Дежурный по городу началось не так, как обычно. Бледная, как бумага, Калинкова сидела за своим рабочим столом, подпирая голову руками, и пыталась различить сточки текста на мониторе, а возле неё суетились Анжела Байкова, замазывая внушительных размеров синяк на правой скуле тональным кремом. Двери распахнулись и в редакцию вошли Светлана Ланина и Александр Громов. Громов хмуро глянул на сотрудницу с синяком, быстро прошёл в свой кабинет, взял какие-то бумаги и вышел из редакции. Ланина, напротив, оставила на столике свой фиолетовый ноутбук, инкрустированный стразами сваровски, и подошла ближе. – Свет, я её тоналкой замазала, вроде синяка не видно, – суетясь, говорила Анжела. – Смоки айс ей ещё сделай, – с сарказмом проговорила Ланина и ближе подошла к Калинковой, пристально глядя ей в глаза. – Что ж тебе, Ника, спокойно не живётся? Тебя ДОМОЙ отпускали, а не по кранам лазить. Если б я знала, что ты такую дурь сотворишь, лучше б тебя с собой на пати вчера взяла. – Так ты же в вайбер писала, что тебе там не понравилось, Свет, – бросила Анжела, закрашивая Никины синяки. – Да, мне не понравилось, – подтвердила Ланина и перевела взгляд на Калинкову. – Но сейчас бы она сидела здоровая и без синяков. Светлана Ланина, длинноногая брюнетка с модельной внешностью и выразительным взглядом, вела на сайте рубрику «Светские хроники» и посещала различные мероприятия, где появлялась городская богема, власть имущие и влиятельные люди города в неформальной обстановке. Она знала в лицо всех крупных бизнесменов и местных политиков. Богема Ланину обожала. Но особенно её боготворили театралы, ведь в прошлом она сама была актрисой и мечтала об актёрской карьере. Менять журналистику на актёрскую или сценическую деятельность Ланина пока не планировала и была на сайте «правой рукой» Громова, а ещё самой дорогой и изящной «изюминкой» редакции «Баррикад». Чуткая и проницательная Света знала всё, что происходит в их небольшом коллективе. Вот и сейчас она оценивающе смотрела на Калинкову, которая практически сползала по спинке кресла. Своей ухоженной рукой с тёмно-бордовым маникюром она провела по копне малиновых волос своей коллеги. – Ник, я чего-то не поняла. А почему в таком состоянии ты сейчас здесь, а не в больнице? Тебе что, врачи разрешили работать? – Да я ни к кому не обращалась, – еле оттягивала голос девушка. – Что значит – не обращалась? – округлила глаза Ланина. Милое личико тоже стало строгим. – Я не поняла чего-то. А родители не видели, в каком состоянии ты приплелась домой? – Я им ничего не говорила, – Ника и не думала кривить душой. – Александр Васильевич отвёз меня домой, за что ему большое спасибо. Я вошла в свою комнату с Артуром, чтобы не показываться родителям и не беспокоить их. Ближе к ночи Артур ушёл, а я легла спать. – Дорогин! – Ланина перевела на него строгий взгляд. – Ну ладно она не от мира сего! Ну ты то видел, в каком она состоянии? Почему ничего не предпринял? – Ну видел, – отозвался со своего место фотокор. – А что я должен был делать, если она в больницу не захотела? Скорую, что ли, вызвать и в принудительном порядке её затолкать? – Да, Дорогин, надо было. И не затолкать, а для начала дать врачам возможность осмотреть её, – отчеканила Светлана и перевела взгляд на Нику. – Ты бы не геройствовала вчера вечером, а поехала в больницу. Ну ничего, сейчас Громов тебя отвезёт. Я ему позвоню. – Не надо, он мне задание дал на сегодня, – пыталась убедить её Ника. – Выполню, и на завтра отгул возьму. Ланина закатила глаза. Неловкими движениями Ника достала листик, на котором Громов написал ей номер чиновника, взяла редакционный телефон и начала набирать. Цифры