Прощание с гостями, по удачному определению Дамблдора, вышло довольно милым, хотя Каркаров и назвал его в своей речи старым престидижитатором. Мадам Максим просто выразила надежду на дальнейшее сотрудничество, воздержавшись от комментариев и поздравлений. Далёкие от большой политики студенты обнимались и обменивались адресами для связи безо всякого тайного смысла или второго дна. И, наверное, именно они и были правы.
На следующий день лил дождь, и пока ученики грузились в кареты, запряжённые крылатыми лошадьми, и близко не похожими на пегасов, промокли все. Разумеется, кроме самых благоразумных и тех, кто приложил для этого усилия.
— Гарри, ты запомнил адрес? — который раз переспрашивал Блэк, то поправляя Поттеру мантию, то проверяя бирку на его сундуке.
— Конечно, Сириус.
— Повтори!
Поттер тяжело вздохнул:
— Площадь Гриммо, двенадцать… только я всё равно не понимаю, зачем это, если ты собираешься меня встречать?
— А вдруг мы разминёмся? — Блэк заметно нервничал. — Может, наденешь шапку?
— Сириус!
— А вдруг простудишься? Дождь же.
— Сириус, всё будет хорошо. Ты, главное, не волнуйся. Я буду ждать тебя около билетных касс под часами.
— А вдруг я опоздаю?
— Я тебя дождусь, — Гарри неловко похлопал Блэка по плечу и улыбнулся. — Ну, до встречи, что ли?
— Давай! И не высовывай голову из окна купе!
Гарри ещё раз вздохнул и сочувственно улыбнулся:
— Ладно!
Когда кареты тронулись, направляясь к станции Хогсмида, Блэк подошёл к Азирафелю, и вид его вызывал жалость.
— Сириус, что-то случилось?
— Я так и не решился сказать Гарри, что жить мы будем втроём, — Блэк поморщился и с отчаянием взглянул на Азирафеля. — Я просто отвратительный крёстный.
— Это не так, Сириус. Гарри будет хорошо с вами… с вами обоими.
— Я не представляю, как они уживутся. А вдруг Гарри сбежит из дома?
— Он разумный мальчик и не сбежит.
— А вдруг Снейп не выдержит? Из него же воспитатель… в общем, хуже, чем из меня… Может, надо было всё не так делать?
— Возможно, — Азирафель вдруг вспомнил, что как-то подзабыл про благодать, и исправил это упущение. — А возможно, это единственный для вас способ стать счастливыми. Для всех троих.
— Вы, и правда, так думаете? — взгляд Блэка озарился надеждой.
— Конечно. Только не стоит додумывать за кого-то и надо больше разговаривать. Обо всём.
— Точно! Я поговорю с Гарри по пути с вокзала. Заведу его в кафе и поговорю. Сможет же он понять?
— Он поймёт, Сириус. Но не обещаю, что будет легко.
Блэк наконец вдохнул и улыбнулся:
— А кому сейчас легко? Кстати, вы не хотите поучаствовать в тотализаторе? Флитвик ещё принимает ставки.
— На что?
Блэк понизил голос до таинственного шёпота:
— Почему Дамблдор сбрил бороду. Пока лидирует вариант, что проспорил, но не ведитесь. Я, например, поставил на любовь. Но мы со Снейпом в этом одиноки.
— Я непременно вас поддержу, — улыбнулся Азирафель. — Поставлю десять галеонов.
— Отлично. Максимальная ставка пять, поэтому поставьте за себя и за Кроули. Мы им ещё покажем!
Разумеется, Азирафель не собирался никому ничего показывать, но кивнул, чтобы успокоить Блэка. Кто ж знал, что он такой романтик?
После отъезда всех детей замок казался пустым и очень неуютным. Гулкое эхо несло по коридорам отзвуки одиноких шагов, а голоса и вовсе казались громом. Поэтому, когда Дамблдор нагнал его у лестницы, Азирафель вздрогнул.
— Что-то случилось, Альбус?
— Геллерт сегодня утром видел на картине одну овцу.
— Что она делала?
— Ему не удалось разобрать. Изображение казалось сильно размытым, словно через несколько слоёв вуали.
— Здорово!
— А вот с хроноворотом всё не так радужно, — вздохнул Дамблдор. — Мы его разобрали, но это совершенно ничего не дало. Геллерт уверяет, что всё дело в песке, но мне кажется, что огромную роль играет баланс песочных часов, раз имеет значение, в какую сторону их крутить и количество оборотов. Хотя не удивлюсь, что мы оба правы, но этого бы не хотелось.
— Почему?
