Настоятель, покрытый старческими коричневыми пятнами, как прошлогодним мхом, которым были богаты камни монастыря, сжав сухие губы молча вёл Яна и Илью по извилистому спуску, больше похожему на каменный жёлоб, который начался в левой превратной башне.
Наконец, в тусклом свете факела показались двери. Старик остановился и, разлепив, словно трещину в стене, впалый беззубый рот, уронил:
— Цонг (иди: китайский)
Ян не церемонясь отобрал у деда чадящую старой тряпкой палку и толкнул ногой дверь. Впереди их ждала сырая темнота подземелья. Немного постояв на пороге, он, не оглядываясь на все еще стоящую рядом фигуру монаха, произнёс:
— Капитан, идти за мной. В этом царстве ночи нам понадобится свет. Иди и не удивляйся. Мы тут ненадолго.
И исчез, растворившись во тьме.
Илья шагнул за командиром, без колебаний принимая чернильную тишину неизвестности, лишь ремень автомата немного сместился в сторону…
Монах неприятно улыбнулся и дотронулся до торчащего малозаметного в темноте рычага. Где-то за стеной послышался шум освобождённой воды и гулкий перестук падающих камней. Потом старец аккуратно прикрыл дверь и, задвинув изъеденный термитами деревянный засов, тихо отправился обратно, чувствуя облегчение после неприятного общения с этими странными и пугающими его чужаками. Необходимо было выпроводить оставшихся и попрощаться с Ши Дэ Кэнем, имевшим наглость привести их сюда по тропе Света.
***
Первое, что почувствовал Илья, ступив на земляной пол пещеры — навалившаяся на него безграничная тяжесть. Сама тьма пыталась раздавить тело бойца. Он с трудом пошевелил плечами и сделал несколько шагов, подобно слепому, неловко вытянув перед собой руки. Но тут перед ним стала проявляться призрачная серая дымка, которая постепенно растеклась вокруг тусклой фигуры идущего впереди командира. Потом — он скорее ощутил, чем увидел! — маленький коптящий огонёк пламени на конце факела стал разгораться, постепенно превращаясь из тусклого крошечного новорожденного огонька в слепящий белый огонь, очертаниями похожий на огненный меч. Клинок света с яростью набрасывался на антрацитовые стены, и они плавились, стекая мутными волнами на утрамбованный пол. Фигура впереди плыла в густом сопротивляющемся киселе вязкой темноты, и мрак, сдаваясь, стлался ковром под его ногами.
«Воин Света», — мелькнуло в голове.
И словно обухом прилетела раздражённая мысль: «Не дождёшься! Не хватало ещё такой гадости!».
Тени, отбрасываемые антрацитом стен от слепящего прозрачного белого пламени, рисовали какие-то детские, смешные и нереальные картинки. Илья видел качающуюся над ними цепь с деревянным мощным шаром, потом возник целый лес острых кольев, которые при приближении расплавились и сбежали ему под ноги веселыми синеватыми ручейками. Тоннель вильнул поворотом, и выбеленные временем кости сидящего по-турецки скелета приветливо помахали ему рукой. Попрощавшись с жизнерадостным покойником, он успел сделать ещё десяток шагов и вначале почувствовал, а потом и услышал комментарии к собственным негативным ощущениям.
— Нет, ну ты посмотри какие они говнюки! — почти восхищался впереди идущий полковник. — И откуда у этих ветхозаветных такое количество уксуса! Отравить нас решили! Илюх, нам в обход, надышимся… Пошли, я другой проход знаю, там узковато, измажемся как кроты, но пролезем!
Ян ловко оттеснил заметавшегося в проходе богатыря и, малоразборчиво бурча что-то нелицеприятное в адрес конкретных дедов Шаолиня и монахов вообще, быстро повернул в спрятанный густой тьмой узкий проход, метров через пятьдесят превратившийся — из-за стремительно понижающегося потолка — в лаз.
