Кроули наблюдал за ним сквозь бокал «Шато О-Брион» и, кажется, улыбался.
— Скажи, дорогой, — Азирафель отправил в рот кусочек и на мгновение прикрыл глаза от удовольствия, — а почему ты решил убить Барти? Мне казалось, это не твои методы.
— Так речь ведь шла лишь об иллюзии убийства.
— Это да. Но почему тебе вообще пришла эта мысль? Ты ведь видел, можно было обойтись и без этого. И Дамблдор такое не одобрил…
— Меня это, кстати, тоже удивило, — Кроули быстро допил вино и снова наполнил бокал. — Я не то чтобы много общался со смертными, но такой исход дела никого и никогда не удивлял. Так, рабочий момент.
— А где ты с ними общался?
— В Сохо… ты должен помнить.
На ум пришла неудачная попытка ограбления церкви, и Азирафель слегка смутился, вспомнив, чем это обернулось.
— Наверное, ты просто общался не с теми людьми, — решил он. — Всё-таки они отличаются друг от друга. Иногда сильно.
Азирафелю сначала показалось, что он ослышался, но, судя по тому, как побледнел Барти, Кроули действительно это сказал. И повторил ещё раз:
— Я вас убью. Так будет гораздо лучше для всех, — он перевёл взгляд на несколько шокированного Азирафеля и добавил: — А ты, ангел, мне подыграешь.
Теперь всё встало на свои места. Было бы удивительно, если бы у Кроули на такой случай не нашёлся свой план. Запасной, альтернативный, но, вне всякого сомнения, лучший.
— Разумеется, дорогой.
Кроули хмыкнул и, сняв очки, строго взглянул на Барти:
— Вам лучше будет сейчас укрыться в кабинете.
— Вашей комнате, Барти, — подсказал Азирафель.
Кроули недовольно скривил губы:
— В общем, это там. Кстати, у вас совсем мало вещей…
— У меня не осталось ничего своего. Так получилось, — Барти попытался улыбнуться, но вышло не очень.
— Кто-нибудь вас видел, пока вы шли к нам?
— Я был под Дезиллюминационными чарами и по пути никого не встретил.
— Хорошо. Вы выпустили своих пленников?
— Нет. Я думал, что Дамблдор…
— Где вы их держите? — продолжил допрос Кроули.
— В сундуке.
— Никакого стиля… Где он стоит?
— Но это надёжно, — попытался оправдаться Барти и вздохнул: — Под кроватью.
— У вас есть запас Оборотного зелья?
— Да! — Барти похлопал себя по карманам и достал плоскую фляжку.
Кроули открутил пробку, понюхал содержимое и слегка скривился, явно имея в виду, что видал и получше. Азирафелю оставалось лишь покачать головой.
— Ступайте уже. И постарайтесь не выдать своего присутствия. Если что понадобится — зовите Винки.
Кроули проводил Барти взглядом и щёлкнул пальцами, закрывая дверь, по которой пробежали разноцветные искры. Всё-таки Кроули иногда слишком усердствовал с внешними эффектами.
— Итак, ты или я?
— Лучше ты, — Азирафель от души улыбнулся Кроули. — Ты выглядишь солиднее.
— Исключительно по меркам смертных, — Кроули поморщился и продолжил: — Сундук мы найдём или оставим эту сомнительную честь Дамблдору?
— Лучше оставим. Возможно, ему будет приятно выручить приятеля.
— А-а, ты в этом смысле. Ну, тогда оставим.
— Что ты собираешься рассказать?
— Вообще-то у меня есть два варианта, посмотрю по реакции.
— Может, всё же стоило дать Барти закончить это дело?
— Может, да, а может, и нет. Тут не угадаешь. Но для нашего дела с амнистией он нужен мёртвым. Так будет гораздо проще. И объявить его в розыск не получится, и вообще… — Кроули недовольно фыркнул. — Нам надо поторопиться, если мы хотим закончить это дело сегодня.
Торопиться Азирафель не любил, но совершенно не возражал против того, чтобы решить проблему. К тому же ему было интересно послушать рассказ Кроули, а если потребуется, то и подыграть ему. Именно поэтому он смахнул с плеча крошечное пёрышко и отправился к Дамблдору. Вслед за воодушевлённым Кроули. Правда, тот становился тем мрачнее, чем ближе был кабинет директора. Наверное, входил в образ.
