2 мая 427 года от н.э.с..
Продолжение
* * *
Славлена кипела. Мальчишки, продающие газеты, не носились с криками по улицам: сегодня к каждому из них выстроилась небольшая очередь. Люди толпились на площадях, сбивались в кучки, вслух читая друг другу газетные статьи, разглядывая фотографии и шумно обсуждая случившееся.
Йера Йелен с трудом смог подъехать к зданию Думы – Дара сигналил изо всех сил, но толпа, заполонившая площадь Дворца, не спешила уступать дорогу авто. Люди смотрели в основном на балкон пресс-центра Славленской Тайничной башни – скромного особняка по соседству со зданием Думы и напротив Северского Верховного суда, – но балкон пустовал.
Стоило открыть дверь авто и поставить ногу на мостовую, как Йера тут же услышал:
– Судья Йелен, я представляю «Славленские ведомости», не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
– Ответы на все вопросы газеты получат в официальном порядке, – ответил Йера. Обычно он благоволил газетчикам, но сегодня не мог позволить себе обычной демократичности: происходящее требовало обдумывать каждое слово, которое услышит народ. Чудотворы уже сделали официальное заявление, Йера прочел его по дороге в Славлену, однако Думе следовало выработать свою позицию. Как и партии социал-демократов.
И здание Думы, и царский дворец, и пресс-центр чудотворов были оцеплены полицией. Однако полицейские всего лишь старались сохранить порядок: толпу не пытались разогнать, только сдерживали, не пропуская на ступени зданий. Да и толпа не проявляла агрессивности: люди собрались здесь от беспокойства и любопытства.
Йера прошел сквозь полицейский кордон, выставленный на ступенях Думы, и снова столкнулся с газетчиками.
– Судья Йелен, журнал «Деловая жизнь». Скажите, социал-демократическая партия снова примет сторону чудотворов или на этот раз выступит единым фронтом с консерваторами?
– Социал-демократическая партия, как всегда, выступит на стороне народа, – Йера не замедлил шага, распахнул дверь и тут же столкнулся с профессором Важаном.
Профессор не был депутатом Думы (и не хотел им быть), но в партии занимал одно из ведущих мест. Йера отдавал себе отчет в том, что их партия находится в очень щекотливом положении. С одной стороны, сложившаяся ситуация давала возможность немного поприжать чудотворов, а с другой – требовала нового витка в преследовании мрачунов, что нравилось далеко не всем консерваторам. И, Йера подозревал, профессору Важану – в первую очередь.
– Здравствуйте, господин Йелен, – церемонно кивнул профессор, отступая назад.
Йере показалось, что тот посмотрел слишком пристально, слишком… подозрительно.
– Здравствуйте, профессор. Рад вас видеть в добром здравии.
– Хорошо, что я вас встретил. Вы знаете, что ваш сын позавчера нанес мне официальный визит?
– Да, он говорил об этом, – Йера улыбнулся: «официальный визит»…
– Я благодарен ему за проявленное великодушие. Его поступок был в высшей степени дипломатичным.
Йера немного растерялся и почувствовал, что Йока явно о чем-то умолчал, говоря о встрече с учителем истории. Особенно настораживало «проявленное великодушие».
– Я рад, что инцидент между вами исчерпан.
Профессор же словно нарочно продолжил говорить загадками:
– Признаться, сначала я думал, что мальчик приехал ко мне по вашему наущению. Но, судя по составленной записке и по тому, как он оделся, он сделал это по своей инициативе, – профессор криво улыбнулся углом рта. – Достойный сын своего отца. Я всегда знал, что умение держать себя на высоте и способности к дипломатии передаются по наследству.
Важан сказал эти слова без тени иронии, но Йера почувствовал подвох. Возможно, профессор всего лишь хотел его уколоть – к этому Йера привык, далеко не все люди высшего круга приветствовали его приверженность социал-демократии. Но в контексте это прозвучало не столько иронично, сколько угрожающе. Или это только показалось? Потому что Важан, сам того не подозревая, затронул семейную тайну?