расплывались перед глазами. – У аппарата, – раздался хриплый голос на том конце провода. – Иван Митрофанович? – спросила Ника. – Он самый. Чем обязан? – продолжал голос. – Я – Вероника Калинкова, журналист интернет-издания «Баррикады». Вы бы могли дать комментарий нашему изданию по поводу ситуации на первом судостроительном заводе? – Запросто. Вам по телефону прокомментировать или вы подойдёте? – спросил он. Комментарии этого чиновника она записывала и раньше, поскольку он занимал различные должности в структуре городской власти и являлся официальным представителем исполнительных органов Адмиральского городского совета, уполномоченным принимать оперативные решения в случае возникновения ЧП. Стешкин всегда говорил внятно, без воды и с юмором. Она внутренне успокоилась насчёт материала, ведь если сейчас удастся взять толковый комментарий, то можно никуда и не идти. Ника хотела сказать, что вполне подойдёт по телефону, и даже полезла в свою сумку за диктофоном, но вдруг она поняла, что именно сейчас она не может внятно сформулировать ни одного вопроса. Голова болела и пульсировала. – Наверное, лучше подойду, – медленно, протягивая слова, сказала девушка. – Хорошо. Приходите в мэрию сегодня в шесть часов вечера. Я как раз освобожусь и смогу уделить вам время. Захватите с собой планшет или ноутбук и создайте там отдельным файлом перечень вопросов, которые вы мне собираетесь задать. – Но ведь после шести вечера доступ в мэрию осуществляется только по спецпропускам, – с недоумением проговорила Вероника. – Вот и замечательно. Я вам выпишу пропуск. Калинкова Вероника… а отчество как? – Николаевна… – журналистка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Голову ещё сильнее сдавливало, но голос в телефоне её магнитизировал. – Вы помните, где меня найти? Я нахожусь в 333-м кабинете на третьем этаже, – говорил чиновник. – Вы будете одна? Она молчала. В голову сразу полезли нехорошие мысли. После конца рабочего дня, по специальному пропуску, одна в кабинете… – Вы не ответили на мой вопрос, – настойчиво продолжал Стешкин. – А мне надо знать, сколько будет человек и на кого, кроме вас, выписывать пропуск. И вдруг Ника вспоминала, что ещё вчера, когда Громов развозил их по домам, он сказал, чтобы Дорогин пошёл вместе с ней. И сама себе удивилась, как она могла об этом забыть. – Второй человек – Артур Дорогин, фотокорреспондент. – Назовите, пожалуйста, его отчество. Это нужно для пропуска. – Минуту… – Ника провела воспалёнными глазами по редакции. Артур делал кофе и о чём-то оживлённо беседовал с Анжелой. – Дорогин, как твоё отчество? – прохрипела она. – Витальевич, – отозвался друг. – Ты меня решила по имени-отчеству величать? Это тебе не поможет. – Для пропуска в мэрию нужно, – еле проговаривала слова девушка.. – Я уже услышал. Витальевич, – голос чиновника звучал спокойно и уверенно. – Вероника Николаевна, не забудьте составить вопросы. Жду Вас и Артура Витальевича в шесть часов вечера в кабинете 333, на третьем этаже. Возьмите с собой удостоверения личности. Ваши пропуска будут лежать на вахте. Попрощавшись с Калинковой, чиновник закончил разговор. – На сколько он назначил? – подойдя к подруге спросил Артур. – На шесть вечера. – Отлично, – ответил парень. – Значит, будет время перекусить. – Он список вопросов попросил составить, а у меня вообще голова не варит, – пожаловалась Ника. – Та ладно, не парься, – успокоил Артур. – Мы сейчас с Анжелкой всё составим, а ты пока иди в нашу со Светкой фотомастерскую, приляг там на диване, я тебя перед Громовым прикрою, если что. «Фотомастерской» они называли небольшую комнату за перегородкой, в которой стоял