Каменная горгулья мгновенно сдвинулась в сторону, открывая проход, что лишний раз подтверждало приоритеты Дамблдора. Кроули легко поднялся по винтовой лестнице и вежливо стукнул в дверь.
— Войдите, мистер Кроули… и вы, мистер Азирафель. Что-то случилось?
— Да.
Кроули несколько раз обошёл кабинет и только тогда уселся в кресло напротив Дамблдора.
— Альбус, — проникновенно начал он. — Я только что убил Хмури.
Надо было отдать должное выдержке Дамблдора, без всяких сомнений выдающейся. Он перевёл взгляд на Азирафеля, потом снова взглянул на Кроули и кивнул:
— Не могли бы вы пояснить?
— Я давно подозревал, что с ним что-то не так, — начал Кроули. — Временами он вёл себя довольно странно, и особенно это касалось его глаза.
— И что с ним было не так?
Голос Дамблдора был обманчиво тих и дружелюбен, но Азирафелю показалось, что на это уходит слишком много сил. Возможно, так оно и было.
— Он не всегда его слушался, что довольно странно для столь старого протеза. Хмури, как минимум, должен был к нему привыкнуть. Потом нога… она тоже доставляла ему массу неудобств.
— Допустим. Но почему вы ни с кем не поделились своими подозрениями?
— Кроули поделился со мной, — вмешался Азирафель, — и я предложил проверить его фляжку.
— И?
— Там было Оборотное зелье, — развёл руками Кроули.
— Это невозможно, — взгляд Дамблдора стал холодным. — Его надо принимать каждый час. Не так давно, если вы помните, в замке были авроры. Они удерживали профессоров гораздо дольше, и за это время Аластор ни разу не приложился к своей фляжке, которая и впрямь выглядела немного подозрительно.
— Во-от! — обрадовался Кроули. — Для меня это тоже было загадкой. И я решился на небольшой эксперимент. Для этого я пробрался в комнаты человека, который называл себя «Хмури», и в небольшом тайнике за картиной обнаружил это.
Надо было отдать должное Кроули — чудесил он быстро, незаметно и с фантазией. Во всяком случае, ничем иным появление банки с пилюлями Азирафель объяснить не мог.
— Что это?
— А вы попробуйте. Если опасаетесь, что, в общем-то, не лишено оснований, то я могу сказать, что в капсулах Оборотное зелье. Чтобы не привлекать внимания, принимая.
— Допустим, — Дамблдор устало потёр лицо. — И это всё ещё не повод для убийства. Как вы это сделали? И главное — зачем?!
— Я его развоплотил. Он первый напал. Внезапно, — Кроули взглянул на Азирафеля в поисках поддержки.
— Мистер Кроули, вы хоть понимаете, что натворили?
— Уничтожил преступника.
Дамблдор тяжело вздохнул.
— Его преступление ещё надо было доказать, а своё вы уже совершили.
С этой точки зрения Азирафель на проблему не смотрел. В тех нескольких детективах, что он случайно прочитал, в убийстве злодея не было ничего страшного. Но Дамблдор явно так не считал.
— Мистер Кроули, человек, которого вы убили, совершил правонарушение, но оно никак не заслуживало смерти. А вот ваше преступление карается законом. И я не смогу закрыть на это глаза…
— Так!
Азирафель понял, что Кроули что-то сделал, лишь потому, что Дамблдор замер на полуслове, даже не закрыв рот.
— Ангел, ты что-нибудь понимаешь? Эти смертные приводят жутких тварей в полную детей школу, при этом речь идёт о казни через отъём души, что гораздо страшнее смертной, и они же…
— Я ещё не до конца в этом разобрался. По-моему, этот вопрос всё-таки лежит в плоскости социальных отношений.
— А-а! — Кроули в отчаянии махнул рукой. — Не начинай! Лучше скажи, что нам теперь делать?
— У тебя же был ещё один план?
— Он тоже с убийством.
— Может, тогда поступим, как хотел Барти?
— А как он хотел?
— Написать записку Дамблдору и изобразить побег. Допустим, ты его спугнул. Тогда вот это всё можно оставить без изменений, — Азирафель покрутил в воздухе пальцами, — ну, то есть рассказ про твои подозрения и про пилюли, а потом сказать, что ты нашёл в коридоре записку.