– Благодарю за лестные слова, – Йера искренне улыбнулся. Он умел улыбаться искренне.
Они раскланялись, и Йера скорым шагом направился наверх: похоже, заседание фракции социал-демократов уже началось.
Обсуждение длилось недолго: все понимали, что, кроме заявлений чудотворов, людям нужны действия от представителей власти. Было решено создать комиссию по расследованию и либо предоставить доказательства несостоятельности Откровения и факт провокации со стороны мрачунов, либо – если Откровение не лжет – найти существо, которое принято называть Врагом, и обезвредить его.
На заседание Думы Йера шел с сомнением: нижняя палата, конечно, поддержит начинание социал-демократов, но верхняя… Решение консерваторов, несомненно, будет совсем другим. Нетрудно предположить, что они вознамерились создать комиссию по расследованию провокации со стороны чудотворов, а не мрачунов. Что ж, борьба предстоит нешуточная.
Заседание началось с длинного и бестолкового доклада Председателя о событиях минувшей ночи, об убытках, нанесенных государству и страховым компаниям, о необходимости некоторые расходы частных предпринимателей покрыть из казны, а некоторые – из государственного бюджета. Депутаты не удержались от выкриков с мест о том, что эти расходы могли бы покрыть предпринимателям и казне сами чудотворы, что укрепило Йеру в мысли о решении консерваторов. Впрочем, социал-демократы выступили категорически против покрытия убытков из бюджета, а консерваторам было все равно, из какого источника их избиратели получат деньги. Ситуация, с самого начала казавшаяся противоречивой, обострилась еще сильней. Никогда еще социал-демократам не приходилось открыто выступать против чудотворов!
После этого перед верхней палатой выступил Приор Тайничной башни, говорил коротко и по существу, а также сообщил, что чудотворы и не думали перекладывать расходы на плечи налогоплательщиков: деньги будут выплачены немедленно, как только страховые компании определят размер нанесенного ущерба. Ход показался Йере красивым и беспроигрышным: чудотворы заткнули рты консерваторов деньгами.
Началось обсуждение более насущного и сложного вопроса: предотвращение паники в Славлене. На этот раз заверения Приора Тайничной башни никто не принял во внимание. Впрочем, верхушка чудотворов была не менее искушена в вопросах управления толпой и понимала: чем больше государственных учреждений и служб занимается «поисками Врага», тем легче обывателю поверить в то, что он под защитой и опасности нет.
И, как ни странно, о создании думской комиссии первыми высказались консерваторы. Их предложение отличалось от предложения социал-демократов только одним пунктом: выяснить, с чьей стороны последовала провокация – мрачунов или чудотворов.
Лидер фракции кивнул остальным, и социал-демократы приготовились проголосовать за предложение консерваторов, посчитав отличие непринципиальным. Но докладчик консерваторов в заключение добавил еще один пункт, вызвавший ропот в рядах социал-демократов:
– Мы считаем, что означенную комиссию должен возглавить депутат верхней палаты Йера Йелен. Он зарекомендовал себя честнейшим человеком, имеющим популярность среди избирателей, и, несомненно, его кандидатура вызовет в народе доверие к Думе.
Лидер фракции социал-демократов привстал с места, не вполне доверяя услышанному. Он был близорук и согнулся вперед, приставив к лицу монокль (хотя делал это очень редко), разглядывая докладчика. Жест столь откровенно выразил его отношение к происходящему, что рассмеялся даже Председатель.
– Между тем ничего смешного в нашем предложении нет. В данном случае наша партия так же заинтересована в отсутствии паники, как и ваша, – обиженно сказал докладчик, – и мы отдаем себе отчет в том, что паника возникнет не среди наших избирателей, а среди ваших. Зато ударит в первую очередь по нашим.