стол, два компьютера, там же находилась дорогая редакционная техника и стоял удобный диван, на случай, если сотрудник поздно возвращался с задания, чтобы была возможность прилечь и восстановить силы. Ника прилегла на диван и вырубилась. Её сновидения вырисовывались в причудливые, непривычные для её обычного состояния картины. Она снова переживала вчерашний день и видела человека, точнее, его силуэт. Вдруг в её памяти отчётливо прозвучал голос: «Ты чего кричишь, наших часов никогда не слышала?». Дальше лазер, погоня, она падает на люк и всё тот же голос произносит: «Зачем вы опять полезли? Заводской охраны сейчас полно…». И она не знала – или это её воспаленное воображение, или действительно кто-то крикнул ей эту фразу из машины. Дальше он странным образом трансформировался в голос начальника управления земельных ресурсов: «Жду Вас и Артура Витальевича в шесть часов вечера в кабинете 333, на третьем этаже»… Тут кто-то прервал её сон. – Ника, Ника, проснись. Ты меня слышишь? – Артур теребил её. – Просыпайся, уже пять часов вечера. Журналистка встала с дивана. Оказалось, что она проспала почти до вечера, но состояние было как будто она и вовсе не сомкнула глаз. – Мы список вопросов уже составили. Ноутбук у тебя на столе. Прочитай и допиши то, что считаешь нужным, – говорил Артур. Держась за стены, Ника вышла из фотомастерской и сморщилась от яркого света, который больно резал глаза. На её рабочем столе рядом с ноутбуком уже стоял стакан с латте, принесённый из кафе, в который они периодически заходили. Но Ника так себя плохо чувствовала, что на этот момент даже как-то не обратила внимание. Казалось, ей не хватало сил даже отхлебнуть из стакана её любимый напиток. – Слушай, да ты вообще никакая. Может, давай перенесёшь встречу? – обеспокоено глянула на неё сидящая рядом Байкова. – Не нужно, – Ника плюхнулась в своё рабочее кресло. – Анжела, замажь мне синяк, чтобы видно не было. И посмотрите – может, есть у кого-то что-то от головы. Ника глянула на монитор, строчки расплывались у неё перед глазами. Она что есть силы попыталась разглядеть текст. Это вызвало новый приступ головной боли. Девушка скривилась, хватаясь за переносицу. Картинно вздохнув, Ланина подошла вплотную и пристально глянула на Калинкову. – Меня беспокоит вопрос: внешне мы тебя закамуфлировали, а внутреннее состояние ты куда денешь? За Нику ответила Анжела: – Сейчас я ей дам обезболку. С этими словами Байкова полезла в свою сумочку за медпрепаратами. Вечер подкрался незаметно, разлив банки с разноцветной краской на белые облака над мэрией. Артур достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть несколько кадров. Городские часы пробили шесть раз. – Ладно, идём, а то неудобно как-то опаздывать, – поторопила Ника, которая едва держалась на ногах. На проходной их попросили предъявить документы. – Калинкова Вероника Николаевна, вот ваш пропуск, – и строгий усатый охранник с весёлыми глазами, абсолютно не соответствующими ни его форме, ни должности, ни даже голосу, протянул ей листик мелованной бумаги, на котором был напечатан её пропуск. – Дорогин Артур Витальевич, ваш пропуск. Проходите на третий этаж. Лифт работает. Однако они решили подняться по огромной мраморной лестнице. По обе стороны её украшали перила из морёного дуба, которые держались на кованых ограждениях с гербами города. Огромные окна пропускали солнечные лучи, освещая пространство рубиново-янтарным светом. На третьем этаже находились кабинеты мэра и его заместителей. Вот только они были в правом крыле здания, а по центру, сразу возле главной лестницы, находился кабинет человека, к которому их отправили за комментариями. Дверь