Минут сорок Илья слушал виртуозное озвучивание разнообразных пожеланий типа «…долгих лет счастливого существования, с отросшими дополнительными деталями в разных частях организма, допотопных червивых существ, именуемых монахами…» и полз, приобретя в пути множество болезненных ссадин, от торчащих острых камней. Наконец, они выпали из узкого лаза на круглую гладкую площадку и тихо матерясь после болезненного ушиба смогли, наконец, кряхтя разогнуться.
В ставшем привычным глазам сером свете, успешно разгоняющем тьму, оставившим несколько чернильных клякс где-то на периферии зрения, капитан увидел круглый белый валун, который своим собственным светом разгонял вечную ночь помещения.
— Пришли! — шмыгнув носом и два раза чихнув от поднятой падением тел пыли, сообщил полковник. Прищурился, словно что-то прикидывая и жизнерадостно изрек. — Я один этот кирпич не подниму, да он и жжется, зараза, сильно. Короче, ты мне поможешь, тебя он не тронет. Только держи его, а то мне потом под ним век куковать…
Парень с трудом переварил информацию. Утверждение командира о возможном проживании под валуном в течение бесконечно долгих лет как-то даже не особо и удивили, и богатырь,примерившись, попытался приподнять это… монолитное чудо подземелья.
***
Невероятно мелкие частички песка взлетевшие вверх засвидетельствовали микроскопическое движение валуна, но кроме мучительного кашля и сбитых в кровь пальцев ничего не произошло. Камень остался на месте. Илья усевшийся на него попытался восстановить дыхание, допивая последние капли воды из припасенной фляги.
— Тяжелый гад, — прохрипел богатырь, отдышавшись. — Но, Ян Геннадьевич, вы не сомневайтесь, ща мы его с другой стороны попробуем…
Ян, между тем что-то бормоча и периодически почесываясь, словно гадский песок заполз к нему под куртку и кусал изнутри наподобие блох, медленно обходил пещеру, как слепой, ощупывая ее стены. Потом глубоко вздохнул и уселся рядом с капитаном.
Из вещмешка был извлечён приличный кусок колбасы, хлеб и, отпив из своей фляги, начальник особого отдела протянул ее напарнику:
— На, закуси. Мы ж не жрамши с вечера. Только сейчас вспомнил. И пей, что ты как не родной-то. Я, помнится, здесь где-то держалку видел. Найду. Никуда он не денется, сдвинем.
Опустившись на корточки, командир начал шустро ковыряться в пыли в дальнем углу пещеры, периодически оглушительно чихая.
Илья, как заворожённый, тупо смотрел на действия своего начальника, автоматически жуя колбасу. В этой пещере никого не было не одну сотню лет, но его не оставляло странное ощущение, что полковник говорит правду – насчет того, что видел тут…
— Нашёл! — крик заставил вздрогнуть. Из темноты на Илью смотрели два красных, горящих как у сказочного вампира глаза, но в освящённый круг вышел хулигански хихикающий человек, держащий в руках невероятных размеров кость.
— Во! Рычаг! — сообщил полковник. — Ща мы его поддомкратим. Ты не смотри, как баран на новые ворота. Кость прочная, каменная давно. Подозреваю, динозавр тут где-то недалеко коньки отбросил…
Где-то с полчаса мужчины изображали двух пыхтящих землероек, выгребая колючую пыль, но им удалось закрепить под валуном кость, и, размявшись, они навалились на неё телами.
Пещера застонала. Раздался омерзительный скрип, будто кто-то огромный возил ржавым ножом по наждачной бумаге… Потом Илья услышал шипение и рокот. В висках стучала кровь, он вдруг почувствовал, как рвутся в носу сосуды и отвратительный металлический вкус крови заползает в горло, заставляя непроизвольно сокращать мышцы и бороться с нестерпимой тошнотой. Сквозь гулкий перестук гигантских молотов в голове он услышал почти заглушенный рокотом морского штормового прибоя крик:
— Держи, мать твою, стой, не шевелись…
И чернота накрыла богатыря.
