Лёня усадил Белочку в машину, уселся на водительское место, бибикнул. Через полминуты показались Фриц с Кокой. Увидев Белочку, обрадовались, увидев мёртвого Педро — удивились.
— Как?!
— Мы тут с офицером Джонсом погеройствовали слегка. Так что давайте, освободите его от скотча, и валим, а то сюда наверняка едут его коллеги, а нам с ними сейчас общаться не с руки…
Фриц достал нож, ловко срезал клейкую ленту с рук и ног полицейского. Поморщился.
— Похоже, обоссался твой герой.
— Не смог сдержать радости от чувства выполненного долга.
Лёнчик выщелкнул из кольта оставшиеся патроны, вручил револьвер Джонсу и дал по газам.
***
На четвёртый час праздничного застолья по случаю чудесного спасения Белочки за длинным столом, накрытым по южному обычаю прямо во дворе Наппельбаумов, остались только самые стойкие.
— Никогда не судите о людях по первому впечатлению, — изрекла подвыпившая Наташа. — Тогда в участке мне этот жирный мент жутко не понравился. Улыбается мерзко, глаза отводит — и так похож на свинью. А вот поди ты…
Подвиг офицера Джонса, в одиночку освободившего Беллу и застрелившего похитителя, вошел в топ городских новостей. Его круглая самодовольная физиономия весь день мелькала на телеканалах.
— Вообще-то он и есть свинья. Наша домашняя прикормленная свинка, — заметил Фриц. — Лучше вон Лёнчика благодари…
Лёня дернул Фрица за рукав: договорились же о его роли в этой истории не распространяться — в отличие от сотрудников полиции, лицензии на отстрел плохих парней у него не было.
— А я что? Я за рулем сидел, — скромно заметил он и, меняя тему, спросил у Изи: — А что это за напиток богов?
— Ась?
Леня показал на фигурную бутылку с этикеткой «GlenDronach Parliament».
— Да шо-то… — Изя икнул и уткнулся лицом в тарелку.
Наташа бережно помогла старику встать и увела его в дом. За столом остались Фриц, Лёнчик и малопьющий и потому почти трезвый Кока.
— Мне вот интересно, — мрачно сказал он, — куда это моя благоверная запропастилась. Обещала ж быть.
— Ну, позвони ей на фирму. Телефон наверху.
— Час назад звонил. Сказали — ушла ещё днём.
— Придет… А вот мне другое не дает покоя. Как думаешь, Фриц, кто мог стукнуть Сикс-Пэку на Сахарка и его команду?
— Может, сам догадался, новости же смотрит.
— Смотрел, ага… Только вот как-то всё произошло очень… синхронно. Совпадение?
— Ну да… Или нет… Я тебе, Лёнька, одну историю расскажу, из боевого прошлого… Был я зелёным лейтенантиком, после ранения временно нестроевым. И вот приказали мне этапировать десяток пленных гансов до штаба дивизии. А накануне я про Бабий Яр узнал. А у меня ведь в Киеве вся родня осталась — папа, мама, сёстры, жена молодая… Короче, приказал я гансам построиться в колонну по одному, нашим солдатикам велел отвернуться, взял у старшины кавалерийский карабин. И всех уложил одной пулей. Попал под трибунал, естественно. Ну, там учли все обстоятельства — и здравствуй, штрафная рота. Там сошёлся я с одним морячком — он со старшим политруком из-за бабы поцапался. Сколько раз мы друг другу спину прикрывали, потому, может, и живы до сих пор — штрафники-то, считай, те же смертники. Посылали нас в самое пекло. Летом сорок третьего получили приказ — прорваться к железной дороге и уничтожить фашистские военные склады. Но гансы засекли нас и прижали перекрёстным огнём. Ни туда, ни сюда, лежим, ждём, когда накроет. Тут вызывает нас с другом командир. Говорит, наши хлопцы обнаружили немецкий телефонный кабель, смогли подключиться. Вы же, говорит, евреи, на идиш балакаете, он на немецкий похож, так хоть переведите, о чём они там беседуют. Морячок-то и отвечает: мол, никаким идишем не владею, зато немецким — в совершенстве. В общем, послушал он переговоры, потом сам в трубку как заорет: я, дескать, полковник Йобст фон Мудель, что ж вы, гады, своих обстреливаете, немедленно перенести огонь на два километра влево. Немцы — народ дисциплинированный, всё исполнили, жахнули по новым ориентирам. Ну и расфигачили те самые склады к чертовой матери… Морячка за смекалку наградили и в строевую часть перевели, а спустя два месяца — и меня тоже…
— А дальше?
— В разные мы части попали, даже на разные фронты. Я до Вены дошел в звании майора, а в сорок шестом — советником в дружественный Китай, оттуда — в лагеря за хищения в особо крупных. Учли ордена, боевые заслуги, расстрел заменили «червонцем».
— А морячок?
— Командиром разведроты брал Кенигсберг. Насмотрелся там, как наши спецкоманды Восточную Пруссию от немецкого населения зачищают, ну и… Короче, летом сорок пятого в Берлине ушёл по тоннелям в американскую зону.
— А за семью не боялся?
— Не осталось у него семьи. Мать ещё в Гражданскую умерла, на отца-военврача пришла похоронка…
— Фриц, а для чего ты это нам рассказываешь? — вмешался Кока.
— Да так… Может, конечно, я и ошибаюсь, но почерк знакомый.
— Ага, — Лёнчик потер лоб, хитро улыбнулся. — Колись, Фриц, а это твой морячок — не Саваоф ли?
— Вот за что люблю тебя, Невский-Яблонский, гак это за догадливость. Он, родимый, кто ж ещё. И ловко как — два главных упыря Южного Бруклина друг друга грохнули, а одни их прихвостни других пачками мочат. Мстят, стало быть. А нам, мирным обывателям, только дышать легче будет.
— Ну, ничего еще не решено, над этими упырями другие стоят, покрупнее.
— С ними Саваоф порешает, я в него верю…
— Привет, мальчики. Всё празднуете?.. Здравствуй, милый?
Лялька звонко чмокнула Коку в щеку. Тот поморщился.
— Где ты шлялась?
— Незапланированный лёгкий ужин с кавалером, а что? — Лялька невинно затрепетала длинными ресницами.
— Плохая шутка! — пробурчал Кока.
— Я не шучу. Пришлось постараться, чтобы перевести общение в деловое русло. Одним словом, послезавтра он ждёт Саваофа в «Русской чайной». У него есть интересные предложения по массовой жилой застройке Брайтон-Бич. Ты тоже приглашен.
— Я-то с какого перепуга?
— Он очень интересуется боевыми единоборствами.
— Даже так? С удовольствием продемонстрирую!
— Кока, спокойнее. Он, конечно, выглядит слегка мудаковато, зато мультимиллионер. Вы друг другу понравитесь.
Кока вздохнул.
— Ну, спасибо, родное сердце. И как зовут твоего красавца?
— Дональд Трамп.
0
0