украшала отполированная до блеска металлическая табличка с выгравированными на ней буквами: «СТЕШКИН Иван Митрофанович, Официальный представитель исполнительных органов Адмиральского городского совета». А снизу ещё одна конструкция, похожая на слот для бумаги. Туда был вставлен лист плотного картона, на котором было напечатано: «Начальник управления земельных ресурсов». Под этим листом находились ещё другие листы. Артур приподнял первый и обнаружил под ним такой же листик, только уже с другой должностью. «Главный инженер сектора автоматизации городской инфраструктуры». На следующем была надпись «Начальник управления связи и энергетики». Дальше шли таблички, которые он уже не стал просматривать. – А вот это странно, – начал Артур. – Обычно с переходами на новую должность кабинеты меняют, а тут, по ходу, мужик застолбил за собой кабинет и только таблички с должностями меняет. – Это не тот случай, – объяснила Ника. – Он является официальным представителем городской власти. «Дежурный по городу», как у нас его называют. Громов говорит, что он очень давно работает в мэрии, причём изначально занимал именно этот кабинет. Они постучали и прошли вовнутрь. По центру кабинета стоял огромный стол из морёного дуба, устланный, как скатертью, картой города с различными метками. Вокруг стола стояли резные стулья советской эпохи для посетителей и добротное кожаное кресло, в котором, вероятно, и сидел хозяин кабинета. На стенах вместо картин – большие мониторы. Возле каждого какие-то панели с кнопками. На письменном столе, примыкающем к огромному столу с картой, в стакане из нержавеющей стали – ручки с разноцветной пастой, цветные карандаши и линейка с бегунком. Возле стакана – статуэтка, изображающая человека со звездой в руке, которую он запускает вверх. На пьедестале выгравировано: «Конструктор года» и цифра «1987». Артур взял в руки награду. – Интересно, сколько ж ему лет было, когда он её получил? – размышлял Артур. – Двадцать семь, – раздался хриплый голос сзади. – Мне тогда было двадцать семь. Дорогин оглянулся и увидел высокого худощавого мужчину с практически белыми волосами. На гармоничном лице проступали борозды возрастных морщин, но они не портили его, а, наоборот, придавали строгому облику ещё больше внушительности. На мужчине был серый костюм из плотной ткани, из-под выреза пиджака выглядывал ворот идеально наглаженной белой рубашки, плотно затянутый красным галстуком с рисунком каких-то стилизованных шестерёнок, атомов, деталей. Этот галстук легко бы мог войти в коллекцию историков моды как образец советской индустриализации в орнаментах одежды. – Рад вас видеть, – произнёс «дежурный по городу», протягивая руку для рукопожатия. Несмотря на отвратительное состояние, Ника обратила внимание на кисть его руки. Она была с огрубевшей кожей, в порезах и мозолях, с натянутыми жилами вен. Она никак не сочеталась с накрахмаленным и отглаженным манжетом рубашки. Калинкова видела руки других мужчин-чиновников – холёные, с бархатистой кожей, некоторые даже с мужским маникюром. А рука Стешкина скорее напоминала натруженную руку механика, электрика или другого рабочего. И если бы она не знала его как чиновника, то посчитала бы, что он только отошёл от верстака, переоделся и зашёл в этот кабинет. Задумавшись над этим, журналистка продолжала держать Стешкина за руку. – Вероника Николаевна, с вами всё нормально? – прозвучал над её ухом его обеспокоенный голос. Густо покраснев, Ника отпустила его кисть. Однако начальник управления земельных ресурсов ничуть не смутился. Быстрыми движениями он сложил и убрал со стола карту города, освобождая место для гостей. – Начнём