***
Туристы, сегодня посещающие Шаолинь, видят перед собой парк сказочной красоты и огромный храм, окружённый многочисленными резными пристройками. Но в год Великой Победы он представлял собой полуразрушенное здание, в котором жило всего девять монахов.
Хуйвейбины, уверенные в своей правоте, не поощряли историческую память предков. Занятия ушу были повсеместно запрещены. Монахи силой изгонялись из монастырей. У кого-то оставались родственники в деревнях, уцелевшие изгнанники прятались у них. Кому некуда было идти, оставались в старых развалинах и жили нелегально. Учитель Дэ Чань, последний из знающих шаолиньскую медицину, работал в Лояне. Учитель Су Си ушёл с Дэ Кэнем в Сиань. Потом он все же вернулся и, приняв обет молчания, до самой своей смерти тренировал детей из соседних сел, по крупицам передавая им почти умершее искусство стиля ло-хань-цюань, которое в совершенстве знал только Ши Дэ Кэнь.
Во все века в монастырь было невероятно трудно поступить. Сдать же выпускной экзамен и «уйти из монахов в мир» было практически невозможно. Только единицы смельчаков решались дойти до финала и пройти «полосу препятствий», спрятанную в неизученных каменных лабиринтах, вырубленных неизвестно кем в допотопные времена. Там, в царстве вечной ночи, среди полчищ крыс и вязкой гнилой сырости, прятались острые копья и ямы-ловушки, имеющие дно, но не имеющие выхода. В подземельях до сих пор живут своей механической жизнью сотни деревянных големов, создатель которых сам не мог бы предсказать, когда и какой из них нанесёт свой удар. Почти у самого выхода из катакомб висит огромная чаша с расплавленным металлом. Ее необходимо сдвинуть руками и навек получить на ладонях два клейма: дракона и тигра. Именно они служат дипломом о самом Высшем Образовании.
***
Серые горы снились Илье. Он вдыхал пропитанный запахом опавшей листвы воздух и видел, как осень одела все живое в пышное и яркое многоцветье, а с первым морозом оно опадёт и сгинет без следа в чёрном перегное, упрятанном под белоснежным нарядом смерти. Он искал глазами бабку, чей дух, живущий в горах, всегда защищал его. Но видел перед собой только ровный золотой и багряный цвет огромных мертвых листьев, по которым уже не струились живые соки… но они ещё помнили, что такое жизнь и жадно тянули свои огромные гнилые плащи к его тщедушной фигуре. Илья попытался ползти, но вязкая грязь крепко держала его в своих объятьях. Он хотел крикнуть, позвать на помощь, но сорвавшийся с ветки лист прелой тряпкой упал ему на лицо и заполнил рот мерзкой субстанцией, по вкусу напоминающий холодный кровяной холодец. Он начал задыхаться, и тело судорожно затряслось в вязких тисках коченеющего леса.
В этот миг где-то очень далеко послышался странный шорох. Илья представил себе, как кто-то огромный сухими ломкими ветками метет крыльцо… и веник этот шуршит о каменные плиты, разгоняя упавшую листву.
— Илюх, я тебя что — напрасно по левой тропе тащил? Светом вазюкал? Давай, приходи в себя! Разлёгся! Нам ещё обратно переть, ни жрамши, ни пимши. Вставай уже. Каменюка вредная, конечно, так вернём мы ей ее сокровище. Мне оно совсем ни к чему, а монастырю ещё тысячу лет надо простоять!
Богатырь открыл глаза и закашлялся, сплевывая на песок большие чёрные сгустки.
***
Дорогу назад Илья запомнил плохо. В тоннеле его практически волок на себе Ян, периодически останавливаясь и кашляя. Потом, правда, капитана немного отпустило и через два или три поворота он смог идти, опираясь на товарища. Наконец, приключенцы вышли в большую треугольную пещеру с гладкими стенами словно не вырубленными, а вырезанными в скале огромным острым ножом.
Ян спихнул с себя руку богатыря и сел — на пол.