Йера стискивал подлокотники кресла и лихорадочно искал подвох в выдвинутом предложении. И не находил!
Предложение, очевидно, проходило большинством голосов, но, как это было принято, сначала выслушали доклады социал-демократов и аграриев, а перед голосованием распустили Думу на перерыв.
Йера избавился от общества товарищей по партии и спустился в буфет, но и там его окружили со всех сторон (у него было много знакомых и среди консерваторов). За столик к нему подсел однокурсник по университету, дальний родственник Ясны, Сона Сребрян.
– Ну как? Ты доволен? – спросил он, добавляя в кофе коньяк. – Мне кажется, на этот раз мы угодили социал-демократам, а?
– Угодили, угодили, – улыбнулся Йера.
– Председателя комиссии все равно утверждает нижняя палата, так что, считай, назначение у тебя в кармане. Я рад за тебя. Это хорошая и высокая ступенька в твоей карьере.
– Я рассматриваю это как ответственность, – скромно опустил глаза Йера.
– Я уверен, ты отлично с этим справишься. Как Ясна? Как дети? – Сона шумно отхлебнул кофе.
– Спасибо, все хорошо.
– Я слышал, у Йоки был какой-то неприятный инцидент с Ничтой Важаном. Это правда или слухи?
– Это правда. Но инцидент исчерпан, для слухов нет повода.
– Я так и думал. Злые языки утверждали, что ты серьезно насолил Важану. Между прочим, это именно он предложил твою кандидатуру на должность председателя комиссии. Не один я решил, что он хочет заткнуть сплетникам рты.
– Брось! – Йера поморщился. – Важан в партии занимает слишком высокое положение, чтобы пренебрегать интересами дела в пользу таких мелочей, как слухи. Да и инцидент, право, был столь мелок…
– Как бы там ни было, все мы сочли его предложение сильным ходом. Конечно, в комиссию войдут и консерваторы, так что ты там не разгуляешься, – Сона шутливо погрозил пальцем.
Йера натянуто улыбнулся: предстоящее назначение стало радовать его еще меньше. Профессор Важан произвел на него впечатление весьма неглупого человека. Властного и сильного. Такой ничего не станет делать просто так и уж тем более не будет заглаживать вину или обращать внимание на сплетни. Он что-то хотел сказать этим предложением, и сказать лично ему, Йере Йелену. Что-то нелицеприятное. То, что не мог сказать в открытую.
Возникло желание отказаться от этой должности, малодушное и грозящее обернуться множеством неприятностей: Йера чувствовал подвох, но не мог его обнаружить. И вдруг понял: он же боится Важана! Он начал бояться еще при первой встрече, в школе, на заседании преподавательского совета. Защищая Йоку, он знал, что наступает на хвост змее, но чувствовал себя правым. Кто еще, как не отец, должен был встать на защиту мальчика, пусть тот и вел себя неподобающим образом?
* * *
Сбежать из дома удалось только через два часа. Сначала кухарка никак не уходила из кухни, отец оставался дома, мама настойчиво пыталась уложить Йоку спать; потом проснулась Мила, и они с няней завтракали в столовой; садовник, как назло, копался в клумбе прямо под окнами гостиной, и незаметно подойти к нему Йока не мог.
Но в конечном итоге он раздобыл и медикаментов, и еды: большой кусок пирога с мясом, холодную говядину, сыр и бутылку вина. Нашлись и дощечки – Йока сам разыскал их на заднем дворе, в дровяном сарае.
Змая он нашел на том же месте, только не у воды, а повыше: тот спал, растянувшись на солнце, но сразу проснулся, словно издали услышал шаги.
– А я тут задремал… – словно оправдываясь сказал он.
Йока снова помог ему сесть.
– Ух ты! И вата! – обрадовался Змай.
– Там еще йод и мазь от ожогов.
– Здо́рово!