с главного. Вы вопросы составили? – спросил он, пристально глядя на обоих. – Да, на ноуте, – тихо ответила девушка. – Показывайте, пока вы в состоянии. Она открыла текстовый документ. Несмотря на таблетку, которую дала ей накануне Анжела, головная боль усиливалась. Он молча смотрел на Нику, которая сидела, подперев голову руками. Так продолжалось около минуты. – Вероника Николаевна, вы догадываетесь, чем вызвано ваше состояние? – наконец спросил чиновник. – Вчера упала головой на люк… – девушка ещё больше смутилась. Лицо чиновника начало расплываться перед её глазами. – Дайте я осмотрю вас, – внезапно выдал он и достал из ящика стола светодиодный фонарик. Калинкова довольно часто сталкивалась со Стешкиным в мэрии и уже бывала в этом кабинете, но впервые видела его так близко. Ничто, кроме морщин на лице и седых волос, не выдавало его возраст. Чиновник смотрел журналистке в глаза и его взгляд был спокойный и сосредоточенный. Глаза у мужчины были ярко-синие, широко распахнутые. От его гладко выбритого лица пахло советским одеколоном. Именно советским. Ника помнила этот запах с детства. Таким же одеколоном пользовался её родной дедушка, который почти всю жизнь прослужил в военно-морском флоте. Чиновник склонил голову, внимательно разглядывая синяк на скуле. Его белые, подстриженные ёжиком волосы практически касались её лица. – Ну кто ж так делает? – всплеснул руками «дежурный по городу». – У вас гематома, а вы вместо мази тональным кремом. Он достал из кармана носовой платок, смочил его в воде из графина, после чего поднёс к её лицу, смывая с него следы тоналки. На лице обнажился внушительных размеров синяк. Стешкин обеспокоенно покачал головой. – Сейчас мне надо кое-что ещё проверить. И он стал ощупывать её затылок и плечи. – Вероника Николаевна, вы стоять можете? Если да, встаньте из-за стола. Ноги держите вместе, поднимите руки горизонтально полу, так и держите их. А теперь закройте глаза. Постойте так немного. Девушка зашаталась и чуть не упала. Стешкин подхватил её. Сидящий за столом Дорогин нервно закашлял. – Артур Витальевич, помогите мне уложить вашу коллегу на диван. Они вместе уложили девушку на стоящий у стены огромный диван, вдвое шире, чем тот, что стоял в редакции «Баррикад». Стешкин обернулся к Дорогину. – У меня для вас не очень приятная новость. У вашей коллеги все симптомы сотрясения мозга. Не бойтесь, я сделаю всё, что необходимо. После этого ей будет нужен покой. Поэтому работать мы будем с вами. Вот мокрый платок, ваша задача сейчас смыть остатки этого грима. После этого нужно взять марлю, окунуть в эту субстанцию и положить на место ушиба компресс. С этими словами он протянул парню прозрачную банку с желейным веществом внутри. Он вышел из кабинета и вернулся спустя минут десять. На жестяном подносе, украшенном якорями и цепями, стоял внушительного размера керамический чайник, расписанный необычными узорами, и три больших чашки. В кабинете запахло травами. – Горно-Алтайский чай. Укрепляет иммунитет, придает силы, – похвастался Стешкин, разливая напиток по чашкам. – Вероника Николаевна, пейте отвар, это придаст вам силы. Он отошёл вглубь кабинета, нажал на какие-то кнопки. Ниша в стене отворилась и Стешкин достал оттуда несколько колб разного размера и формы. С каждой он вынул по прессованной грануле и поднёс ослабшей девушке. Журналистка замотала головой. – Ника, это необходимо принять, если не хочешь прямо сейчас уехать в больницу, – настоял чиновник. Он протянул ей пять различных видов гранул. Нике ничего не оставалось, как послушно взять из его рук гранулы и запить их отваром из горно-алтайских трав. – Сейчас у тебя наступит