— Все! Впереди ни одной ловушки. Пришли. Устал я. Давай стучи, вон он выход-то! Или ломай. В общем, открывай скорей, я пить хочу!
Илья, пластом лежащий рядом, удивленно посмотрел на командира и, с трудом поднявшись, сделал неуверенный первый шаг.
— Иди, сказал, — вновь повторил сидящий. — Артефакты они сильных любят, не век же мне эту гадость таскать. А богатыри у нас — люди, для этого специально обученные. Дверь сломаешь и поправишься, инвалид, на мою шею…
***
На голом глиняном полу Большого храма сидели на коленях девять монахов. Вырубленный из камня трон, возвышавшийся в центре зала, был пуст. В монастыре не было настоятеля. Двери были открыты, и зимний ветер гулял среди холодных стен старого храма.
Тихо живущие здесь последние хранители легендарного учения давно не собирались. Сотни лет молодые послушники ежедневно открывали тяжелые деревянные двери и молитвенный барабан призывал к вечерней сутре. Сейчас монастырь умирал, и только знающие еще жили в этом месте, уже не надеясь на будущее. Но сегодня они были вынуждены придти. Несколько часов назад ветер снес крышу левой башни и почернел висящий под потолком жезл — символ Шаолиня. Это означало только одно: там, в глубине подземелья, святотатцы, осмелившиеся пойти по Пути Воина, забрали Клинок Света и несли его в мир.
Их ждали.
Но в Храм первым вошёл Ши Дэ Кэнь, последний из вусенов. Великий воин, носящий на руках изображения тигра и дракона. Его проклинали, боялись и надеялись только на него. Дэ Кэнь, несколько лет назад покинувший обитель, был в полной мере частью монастыря, единственным цементным раствором, той недосягаемой сущностью, живой легендой и совершенно невероятным оказалось его предательство.
Дэ Кэнь поклонился сидящим и взял в руки висящий на шее амулет.
— Я клянусь Колесом Закона вернуть Свет в обитель, но вначале он должен выполнить своё предназначение.
Уважаемый всеми доктор Чэн Ши Чхао молча кивнул головой, подтверждая своё согласие, но, презрев Свод Правил, непререкаемо ткнул пальцем в сидящего напротив тщедушного монаха:
— Си Сунь пойдёт с тобой…
Старый Ши Дэ Чань поднял лысую голову и спросил, нарушая традиции:
— Кого ты привёл сюда?
— Гуань Юя, — услышали монахи тихий ответ.
***
(Пояснение: Гуань Юй военачальник царства Шу эпохи Троецарствия один из главных героев эпоса Средневекового Китая. Идеал благородства. Воин Бог. «Идущий посередине», между Светом и Тьмой)
***
Ши Дэ Кэнь и Ши Си Сунь вернутся из Сианя летом 1946 года. Мастер Дэ Кэнь приведёт в монастырь мальчика Ши Си Вэня (Ши Юн Вэня) из деревни Кхай-фэн. Он возьмёт его в ученики, заставив пройти по тропе ученика, и на сегодняшний день только этот человек является единственным владеющим 54 комплексами стиля ло-хань-цюань. Дэ Кэнь в конце пятидесятых годов будет арестован и умрет от туберкулёза на химическом производстве где-то в северных провинциях, не дожив и шестидесяти лет.
Мастер Си Сунь не промолвит ни одного слова и прославится своими учениками, возродив былую славу монастыря.
Три тропы по-прежнему ведут в Шаолинь. Левая Света — по ней может пройти только тот, кто несёт абсолютное добро. Для других она непроходима. Правая Тьмы — там смогут пройти только жрецы Ночи. И средняя, Тропа Учеников, ею пользуются для поступления в орден и поныне, найдя путь под водами очищающего от грехов водопада.
Эти сведения стали известны миру благодаря интервью, взятому у единственного русского ученика Ши Юн Вэня, Ковгана А.М.
Крыша левой превратной башни была восстановлена в 1947 году. Согласно легендам, она упадёт, только если абсолютный Свет опять вырвется в мир.
0
0