Рана на правой руке Змая была ужасной – словно кто-то воткнул в нее широкое копье, переломив кость. И Йока подумал, что это мог сделать только огромный острый коготь чудовища. В школе их учили оказывать первую помощь, хотя практики, конечно, Йоке не хватало. Лубок получился толстым, не очень аккуратным, но зато надежным.
– А плечо? – спросил Йока. – Нам говорили, на вывихи надо накладывать повязки.
Но Змай покачал головой:
– Само пройдет. Не вывих и был… Я тут потихоньку рукой шевелю – и ничего, помогает. Давай лучше поедим, что-то я проголодался. – Змай сунулся в корзинку с едой и присвистнул: – Ого! Неплохо.
Он вытащил на свет пыльную бутылку с вином, вытер этикетку о пиджак и долго разглядывал надписи.
– Нормальное вино? – спросил Йока. Сам он в винах не разбирался и взял в подвале то, что стояло с краю.
– Ничего себе… 394-й год… Тридцать три года выдержки… Тебе не влетит? Знаешь, сколько стоит такая бутылка?
– Нет.
– Лотов двести, не меньше. А может, и больше.
– Да ладно, жалко нам, что ли? У нас полный подвал этих бутылок.
– Эх, посидеть бы в твоем подвале недельку-другую! – хмыкнул Змай. – Вот только как мы ее открывать будем?
– А у меня есть перочинный нож! – с гордостью ответил Йока. – Восемь лезвий! И штопор.
Хотя Йока только что позавтракал, он не отказался разделить со Змаем трапезу: было здорово сидеть на солнечном берегу ручья, кусать мясной пирог и по очереди запивать его вином прямо из горлышка. В прошлый раз пить вино Йоке не понравилось: слишком много условностей надо было соблюдать за столом, и вино мешало. Теперь же хмель показался ему легким и приятным, потому что никаких условностей за завтраком в Гадючьей балке быть не могло!
– Слушай, Змай, – Йока хлебнул из бутылки и поставил ее на землю, чтобы взять кусок говядины, – а ты знаешь об Откровении Танграуса?
– Спросил! Кто же не знает старика Танграуса? – Змай, наоборот, положил на траву пирог, чтобы взять в руки бутылку.
– Тогда я вот что подумал: если чудовище появилось здесь, возле Славлены, значит, и Враг существует. И он где-то здесь, рядом, а?
Он очень боялся, что, как и любой чудотвор, Змай сейчас скажет, что это сказки и никакого Врага на самом деле быть не может.
– Я тоже так думаю, – невозмутимо ответил Змай, откусывая пирог. – В Откровении так и сказано: чудовище появится, когда Враг начнет набирать силу.
– Ты правда так думаешь?
– Так все думают, только не все говорят.
– Но раз чудовище убито, то Врага теперь защитить некому, правильно? – ободрился Йока.
– Ну да. А ты что, хочешь его изловить?
Как он догадался? Йоке казалось, Змай и видит его насквозь, и смеется над ним, но обидно от этого не было. Потому что, как ни странно, Змай принимает его всерьез. Может быть, поэтому не хотелось ничего из себя изображать и прикидываться.
– А ты не хочешь? – Йока сузил глаза и внимательно посмотрел на Змая. Он еще дома за завтраком понял, с какой миссией Змай прибыл в Славлену инкогнито.
– Я? Ну кто же не хочет изловить Врага! – он рассмеялся и снова закашлялся.
– А серьезно?
– А серьезно – Враг, покрытый шерстью, не ходит по улицам Славлены. И не один Йока Йелен его ищет. Может быть, у тебя есть какое-то преимущество по сравнению с десятью тысячами чудотворов?
– Есть! – усмехнулся Йока. – Враг – мой ровесник.
– Сам догадался?
– Четырнадцать лет – совершеннолетие чудотворов и мрачунов. Значит, Враг начинает набирать силу в четырнадцать. Может быть, он учится со мной в одной школе!