туманность создания, не пугайся. Потом ты заснёшь, а утром будешь в норме. Насчёт комментариев не беспокойся. Мы всё с Артуром Витальевичем сделаем сами. – В смысле «заснёшь»? Где? – Ника ошарашенно глядела на Стешкина. – Здесь, в этом кабинете, – сказал тот, как нечто само собой разумеющееся. – А сейчас я тебя мазью намажу и ты полежишь, не двигаясь. Ника помнила, что всегда ко всем журналистам и коллегам Стешкин обращался по имени отчеству или просто по имени, но обязательно на «вы», а здесь почему-то сам решил перейти на «ты». Да разве дело только в этом? Её только что поставили перед фактом, что эту ночь она проведёт в его кабинете. Был бы на его месте кто-то другой, несмотря на своё состояние, Калинкова непременно бы встала и ушла. С ним же было всё наоборот. Девушка поймала себя на мысли, что безоговорочно доверяет этому человеку, и затруднялась определить, хорошо это для неё или плохо. Его руки умело втирали мазь, как будто перед ней стоял не чиновник, перекладывающий бумаги с места на место и перемещающийся с папками по кабинетам Адмиральской мэрии, а врач неотложной помощи с многолетним опытом и стажем. И Ника пыталась понять, откуда у неё столько симпатии к этому странному человеку. В принципе, она выделяла его и раньше среди других работников адмиральской мэрии, но это было скорее связано с тем, что он знал город практически как свои пять пальцев и мог ответить на любой вопрос. Сознание девушки и впрямь начало расплываться. И она снова услышала всё тот же голос: «Ты чего кричишь, наших часов никогда не слышала?». И вот теперь ей показалось, что она его идентифицировала. – Иван Митрофанович, – промямлила девушка. – Это вы были вчера у мэрии под часами? – Да, Ника, это был я. На этом вопросы закончим. Тебе сейчас отдыхать надо. Потом поговорим. Он укрыл её пуховым пледом и повернулся к Дорогину. – Что вы ей дали? – спросил фотокор. – Комплекс препаратов, помогающих быстро восстановиться без стационарного лечения. Технологии «оборонки». Побудь с ней, я сейчас вернусь. С этими словами он ушёл в ту же комнату, из которой совсем недавно принёс поднос с чаем, и вернулся с бутылкой, отнюдь не напоминающей ёмкость для хранения лекарства. – Артур, а мы с тобой наливочки бахнем, чтобы лучше работалось. Он налил в чай тёмно-вишнёвую жидкость и протянул Артуру его чашку. Тот с недоверием отпил несколько глотков. – Да ты пей, не бойся. Это не шмурдяк какой-то. Я сам готовлю, она легко пьётся. И голова на утро не болит. У меня своя технология, – похвастался Стешкин. – Иван Митрофанович, – неловко начал интересоваться Артур. – Где вы так научились оказывать первую помощь? – Оказание неотложной помощи – обязательный навык для специалиста, занимающегося гражданской обороной. – А вы разве имеете отношение к гражданской обороне? Вы же в мэрии работаете, а не в военкомате, – удивился фотокор. – Я – конструктор дистанционной системы гражданской обороны. Чиновник – это так, по воле случая. Ника слушала Дорогина и Стешкина, лёжа на диване. Она поняла, что сейчас отключится, и потому дотянулась рукой до своей сумки и достала оттуда диктофон, решив записать их разговор. – Да ты пей наливку. – Стешкин налил ему в чашку ещё напитка. – Рассказывай, как ты в журналистику пришел. – В журналистику? Да я и не журналист, собственно, а фотограф. Это Ника на журналиста училась, а я изначально изучал фотодело. Я позиционирую себя как стрит-фотограф: снимаю незнакомых людей и повседневные сюжеты на улицах для своих художественных проектов. С загадочной улыбкой Стешкин смотрел на Дорогина. – А излучатель ты для какого проекта снимал? – задал он ему обескураживающий вопрос.
0
0