— Гораздо проще управлять каким-то одним фактором, а у нас уже и так задействованы и пространство, и время. Решение сбалансировать их было бы изящным, но мне всё ещё кажется, будто мы что-то упускаем. Хорошо бы сегодня вечером собраться и всё обсудить.
Конечно же, Азирафель не возражал. Тем более что Кроули именно об этом и говорил, а ещё он собирался проверить, что будет, если рядом с работающим хроноворотом остановить время. Оставалось лишь уговорить Дамблдора на этот эксперимент. Всё-таки нельзя полностью исключить риск сломать этот интересный приборчик.
Кроули горячо поддержал идею с экспериментом и едва дождался вечера, чтобы приступить. Геллерт встретил их довольной улыбкой и сразу же повёл к картине.
— Я окружил её чарами Стазиса, чтобы не нарушать чистоты опыта, и взгляните, это должна быть точно ваша беглянка!
Кроули с видом знатока несколько раз повернул голову, оценивая картину с разных ракурсов.
— Она! — резюмировал он. — В строю держалась второго ряда и никогда не смотрела мне в глаза… так-так… где же твои подружки?
Кроули задумчиво поковырял ногтем полотно и взглянул на заскучавшего Дамблдора. Тот явно собирался сообщить что-то интересное, но Кроули не оставил ему шанса:
— Альбус, где ваш работающий хроноворот?
— В кабинете. Вы же не собираетесь его разбирать? — Дамблдор бросил на Геллерта взгляд, полный подозрения.
— Мы собираемся его запустить на пару оборотов, — зловеще ухмыльнулся Кроули, — и в это время я вам покажу один фокус.
— Фокус?
— Да. Вам понравится.
Кроули умел убеждать так, что возразить ему не получалось. Даже у Дамблдора не было ни единого шанса, и он отправился в кабинет за хроноворотом. Стоило ему уйти, как Геллерт довольно потёр руки:
— Мы его разберём!
— Нет, — улыбка Кроули растаяла, словно её и не было. — Мы его запустим.
— И что тогда это будет за фокус? — разочарованно хмыкнул Геллерт. — Надеюсь, с исчезновением?
— Не надейтесь. Такого вы точно не видели.
Геллерт был настроен скептически:
— Эх, молодой человек… чего я только уже не видел.
— Посмотрим, — Кроули снова поковырял холст, а потом щёлкнул по нему пальцем. — Кстати, а вы знаете, что с нами отправится ещё один человек?
— Нет… я его знаю?
— Не думаю. Это мой сын, — Кроули изобразил вежливую улыбку. — Несносный сорванец, рецидивист… кстати, тоже сидел. Как вы.
Лицо Геллерта вытянулось:
— Когда он успел?!
— Он у меня из молодых и ранних, — усмехнулся Кроули. — Я предупреждаю лишь для того, что это может как-то повлиять на ваши расчёты.
А ведь Кроули абсолютно прав! Азирафель ещё раз убедился в его интуиции и прозорливости. И мог лишь восхититься лёгкостью, с которой тот поднял не самую простую тему Барти.
— Конечно, это повлияет, — встревожился Геллерт. — Это фактор дополнительного риска… а у вас не будет сложностей с авроратом?
— А у вас? — Кроули вопросительно приподнял бровь.
— Мои подвиги остались в далёком прошлом, — Геллерт развёл руками точно так же, как это делал Дамблдор. — Я уже никому не интересен.
— Кроме Альбуса, — ехидно усмехнулся Кроули.
— Да, кроме него, — согласился Геллерт. — Он сумел выписать мне документы на фамилию моей тётушки, и я не понял как, но оказался её единственным наследником. Поэтому у нынешней власти ко мне нет никаких вопросов.
А Дамблдор времени даром не терял! Азирафель мысленно ему поаплодировал и постарался понять, как тот отреагирует на Барти. С одной стороны, тот теперь тоже Кроули, но с другой — память смертных нельзя было списывать со счетов, и в их памяти он остался преступником. Но у Кроули на этот счёт было собственное мнение:
— К моему сыну тоже ни у кого не будет вопросов. Хотя бы потому, что он бесследно исчезнет из этой реальности.
— И вы можете поручиться, что у вас там он не возьмётся за старое?
— Я не люблю ручаться, — поморщился Кроули. — В принципе.
— О чём речь? — Дамблдор умел появляться в самые интересные моменты.
— О моём сыне, — Кроули лениво постучал по раме, — которого я забираю с собой.
Дамблдор понимающе хмыкнул.
— А он не слишком мал для такого перемещения?
— В самый раз. И не забывайте, что Том… простите, Арманд — это сын Люциуса.
— Был ещё один мальчик? — удивился Дамблдор.
— Можно сказать и так. С мальчиками нам определённо везёт.
0
0