— Такие записки смертные не оставляют в коридорах, — Кроули нравоучительно кивнул. — Зато они оставляют их на видном месте в своих комнатах, куда я, собственно, мог прийти, назначив встречу. Мы можем даже организовать погоню.
— Это будет хорошо, — улыбнулся Азирафель.
— Но у нас нет той записки, — нахмурился Кроули.
— Потому что ты её сжёг.
— Мы её сожгли, — мгновенно возмутился Кроули.
— Записка была сожжена, — Азирафель миролюбиво поднял ладони. — А значит…
— Ты пойдёшь к Барти, и пусть он напишет ещё одну записку. А я пока побуду здесь, чтобы ничего не произошло.
— Почему я?
— А чья идея поселить его у нас?
Азирафель вздохнул, признавая правоту Кроули:
— Я быстро.
— Да уж, поторопись, — Кроули взял с полки серебряный приборчик, жужжанием которого давно интересовался. — А я просто посмотрю.
Объясниться с Барти оказалось легко. Наверное, он слишком долго думал над своей запиской, потому что написал её очень быстро. Или, может, он её изрядно подсократил? Хотя адресовал её он всё так же Дамблдору. Азирафель позвал Винки и велел угостить Барти суши, которые тот никогда не пробовал. Посоветовав запивать их подогретой рисовой водкой из маленькой рюмочки, он счёл свой хозяйский долг исполненным. Азирафель не стал скручивать пергамент в трубочку — они же нашли его на столе! — а аккуратно сложил и спрятал в карман. По его подсчётам, всё это было проделано очень быстро. Однако Кроули считал совершенно иначе.
— Ты долго! — заявил он, едва увидев Азирафеля, и протянул руку за запиской, интересуясь: — Принёс?
— Вот, — Азирафель огляделся, понимая, что что-то не так. — А где тот прибор, который ты «просто смотрел»?
— Это не важно, — Кроули никогда не признавался в содеянном.
Эпизод СЕМЬ
Шагая по ночной дороге и немного подрагивая от холода, Роже вдруг почувствовал, что его капитанский рюкзак за спиной повис как-то не очень удобно. Роже снял его и хотел было надеть заново, но внезапно почувствовал, что рюкзак как будто потяжелел.
Порывшись в нём, Роже извлёк огромный чёрный балахон с капюшоном. Из балахона выпала записка:
«Роже, сегодня ночью обещали заморозки. Я подумала, что это тебе пригодится. По-моему, это в твоём стиле) Обнимаю. Целую. Виии.»
Роже пожал плечами и нацепил одеяние, оказавшееся действительно довольно тёплым. Он продолжил путь, но вскоре растительность под ногами стала такой обильной, что продолжение пути по намеченному маршруту оказалось под угрозой. Роже снова снял рюкзак и, покопавшись в нём, вытащил небольшую штуковину величиной с подзорную трубу. Это была его старая капитанская телескопическая коса. Роже повертел её в руках, вспоминая, как она раскладывается. Ничего не вспомнив, он в сердцах швырнул её на землю, и в следующее мгновение перед Роже лежала настоящая сверкающая лезвием коса больше человеческого роста.
— Точно! Она раскладывается от отчаянного броска на поверхность!
Роже взял орудие и принялся косить высоченную, по пояс, траву. Вскоре впереди в темноте вновь завиднелось что-то, похожее на тропинку. Роже устало вытер со лба пот и продолжил путь, не складывая, однако, косу — вдруг ещё пригодится.
Оказалось, что это дорога по ночному кладбищу. Кладбище было, по-видимому, не заброшено, ибо то тут, то там у новых сверкающих монументов виднелись нагромождения венков и прочих декораций. Монументы на данной планете не сильно отличались от монументов на любой другой. Вот только однажды, вспомнил Роже, ему довелось бывать на планете Фуртивалаг, так там, как это ни удивительно, все кладбищенские монументы были…
— У-у-у-у-у-у-у! Бум! Бум! Бум!
Эти звуки внезапно прервали воспоминания Роже, и доносились они из чрева одной из могил, находившейся чуть в глубине справа от тропинки. Роже подошёл ближе, и действительно — кому-то внутри очень не нравилась его нынешняя ситуация. Кто-то внутри оч-ч-чень хотел перемен.
