В начале сентября, за два дня до кончины, Вадим проскайпил сначала бывшей жене в Берн, а затем дочке в Гамбург, сказав заготовленное загодя:
— Послезавтра я умру. Это решено, и изменить ничего нельзя. Если хочешь попрощаться, поторопись с билетами.
Лера отреагировала спокойно, только что счастливого пути не пожелала. Добавила, правда, после короткого молчания:
— Знаешь, а я на тебя не сержусь. Отпускаю с лёгким сердцем. Были у нас с тобой и хорошие времена.
А вот Катька запаниковала.
— Папа! Как же так? Я ведь говорила с врачом! Он заверил меня, что ещё год у нас есть точно.
— Нет, малыш, — сказал Вадим. — Время вышло. Пора! Ты приедешь?
Катька уткнулась носом в растопыренные ладони.
Вадим подождал. Очень хотелось обнять её напоследок.
— Завещание я оформил, — сказал он. — Сможешь позвонить Галине, Неле, ну и остальным там?..
Катька кивнула и посмотрела на него зарёванными глазами.
— Не смей! — сказал он твёрдо. — Слышишь?
Стол раскинули в гостиной, усадив покойного в кресло на колёсиках и откатив его в угол комнаты.
Он видел всех как сквозь мутное стекло, звуки тоже доносились словно бы из другой комнаты — глухие, нечёткие.
Галина приехала с мужем Николаем, Неля — с обоими внуками, Леркина сестра Серафима, заметно постаревшая за последние годы, была одна. Игорь и тощий Михаил пришли, когда родственники уже все были в сборе.
Катька, умница, развесила по стенам старые гастрольные афиши. Гимнастика. Балет. Жизнь в свете прожекторов. Вся его жизнь до возвращения в Россию. Изъезженные вдоль и поперёк Европа и Америка. Япония, Индия, Скандинавия.
Рассматривали, качая головами. Потом стали рассаживаться.
Выпили за усопшего и, борясь с объяснимой неловкостью, принялись за еду. Катька жонглировала тарелками с лапшой, пюре и котлетами. Галина старательно делала вид, что помогает ей.
Остограммившись, тощий Михаил сказал:
— Эх, дворик маловат у Вадика! Я вот землицей запасся вволю, буду взлётную полосу готовить. Чтобы, значит, с разгону. А как же?
Николай поскрёб небритую щёку.
— Ребячество это. Мне катапульту пообещали соорудить. А не получится — ритуальные своё дело знают.
— Да уж, — сказала Катька. — Я только в полицию позвонила, они сразу тут как тут. Обмен информацией у них налажен, ой-ёй! Вон какой аппарат для папы соорудили!
Провожающие поглядели ещё раз. Ясно было, что Катька не поскупилась. Габариты и раскраска внушали уважение.
Посидели ещё немного, повспоминали, снова выпили, пожелав усопшему чистого и ясного неба.
— Ну, пора! — сказал Николай, поглядев на часы. — Аккурат третьи сутки перевалили.
Мужчины взяли Вадима под руки, вывели во внутренний дворик. Прикрутили громоздкие крылья, отливающие золотом, дали женщинам попрощаться.
Вадим взмахнул для пробы руками и медленно, по спирали стал подниматься.
Провожающие, запрокинув головы, глядели вверх. В какой-то момент крылья отщёлкнулись и полыхнули белым огнём. Маленькая точка стремительно понеслась ввысь, оставляя за собой пенный инверсионный след.
0
0