Я засиделся над проектом за полночь. Глаза слипались, полукоматозные мысли то и дело забредали не в ту степь, буксовали и одну за другой плодили ошибки. Но проект ждали в кратчайшие сроки, награда перевешивала все неудобства.
Карандаш мотыльком порхал над бумагой, линии разбредались, пересекались, путались, двоились в слезящихся от напряжения глазах. Глаза я периодически тёр то пальцами, то всей пятернёй, порой пристально всматриваясь в то, что напроектировал. Получалось неплохо, только медленно. Хотя… вот это откуда взялось? М-да. Цифры не совпали, размер отличался от заданного. Накосячил. И где? Ошибку следовало найти, разобраться, в чём дело, затем решить: перечерчивать или исправлять. Мысли тут же принялись сравнивать ущерб от перечерчивания с глобальным ущербом вечного недосыпа. Который весомее? А который противнее?
Ошибка быстро нашлась, лист полетел в жерло утилизатора. Меня всегда интересовало, зачем в стандартном кабинете утилизатор такой огромный? Да, бумаги за день туда улетает уйма, но объём энергозатрат… В любом случае, могли ещё одно рабочее место устроить, было бы эффективнее. М-да, раньше здесь утилизировали явно не бумагу.
Когда мысли в очередной раз унеслись за горизонт контроля и принялись рассуждать, чем острая необходимость отличается от жадности, а потребность от желания — тут-то он и возник прямо посреди кабинета. Возник почему-то сидящим на полу, со странным коротким веером в правой руке.
Страх — единственное, что я мог — и должен был — испытать, так и не ощутился. Зато пришелец сразу же проникся и страхом, и изумлением за нас двоих. Он подскочил на месте, заорал и так заозирался, что я всерьёз подумал: сейчас этот бедолага свернет себе шею. Увидев меня, смотрящего на него с сонным бесстрастным ожиданием, он прекратил орать, вскочил и замер. Потом медленно перетёк в какую-то боевую, судя по всему, стойку. Веер полетел на пол и, так как оказался набранным из отдельных картинок, витиевато рассыпался по полу.
— И зачем я тебе понадобился? — зло процедил он сквозь зубы. Я на всякий случай поозирался по сторонам, но в кабинете больше никого не было, только мы вдвоём.
— Если вы думаете, что очутились тут по моей прихоти, то ошибаетесь, — сухо обронил я. — Вы мне совершенно не нужны и — более того — отвлекаете от работы. Справа от вас находится дверь, всего хорошего.
Мне показалось, он остолбенел. Я тоже несколько подзастыл, не отрывая от него глаз, но по иной причине. Так нищий мальчишка часы напролёт разглядывает витрину игрушечного магазина.
— То есть как это ошибаюсь? Ты кто такой, чёрт бы тебя побрал?!
Я собрался с силами и перевёл взгляд на чертеж. Нужно было работать. Впрочем, почему бы не сообщить это воинственному визитёру? Может он побыстрее исчезнет?
— Меня зовут Фил. Я чертёжник, и мне нужно закончить проект. Загородного дома, если вам интересно.
— Меня не интересует твой проект! Что это за место, черт побери?!
— Тюрьма.
— Что?!!
— Муниципальная тюрьма. Место для отбывания наказаний.
Я не выдержал и снова повернул к нему голову. Мужик, криво щеря губы, разглядывал не меня, а окно кабинета. Затем покосился на дверь.
— Тюрьма. А ты заключенный?
— Я наказанный.
— Ах нака-азанный… — подойдя к окну, он выглянул на улицу. — А это у вас место для отбывания наказаний?
— Верно.
— Ага. А вот обычно в тюрьмах на окнах и дверях бывают такие… решёточки.
— Зачем решёточки?
— Зачем? Зачем решёточки?! — он круто развернулся ко мне, пожевал губами и, обойдя доску, заглянул в чертёж. Ядовито кхекнул. Затем отошел туда, где появился, и вполне вольготно уселся опять на пол, привалясь спиной к стене.
— Слышь, Фил. Я тебе кой-чего растолкую. Я сидел у друзей, мы играли в покер — это игра такая. Мне пришел чёртов флеш-рояль. Чистый выигрыш, Фил: ещё полчаса и весь банк был бы у меня в кармане! Тут я, вместо того, чтоб сорвать банк, куда-то проваливаюсь. Оказываюсь в твоей… как бы, мать его, камере и ни черта не понимаю! И пока не выясню, что тут творится и как мне вернуться, ты свою чирикалку не закончишь! И хватит туда пялиться! Если тебе интересно, в тюрьмах у нас держат преступников, а так как все они только и мечтают удрать, то у них повсюду в камере решётки! Но ты, как я вижу, не собираешься никуда удирать.
— Я собираюсь закончить чертёж и пойти домой.
— Во-от. Кое с чем мы уже разобрались, — он удовлетворённо, и как-то даже плотоядно улыбнулся. — Если так пойдёт дальше, то у тебя появится шанс закончить чертову домину и свалить домой до рассвета. Ты можешь предположить, как я сюда попал и как мне исчезнуть? Обратно! к моему! банку!
Он действительно заставил меня позабыть о работе. Если я мог испытать волнение, то взорвался бы в этот момент, как водородная бомба. От того, что увидел. И услышал.
— Извольте, — пожал я плечами, — как мне к вам обращаться?
— Ник, — помахал он мне ручкой. — Валяй, Фил.
— Так вот, Ник. Прежде, чем я начну, ответьте на вопрос.
— Ну.
— Там, откуда вы явились… все… такие?
— Какие, черт бы тебя побрал?!
— Яркие. Злые. Азартные. Удивляющиеся. Подозревающие. Смеющиеся…
— Это называется эмоции, Фил. Мы эмоциональные. Да, в основном, все.
Это называлось не только эмоциями, насколько я себе представлял, но не стал его поправлять. У меня тут завязывалась своя игра и я собирался… как там? сорвать банк в карман.
— Видите ли, Ник. Предположение у меня одно, и оно довольно… зыбко. Ваши чувства, вернее их степень… м-да… их сила… — вошли в резонанс с потребностями нашего мира. Вернее, с потребностями этого здания.
— Тюрьмы.
— Именно. А может, и с моими личными потребностями. Заодно.
— Та-ак…
— И как вам вернуться в таком случае, я совершенно не представляю. Вряд ли у вашего мира или друзей есть такие же потребности… как у нашего.
— Хватит меня парить, Фил! Говори толком!
— Так я ж и пытаюсь. У нас эмоции… чувства, страсти — редкое явление, доступное лишь избранным, высшим кастам. Вы имеете все предпосылки стать избранным в нашем обществе. У вас не появилось такого желания?
— Черта с два! Я собираюсь вернуться домой! Домо- о-ой!
— Я понял. Домой. В таком случае я могу предложить использовать вам усилитель эмоций, — я полез в ящик стола. — Если ваши друзья очень сильно… м-да… жадно, резонансно захотят вас увидеть, а вы захотите увидеть их, то… возможно…
— Меньше текста, Фил! — он вскочил и направился к столу. — Давай свой усилитель.
Ник взял у меня из рук треух и, повертев в руках, надел на голову. Я кивнул.
— Почти угадали. Только разверните.
0
0