(за год и два месяца до убийства Ларраньяги)
Получив «наследство», Риан сменил район на куда более престижный. Конечно, особняки вроде принадлежавшего Альенде ему, скромному директору транспортной компании, были не по роже, но на квартирку в анклаве «четвертой волны застройки» он раскошелился. Четвертая волна застраивала кратеры и трещины в лунной коре, накрывая их сверхпрочными куполами. Получался этакий многоэтажный город-в-городе, весь лунный день залитый солнцем. Чем-то подобным, как в свое время вычитал Винс, должен был стать их Каньон Параисо, да вот не сложилось как-то.
Заценив новое жилище, Риан понял, почему старые фермы и кварталы Первой волны, скорее всего, никогда не будут заселены вновь. Тут ничто не напоминало каменные кишки и не давило на мозг.
Жизнь требовала перемен. Обставить квартиру он нанял дизайнера, охренев потом от изобилия стекла — прозрачного и нет. То, что стекло пуленепробиваемое, заставило его смириться. Обзавелся гардеробом и контактной линзой-интерфейсом. На Луне в фаворе были нейротехнологии, но идея запихнуть что-то себе в череп восторга у него не вызвала. Линза же была отличным подспорьем — показывала маршруты, фишки метареальности, следила за световодами и временами подсказывала значение непонятных слов в речи окружающих. Учился Риан быстро. Окружающие, впрочем, тоже.
Понадобилось четыре земных месяца, чтобы полностью подмять под себя всю организацию Альенде. Причем львиная доля работы пришлась на первые дни. Дни, воспоминания о которых до сих пор заставляли шкуру сладко дрожать. Дни без ночей и сна. Дни, когда теневая Луна покорно легла ему под ноги. И наконец ночь, после которой разноглазый будто бы растворился в воздухе, чтобы вот сейчас каким-то сраным чудом явиться опять.
Внутри его запертой квартиры. Запертой, мать её разэтак, дверью с пятнадцатью степенями защиты. Сломать которые «может только атомная бомба, ха-ха». Вот она, суки, ваша бомба. Сидит. Ухмыляется.
Скрестив руки на груди, Риан скрипел зубами. Его просто разрывало от ярости, хоть внешне он старался казаться спокойным. Эмоции — признак слабости, все это знают. А уж рядом с этим — в первую очередь.
Все пространство гостиной — далеко не маленькой — было заполнено густым ядовито-зеленым туманом. В дизайнерском кресле — две стеклянные полусферы, утопленные одна в другую — в крайне расслабленной позе, вывалив одну лапу на столик рядом, разлегся Риккерт. Источник дыма свисал из его руки и выглядел как курительная трубка с длинным мундштуком, но имел наверняка техногенное происхождение. У ноги стояла плетеная корзинка с пышным розовым бантом на ручке. Одет разноглазый был только в цветные линзы и собственные волосы.
Риан покачал головой. Прислонился к молочно-белой стеклянной арке двери. Ситуация требовала дослать-таки давно обещанную пулю в заждавшийся лоб. Посмотреть, как гаснет, подергивается туманом удивление в умирающих глазах. Молча и точно, без всяких бабских разборок вроде «ты где был». Но Риан медлил, замерев в дверях. Медлил по той же причине, по какой за все это время не отдал приказа разыскать и приволочь Риккерта. Сам для себя он обозначал это словом «невыгодно», но каким-то крошечным уголочком сердца знал — на самом деле он хочет получить то, что было, как ему показалось, обещано там, на полу их первого схрона после расправы с Соане. А такое дается только добровольно, знал тоже этот самый крошечный уголок.
Впрочем, того, кто рискнул бы ему все это высказать, Риан убил бы, не дослушав.
Нежданный гость затянулся, выпустил из ноздрей две толстенные струи дыма и сквозь зеленое марево улыбнулся Риану. Тот продолжал мрачно его разглядывать. Особенно лежащую на его столе лапу.
Свое понятие о красоте у него было, и все, что он видел, казалось ему охрененно красивым. Четыре пальца, покрытых короткой жесткой шерстью. Два крупных в середине, по бокам — поменьше. Длинная узкая стопа с очень деликатной пяткой — эти пальцеходящие твари на пятку опускаются только если стоят на месте. А такое не часто случается. Ну и когти, естественно. Способные втягиваться, в отличие от тех, что на руках. И способные пустить на полосы приличный кевларовый бронник с одного удара.
Два месяца Риан, не снимая, носил броню. Рядом с Риккертом он чувствовал себя омерзительно жидким. Слабым. Как новорожденный щенок. Как это выбешивало. И кружило голову одновременно.
Риккерт снова затянулся. Ткнул пальцем в розовый бант на корзинке.
— Тебе из магазина прислали. Приветственный адрес со скидками и образцами.
Риан скривился. Обычное дело в этом районе. Торговые сети отчаянно конкурировали, привлекая состоятельных клиентов. Три похожие посылки он уже получал. Всегда их передавал курьер-человек, лично в руки. И ноль шансов, что разноглазый разделся после того, как забрал корзину.
Так и приобретается любопытная репутация.
Хренов звероящер. Выпрашивает себе нелегкой смерти. Одним, блядь, своим существованием.
— Где шлялся? — сухо спросил он, так и не сдвинувшись с места. — Для тебя была работа.
В лицо ему полетели еще две струи дыма. Он был теплым и ничем не пах.
— Занят был другими делами, — расслабленно отозвался Риккерт, поглубже проваливаясь в кресло. Полусферы бесшумно провернулись, превратив кресло в лежанку. Длинная когтистая рука коснулась пола. Риан задержал взгляд на изрядно потрепанных веревочных браслетах. Скрипнул зубами. Вот же…
Решив вдруг, что стоять в дверях собственной гостиной по меньшей мере глупо, он встряхнулся, немного разогнал зелень вокруг и устроился во втором кресле. Вынул ствол из кобуры на бедре, снял с предохранителя, положил на колено. Состроил гостеприимную физиономию и приступил к дружеской беседе.
— Что, нахрен, еще за дела? Ты или работаешь на меня, или проваливаешь в ад.
Риккерт пошевелил пальцами на ноге. Приоткрыл один глаз. Красный.
— Я на тебя не работаю.
Риан выругался про себя.
Некоторые только и делают, что все усложняют.
— И как прикажешь с тобой поступить? — ласково поинтересовался он. — Тех, кто без предупреждения пропадает из виду в нашем деле принято наказывать.
Риккерт чуть повернулся в кресле, открыл оба глаза, выдул по залихватскому зеленому кольцу из каждой ноздри и заявил:
— Я весь внимание!
Риан начал было со вкусом расписывать схему — за что выкалывают глаза, режут язык и до какой степени, но быстро понял, что на слушателя все это не производит впечатления ни на полногтя. В итоге он просто громко и от души покрыл Риккерта матом, вызвав веселую клыкастую улыбку. Да и сам разулыбался в ответ.
— Вернулся, значит, звероящер хренов.
— Я и не уходил, — невнятно, сквозь зажатую в зубах трубку пробурчал Риккерт. После чего трубку изо рта все же вынул, предварительно выпустив очередной зеленый смерч. — Все время был неподалеку.
— Неподалеку, — повторил Риан. — Еб твою мать.
Он чувствовал, что начинает глупо лыбиться, а внутри опять закипает эта невнятная хрень, разобраться в которой ему не под силу, от которой хочется орать или биться о стенку башкой. Вместо этого он будто превратился в камень. Непринужденно улыбающийся обаятельный камень. С абсолютно каменным стояком.
0
0