Роже достал из рюкзака ещё одну штуковину и отчаянно швырнул её оземь. Ничего не произошло. Роже рассвирепел, почувствовал внутри ещё больше отчаяния и снова швырнул штуку на землю. Теперь перед ним лежала небольшая лопата. Роже схватил её и принялся разрывать захоронение.
Вскоре он добрался до гроба и вскрыл его лезвием лопаты.
Женская фигура, с ног до головы покрытая землей, выскочила оттуда и бросилась на шею Роже.
— Роже! Я знала, ты меня спасёшь! Я знала! Я знала!!!
Это была Ив-Инопланетянка. Она тут же разрыдалась.
— Роже! Они мне не верили! Они не верили, что я жива! Они сказали, что я умерла тогда на дирижабле и похоронили меня! Но это была неправда! Я жива! Спасибо, Роже!
***
Вскоре они уже шагали по ночной кладбищенской тропинке в обнимку — Ив в белом балахоне взамен своего испачканного могильного одеяния (Роже внезапно нашел ещё один балахон у себя в рюкзаке), Роже в чёрном и всё ещё с косой — мало ли где пригодится…
У кладбищенских ворот дорогу им преградила полная фигура в дорогом костюме.
— Захороненная Ив! Срочно возвращайтесь к месту своего захоронения! Кто вам разрешил его покидать?
Роже вежливо обратился к незнакомцу:
— А ты ещё что за хрен?
— Молодой человек! Вы разговариваете с генеральным Председателем Кладбища Вэ И Сталинмахером!
Сталинмахер был действительно чем-то похож на тирана Сталина с планеты Земля. Может, могучими усами, а может, огромным фингалом под правым глазом. Роже вспомнил, что на всех портретах этого тирана в книжках с планеты Земля под правым глазом у него неизменно был подрисован фингал.
Испуганная Ив прошептала:
— Это он упёк меня сюда! Сраный коррупционер! Я не смогла откупиться! Сделай что-нибудь, Роже!
Сталинмахер вмешался грозным голосом:
— Молодой человек! Напоминаю вам, что вы нарушаете закон нашей планеты под номером 666-ббб!
Ив с надеждой посмотрела на Роже, ожидая, что он спросит Сталинмахера, как называется планета, и тот либо застрелится, либо удавится, либо бросится своим жирным пузом на остриё капитанской косы. Однако, к её огромному удивлению, Роже вытянулся по стойке смирно, отдал честь и по-солдатски произнёс:
— Так точно! Будут ли ещё указания?
Сталинмахер довольно усмехнулся:
— Кру-у-угом, шагом марш!
Роже вновь отдал честь и, будучи как будто в трансе, развернулся и пошагал строевым шагом во тьму.
Ив не поверила своим глазам. Сталинмахер схватил её и потащил обратно к могиле.
Внезапно из тьмы, куда ушёл Роже, послышался его голос:
— Товарищ командир! У вас на ботинке развязался шнурок! Осторожнее!
Сталинмахер наклонил голову, чтобы посмотреть на свои шикарные ботинки, стоившие целое состояние. Он хотел бы отвесить в сторону Роже грозное ругательство, ибо шнурки были на месте…
Но в этот момент его голова взяла и соскользнула с плеч.
Ив освободилась из объятий безголового тела, с омерзением переступила через всё ещё катившуюся по земле голову, и подбежала к Роже.
— Роже, что произошло? У него отвалилась голова… Ты видел?
— Понимаешь, у капитанской косы очень тонкое и острое лезвие. Оно постоянно затачивается в процессе трения о воздух. Когда я развернулся, следуя его приказу, я будто бы неуклюже задел косой его шею. Однако было темно и лезвие было таким острым, что он ничего не заметил. Естественно, когда развязался шнурок — порез дал о себе знать.
Ив вздохнула с облегчением и снова обняла своего спасителя.
— А теперь…
Роже собрал телескопическую косу, но не убрал её обратно в рюкзак, а снова швырнул на землю.
На этот раз она раскрылась не как коса, а как целый и вполне настоящий мотоцикл не самых маленьких размеров. Роже взгромоздился на него, Ив села сзади, мотор взревел.
— Только снимем эти балахоны, а то ещё запутаются в колесах…
— Почему из косы получился мотоцикл?
— Очень просто: если швырнуть её с отчаянием — получается коса; если с воодушевлением — мотоцикл. Ну всё, поехали!