– Ага. А может, живет в лесу с мамочкой-росомахой, – улыбнулся Змай.
– Я думаю, ерунда это. Про росомаху. Метафора. Вот нашего учителя Важана студенты тоже зовут старой росомахой, может быть, кто-то из родителей Врага имел такое прозвище. Или Танграус употребил выражение про росомаху как ругательство.
– И по каким же тогда признакам ты собираешься его искать? В Славлене восемьсот тысяч жителей, из них тысяч пять – четырнадцатилетние мальчики.
– Я думаю, надо спросить мрачунов. – Йока испытующе посмотрел на Змая.
– У… – протянул Змай, – а то чудотворы не спрашивали! Мрачуны собственных секретов раскрывать никому не собираются. За последние четыреста лет ни один из них не выдал своих даже под пытками. Это клан сильных людей.
– А я и не предлагаю узнать у них что-то силой. Но можно же действовать хитростью…
– Йока Йелен – самый хитрый парень в Славлене? Хитрей всех чудотворов, вместе взятых?
– Дело не в этом. – Йока попытался изобразить высокомерие, но у него почему-то не вышло. – У меня есть идея. Я могу прикинуться сиротой, сыном мрачуньи, который ищет могилу матери и хоть каких-нибудь родственников. Мне кажется, мрачуны могли бы принять участие в судьбе несчастного сиротки, а? Ведь сын мрачуньи необязательно мрачун, правда? Но вроде как свой… Если проехать по окрестностям Славлены, наверняка кого-нибудь из мрачунов можно найти.
– Идея, конечно, продумана хорошо. Со знанием психологии мрачунов. Но ты что-нибудь слыхал о такой науке, как статистика? Генетические мрачуны составляют около двух процентов от всего населения Обитаемого мира. Большинство из них – латентные, то есть не осознающие своих способностей. Так что бедный сиротка в девяноста восьми случаях из ста никакого сочувствия не добьется. А примерно в сорока из них запросто может получить прямо по морде. И хорошо если только по морде.
– Я слышал о статистике и понимаю, что это риск со всех сторон. Но есть беспроигрышный вариант: надо действовать через женщин. Во-первых, они жалостливей мужчин. Во-вторых, они драться не полезут. А в-третьих – они будут разносить слухи, и информация может дойти до кого-нибудь из мрачунов. А?
– Здорово, – кивнул Змай, – информация в этом случае обязательно дойдет до кого-нибудь из мрачунов. Но сначала – до кого-нибудь из мужчин.
– А я, между прочим, никого не боюсь. – Йока сделал серьезное лицо и поднял голову. – Меня, между прочим, Стриженый Песочник драться с сытинскими берет в следующее воскресенье.
– Йока Йелен, я нисколько не умаляю ни твоей храбрости, ни боевых качеств. К тому же Стриженому Песочнику, разумеется, видней.
– Ты знаешь Стриженого Песочника? – удивился Йока.
– Конечно нет. Но догадываюсь, что это мастеровой парень лет семнадцати-восемнадцати, предводитель местной шпаны. И наверняка мама Йоки Йелена упала бы в обморок, если бы увидела своего сына в такой компании.
Йока не собирался смеяться (он вообще не очень любил смеяться над шутками, это роняло его в глазах окружающих), но не удержался и прыснул, представив, как мама встречает его в обществе Стриженого Песочника.
– Слушай, у меня есть другой план, – Змай плотно приложился к бутылке, допивая то, что в ней осталось.
– Какой?
– Если ты и в самом деле хочешь найти Веч… Врага, начать надо с того места, где недавно арестовали какого-нибудь мрачуна или мрачунью. И попробовать познакомиться с его родственниками.
– А… а как же я узнаю, где арестовали мрачуна? – удивился Йока.
– А газеты на что? В газетах всегда пишут об аресте мрачунов.