— Вот скажи мне, Ссеубех, ты же умный и опытный, много видел, много знаешь…
— Ястреб, ты бы хоть тактику сменил, что ли.
— А? — Роне моргнул, так бесцеремонно выдернутый из состояния глубокой почти медитативной сосредоточенности. — Ты о чем?
— Когда ты вот так ни с того ни с сего начинаешь меня нахваливать, значить это может только одно: тебе что-то от меня нужно. И что-то такое, расставаться с чем мне не захочется. Возможно, очень не захочется.
— Да с чего ты…
— Страниц больше не дам. Ни одной.
— Да я…
— Хватит! Доцарапался в прошлый раз.
— Да я просто…
— И кусочка обложки тоже.
— Да иди ты на шисов дысс, некромант хиссов! Я с ним как с порядочным шером, а он мне вышисывается тут, как дыссня над последней утыркой! Я тебя просто спросить хотел! Просто спросить, и все!
— А то я тебя первый день знаю! С нами, с темными, всегда так — сначала “просто спросить”, а потом половины страниц не досчитаешься.
— Ну и вали в свой Ургаш со своими страницами!
Роне отвернулся, демонстративно сопя, гордо задрав подбородок и скрестив руки на груди в позе максимального отрицания.
Не то чтобы Роне всерьез разозлился или обиделся (это полным идиотом быть надобно, чтобы обижаться или тем более злиться на Ссеубеха, а Роне все-таки был о себе несколько более высокого мнения), но такие стычки с язвительным и скорым на язык некромантом неплохо стимулировали, подстегивали мозги, да и уже успели превратиться в своеобразный ритуал, одинаково ценимый обоими участниками. Ну, Роне далеко не безосновательно полагал, что и фолианту их препирательства доставляют удовольствие. Иначе он бы в них просто не ввязывался по малейшему поводу или даже вовсе без оных.
А еще дополнительным удовольствием — но это уже только для Роне — было замолчать и притвориться на самом деле обиженным. Отвернуться даже. И наблюдать, как Ссеубех, которому продолжать пикировку нравилось куда больше, чем молчать в гордом одиночестве, начинает ерзать на своей полке, вздыхать, шевелить страницами и готовиться к извинениям.
Вот как сейчас, например.
Сначала фолиант глухо щелкнул обложкой о полку, раскрываясь, виновато пошелестел страницами туда-сюда. Потом вздохнул. Скрипнул переплетом и встал на ребро, а потом и на уголок обложки, приняв совершенно немыслимую для обычной книги позу. Крутанулся.
Углы обложки были обиты металлом, скрип бронзы по мраморной полке вышел довольно мерзкий и пронзительный.
— Ну так это… — сказал Ссеубех тем тоном, которым правильный облажавшийся подчиненный просит у босса прощения, смиренно вручая в начальственные руки вовсе не метафорическую плетку. — Ну так спрашивай, че спросить хотел-то…
И тут же поспешил подозрительно добавить:
— Если ты, конечно, хотел именно что только спросить.
Вот же злопамятная жадная Хиссова тварь! И было-то там той странички совсем махонький кусочек! И не для баловства же просил, а для очень важных исследований…
Исследования. Да. Лучше про них и думать, тем более что на самом-то деле Роне ведь вовсе не злится и не обижается, правда?
— Может ли изначально неглупый шер от ревности поглупеть до полного идиотизма? — спросил Роне. И подумал, что получилось довольно двусмысленно.
— А это смотря какой шер! — тут же оживился Ссеубех. — Вот ты, к примеру, точно смог бы. Ты все сможешь, я в тебя верю!
— Да иди ты! — вяло отмахнулся Роне, пряча улыбку. Отгавкиваться всерьез не хотелось. Хотелось понять, где он ошибается в своих рассуждениях. Или не он ошибается. — Ну вот все же знают, что ревность оглупляет чуть ли не сильнее самой любви. Заставляет совершать нелогичные поступки и действовать себе во вред. Это понятно, это я много раз наблюдал. Но чтобы умный… в своем роде, можно даже сказать, достаточно хитроумный шер вдруг перестал отслеживать простейшие причинно-следственные связи и понимать примитивнейшие базовые логические блоки?
— Теоретически… — Ссеубех от удовольствия вывернулся обложкой внутрь и растопыренными страницами наружу, словно кхмирнский праздничный фонарик, крутанулся, пустив по страницам волну. — Теоретически, знаешь ли, тут довольно трудно сказать что-либо конкретное. Мне нужно больше информации, Ястреб! Если тебе, конечно, и на самом деле нужны мои ответы, а не просто возникло вдруг желание поговорить с умным шером, а зеркала под рукой не оказалось.
А вот теперь некроманту действительно почти удалось его разозлить… Может быть, даже и удалось бы, не сообрази Роне вовремя, что Ссеубех имел в виду совсем другое, а вовсе не то, что ему самому показалось. Ладно. Проехали.
— Ладно, зайдем с другого конца. — Шутить и играть словами расхотелось вдруг как-то сразу и резко. Хотелось получить ответы. И спать. Роне постарался сформулировать вопрос как можно точнее. — Можно ли отравить истинного шера противоядием?
— Ха! Он еще спрашивает! Противоядие тот же яд, дело в дозах и способе применения, и чему только тебя учили, бездаря? С шером, конечно, сложнее, но…
— Стоп! Ты меня уж совсем-то за неуча не держи! Уточню вопрос: можно ли как-то превратить в отраву противоядие, если изначально оно никакая не отрава, а магический артефакт? Если точнее — кубок для вина, зачарованный так, что нейтрализует любую зловредную магию или отраву, делая абсолютно безвредным все, что в него нальют. Я уже полдня пытаюсь придумать способ или заклинание, при помощи которых можно было бы обмануть кубок… И не могу. Не могу даже понять, в какую сторону тут нужно думать! И однако Ристана уверена, что ее ловушка смертельна. Вот я и начал думать: а не могла ли Ристана просто отпустить погулять свою черепицу? Нет, что чердак у нее продут насквозь, это я давно знаю. Но раньше это на умственных способностях как-то не сказывалось…
— Ястреб!
— Что?
— А давай-ка теперь с самого начала и поподробнее. Потому что пока единственное что я понял, так это то, что ты нарыл какое-то вкусное дельце. Распутав которое, с удовольствием утрешь нос всей Магбезопасности в целом, и отдельным ее представителям в частности.
— Иногда ты бываешь просто несносен!
— Но практически всегда прав! Согласись, это хорошая компенсация.